Арбитр Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

— Дети… — повторил он за мной, и в его голосе прозвучала горечь. — Ты прав, Александр Сергеевич. Они и вправду как дети. Только вот если ребёнок обожжётся о свечу — он хоть заплачет, но больше к огню не полезет. А эти… эти готовы сжечь весь дом, лишь бы доказать, что пламя — это прогресс.

Он резко развернулся ко мне, и в его обычно холодных глазах вспыхнуло что-то яростное.

Я молчал, чувствуя, как в воздухе повисает нечто большее, чем просто разговор о предстоящих дискуссиях.

— Ты спрашиваешь, почему именно ты? — Николай Павлович снова подошёл к камину, взял в руки кочергу и резко ткнул ею в угли. — Потому что ты не боишься говорить то, что думаешь. Потому что тебя не купишь ни чинами, ни деньгами. И потому… — он бросил на меня тяжёлый взгляд, — Потому что, если кто-то из этих «философов» вдруг решит, что ты — просто марионетка, говорящая мои слова, они быстро поймут, что ошибаются.

Я усмехнулся.

— Значит, я должен быть одновременно и вашим голосом, и вашей тенью?

— Нет. — ответил он твёрдо. — Ты должен быть самим собой. Именно поэтому это сработает.

Пауза затянулась. Где-то за стенами дворца прозвучал далёкий скрип каретных полозьев по снегу.

— Хорошо, — наконец сказал я. — Я согласен. Но с одним условием.

Великий князь приподнял бровь, давая понять, что он удивлён.

— Каким?

— Если я увижу, что кто-то из этих господ не просто заблуждается, а сознательно сеет яд… я не стану ждать вашего разрешения, чтобы назвать вещи своими именами.

Николай Павлович замер на мгновение, затем медленно кивнул.

— Договорились.

Я встал, поклонился и направился к выходу. Но, прежде чем я переступил порог, его голос снова остановил меня:

— Александр Сергеевич…

Я обернулся.

— Не разочаруй меня.

В его глазах читалась нет ни приказ, ни угроза — а почти что… надежда.

Я не ответил. Просто кивнул и вышел.

Впереди меня ждала зима. Впереди меня ждали эти разговоры.

И я был готов.

Я — Арбитр.

Три месяца спустя. Апрель тысяча восемьсот девятнадцатого года. Вязёмы.

Весна пришла не сразу. Сначала — похолодание, потом — капель, и только к началу апреля земля начала освобождаться от ледяного плена. Реки разлились, выбрав удачный момент для бунта против зимы. В Москве многие улицы превратились в болото, а в Подмосковье — особенно в Вязёмах — вообще напоминали топкие тропики.

Именно в такую погоду, когда колеса застревали в грязи, а кареты впору было менять на лодки, мы с Екатериной Дмитриевной и решили обвенчаться.

Не в Петербурге или Москве, где полиции и казакам пришлось бы отгонять от храма любопытную паству, пришедшую услышать сплетни, а не молитвы.

Наше венчание состоялось в Вязёмах. Там, где выросла Екатерина.

В Спасо-Преображенском храме. Там куда юный Пушкин впервые осознанно пришёл к Церкви.

Может возникнуть вопрос: а чего время тянул до паводков, если сватался перед Новым Годом? Отвечу так — обычно венчание происходит через пару месяцев после сватовства. За это время идёт не только подготовка к торжеству, но и утрясаются многие формальности. К примеру, если надо мной никто не властен, то Екатерине пришлось обращаться за согласием на брак к Его Императорскому Величеству, потому что она служит царскому двору и Александр I её непосредственный начальник.

Конечно, была возможность через ту же Марию Фёдоровну ускорить процесс разрешения, но зачем? Чтобы мир решил, что Екатерина выходит замуж по залёту, а свадьба играется так поспешно, дабы скрыть позор? И для чего нам такие домыслы и последующие шепотки за спиной?

Нет. Всё шло чинно и благородно, как это у нас всегда бывает. И Екатерину Император благословил в положенные сроки.

А потом пришла Масленица. Да не одна, а вместе с постом до самой Пасхи, во время которого обряд венчания не проводится.

