На грани (СИ) - Качалов Эд

В кресле сидел бородатый мужчина в парике. Одет он бы в военный кафтан, увешанный орденами и какими-то украшениями. Все пальцы его были унизаны перстнями.

Увидев этого человека, Ромадоновский остановился, склонился в поясном поклоне и так замер.

Человек в кресле молчал. Он показался мне смутно знакомым. Где-то я его уже видел. Скорее даже не его самого, а его изображение. Может видос или фотку. Хотя, казалось бы, как на видео мог попасть персонаж из восемнадцатого века. Или на фотографию. Значит, видел его портрет, написанный каким-нибудь художником. Я стал усиленно думать в эту сторону. Чувствовал, что мыслю в правильном направлении и что-то в этом допущении наклевывалось, но пока непонятно что.

Если сразу не вспоминается, надо прекратить напрягаться и заняться чем-нибудь другим, тогда само созреет. Я переключился на свой Дар. Попробовал еще раз разжечь внутри себя магическую искру. Сначала пришла уже привычная боль в районе поджелудочной, но потом неожиданно получилось.

Мой шрам в виде цветка слегка затеплился, и появилась искра. Правда, такая слабая и неустойчивая, как далекий огонек в кромешной тьме.

Только я попытался дотянуться до него всей своей сущностью, чтобы поддержать, раздуть, как искра была растоптана. Именно такое ощущение сложилось. Как тогда, когда меня сильно душила цепь и я в забытьи увидел, как рецидивист по кличке Бармалей своим башмаком наступает на искру.

И как тогда золотая цепочка снова невидимой удавкой стянула горло.

- Не стоит! – откуда-то из-за границы светового круга прозвучал уже знакомый голос удава Каа из Маугли, и рядом с человеком в кресле встал авалонец. Одет он был, как и все они - в черный костюм и плащ. Черную треуголку он сжимал в руках. Лицо его было открыто и ради разнообразия не меняло своих черт.

Судя по запыленным сапогам и засохшей грязи на плаще, он только что слез с лошади после длительной скачки.

Все-таки я был прав, без эльфов тут не обошлось. Походу я уже стал привыкать, что если в этом мире случается какая-нибудь задница, то из нее обязательно торчат бледные и острые уши авалонца. Странно, в моем мире эльфы вроде числились, хоть и загадочными, и даже себе на уме, существами, но обычно выступающими на стороне добра. Или Толкиен к этому нас приучил? Или я заблуждаюсь? Впрочем, это сейчас неважно. Сейчас важно разобраться, что здесь происходит и как из этого выбраться, и желательно с наименьшими потерями. Ну и старика князя -кесаря вытащить. Пригодится еще. Кто как ни он все расклады может дать.

- Чего не стоит? – прохрипел я.

- Пытаться пользоваться Даром. Здесь это могу делать только я, - эльф посмотрел на меня как на пустое место.

- Ты - это кто? И почему только ты? – продолжал наглеть я, хотя почувствовал, как князь – кесарь, та и стоявший в поясном поклоне, подергал меня за подол кафтана, -угомонись, мол.

В глазах эльфа сначала мелькнуло удивление, потом вспыхнул гнев, а потом зажглась искра интереса. В его глазах прямо читалось удивление, типа «так вот ты какой, северный олень».

- Я Шадрах, советник Государя – императора. А нельзя пользоваться. Даром, чтобы никто не смог зла учинить в отношении царственной особы.

Произнеся это, эльф махнул рукой в сторону сидящего в кресле бородатого мужчины, даже не повернув в его стороны головы. Жест в сочетании со словами получился пренебрежительным. Будто Шадрах говорил не об императоре, а о вещи, которую лучше не трогать, а то поломаешь.

Если эльф говорил все это, так, будто самого мужика, о котором он говорил, здесь не было, то сам бородач в кресле при каждом слове Шадраха явно нервничал. Пока авалонец говорил, мужик то и дело бросал на эльфа снизу вверх тоскливые и боязливые взгляды.

Глядя на этого бородача, я все не мог поверить, что это наш император – самодержец всероссийский Петр Первый. И тут я вспомнил, что это никакой не Петр Великий. Того уже нет среди живых. Кстати, я до сих пор не выяснил почему. Здесь император – Иван Пятый.