Опять же, можно было подсуетиться и попросить Церковь сделать исключение. Более того, я уверен, что будущему тестю местная епархия в просьбе не отказала бы.

Да что там говорить — при желании я мог бы и сам обратиться напрямую к главе Псковской епархии, с которым у меня хорошие отношения. Более того, думаю, что Владыка Евгений лично бы нас обвенчал в одном из Псковских храмов или в Велье. Но для чего эта спешка? Чтобы из заурядного обряда венчания создать повод для сплетен и слухов?

Зато сколько дел я успел сделать за эти месяцы, что даже сам себя не устаю по голове гладить.

Одно из достижений, которым я могу гордиться — акционерная компания «Крылья России» встала на крыло. Угу, такой вот каламбур. Тем не менее, завод в Нижнем Новгороде начал выпуск гидропланов, а в Рождествено освоили изготовление СВП.

Естественно, производство в Велье не остановилось. Не покривлю душой, если скажу, что её стало ещё больше, потому что юбки и скеги для СВП делаются пока только у нас. Так что теперь мы их изготавливаем не только для себя, но и для Рождествено.

Что интересно, если Катраны в основной массе закупаются казной, то на летающие дормезы очередь из богатых дворян. И тут я могу только спасибо сказать Императорской семье за то, что стала бесплатным амбассадором компании. Если б я в своё время на дормезе не прилетел в Царское Село на день рождения Николая Павловича, то кто его знает, как бы всё сложилось.

Не менее парадоксальная ситуация обстоит с судами на воздушной подушке — их вопреки нашему первоначальному замыслу активно скупают артели перевозчиков. Причём берут даже пассажирские версии, которые затем переделывают в грузовые.

В принципе, желание торгового люда иметь в своём распоряжении грузовой транспорт вполне понятно — даже зимой на подводу более чем тридцать пудов не погрузишь, а тут за один раз можно перевезти в десять раз больше и это не предел. На первый взгляд цена СВП и сопутствующих Перлов кажется дорогой, но я пообщался с московскими купцами и мне по секрету сказали, что расходы на покупку транспорта и артефактов окупаются в течение полугода.

Глядя на то, как перевозчики начали зарабатывать деньги на СВП, у меня с соучредителями возникла идея открыть своё транспортное отделение, благо устав компании это позволяет.

Так родился пассажирский маршрут Санкт-Петербург–Москва, проходящий по Мариинской водной системе. Каждый день судно в семь часов отправляется из столицы от Шлиссельбургского моста, чтобы вечером следующего дня закончить свой путь на Москве-реке в районе Проломных ворот Китай-города, а наутро отправиться обратно.

В моей реальности Общество первоначального заведения дилижансов появилось в Санкт-Петербурге весной двадцатого года, а первый экипаж из столицы в Москву стартовал и вовсе только осенью. Так что конкуренции у нас ближайший год не предвидится. Да и какой из дилижанса может быть соперник, если он будет трясти по ухабам и гравию всего четверых пассажиров более трёх дней, а мы дюжину людей с комфортом перевозим менее чем за двое суток. Вот появится железная дорога, тогда и начнём репу чесать. Как знать, может к этому времени мы регулярное авиасообщение организуем.

Не скажу, что поездка из столицы в Москву стоит копейки, но дешевле ехать только «на своих». К тому же у СВП два салона разных ценовых категорий. К примеру, четыре места в салоне первого классе стоят восемьдесят рублей каждое, за которые пассажир всю дорогу может провести лёжа в трансформируемом кресле. Остальные восемь пассажиров за сорок рублей едут сидя. Конечно, наклон спинки сиденья и здесь регулируется, благо место позволяет, но с креслами из первого класса это всё равно не сравнить.

Тем не менее, несмотря на, казалось бы, высокую стоимость проезда, ещё ни разу суда не отправились в путь хотя бы с одним пустым местом.

Так что возим людей и гребём денежки маленькой совковой лопатой. Особенно рады такому прибытку мои компаньоны. Бетанкур даже уже как-то раз заикнулся, что неплохо бы и до Нижегородской губернии СВП пустить.