И тут ко мне пришло узнавание этого мужика в кресле. Действительно, это Иван Пятый – единокровный брат Петра Первого. Просто я его видел на портрете в традиционной русской одежде и в шапке Мономаха, а здесь он одет в европейское платье.

Для верности я даже вытащил из кармана золотую монету и посмотрел на нее. Пока я лез в карман за монетой, авалонец напрягся и остальные четверо, чьи лица оставались в тени тоже.

Да, точно, там был бородач в шапке Мономаха. Портрет на монете, конечно, так себе образец для сравнения, но в той жизни учебнике истории я видел и портрет, написанный с оригинала.

Да, точно, похож! И все-таки что-то не нравилось мне в поведении царя Ивана Алексеевича. Да и в целом все происходящее.

Я, конечно, местных порядков не знаю, но, по-моему, вряд ли император приедет в департамент к одному из своих сильнейших вельмож в парадном мундире, но в сопровождении только пяти свитских. И наверняка не будет чинить расправу таким странным образом, опять же в парадном мундире. И уж точно распоряжаться не позволит какому-то эльфу, пусть и советнику. И эта зефирная стена еще. Уж больно это похоже на расправу на бандитской сходке или даже… Тут у меня словно случилось озарение. Точно, это захват заложника и захватил царя этот самый Шадрах. Все это промелькнуло у меня в голове за несколько секунд, и я стал действовать.

- Все понятно, господин Шадрах! – я тоже согнулся в поясном поклоне рядом с Ромодановским. Авалонец расслабился и опять обратил свое внимание на князя-кесаря. В следующие секунды я умудрился сделать сразу несколько вещей.

- Лови! – крикнул я и не разгибаясь метнул монету в императора. Шадрах и люди в тени переключили свое внимание на монету, но при этом особо не напряглись – не им же кидают.

В одно движение я выдернул из ножен саблю, что висела на поясе у князя-кесаря, подлетел к Шадраху и сделал выпад. У меня была только одна попытка. Одновременно попытался зажечь искру Дара.

Авалонец снова перевел взгляд на меня, потом на саблю, которая вошла ему в живот. На мгновение клинок в нескольких миллиметрах от тела эльфа замедлил движение, вроде как споткнулся обо что-то. Но тут мой Дар, подчиняясь моему всепоглощающему желанию достать авалонца – вспыхнул и тонким, по мне так очень тонким лучом пробежал по руке и клинку.

Я надавил на клинок сильнее, и там, где мой Дар столкнулся с магическим щитом авалонца, произошла вспышка. Клинок мягко вошел в живую плоть. Я повернул его в ране и резко дернул вверх.

Все это случилось до того, как Шадрах понял, что происходит. Не отвлекись он на монету и шанса не было бы. Он мог выхватить свой пистолет, пальнуть в меня или успеть усилить защиту.

В общем, я тоненького проскочил. Судя по всему, Шадрах думал, что полностью контролирует.

Сейчас же эльф удивленно уставился на рассекающий его клинок и лишь раскрыл рот в безмолвном крике. Из его рта вырвался поток энергии и ударил в меня. Навстречу потоку потянулся мой Дар, и они слились в единый ревущий вихрь магической энергии. Этот огромный поток переполнял меня, одновременно вылечивая и наделяя огромной силой. Всю боль, жжение и удушение смыло, как и не было. Сама коварная живая золотая цепь вышла наружу и упала на пол сгоревшей веревкой.

Сам авалонец тоже вспыхнул и через секунду осыпался горсткой пепла.

Тут из тени повылезали те, кто там до поры до времени скрывал свои лица. Когда они вступили в круг света, мне стало понятно почему. Их лица были похожи на маски, а взгляд на взгляд кукол. Это были клоны порождения лицедея. Значит, и он где-то был рядом. В помещении, кроме клонов, были только я, Ромадановский и император.

То, что лицедей не я в этом я был уверен на все сто, и то, что не Ромодановский, тоже был уверен, хотя и меньше. Но от цепи страдали вместе.

Остается царь – император.

Лжеиван между тем вскочил со своего кресла и судорожно пытался нащупать у себя на поясе шпагу. В глазах его стоял ужас.

Недолго думая, я воткнул в него саблю и с удовлетворением увидел, как шкура императора лопнула и поползла с лицедея, как со змеи при линьке.