Красавчик. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей

Диктор телевидения с экрана перечислил важнейшие новости сегодняшнего дня. Мы с Аркадием его выслушали, пока женщины шушукались на кухне. Я сообщил Александрову, что мне пора. Поблагодарил Аркадия за гостеприимство, пожал ему руку. Окинул на прощанье взглядом расставленную в гостиной мебель: ту самую, которую я в девяностых годах вместе с отцом спускал по ступенькам вниз и грузил в стоявший около подъезда автомобиль. Погладил по голове уже зевавшего и потиравшего глаза Василия. Пообещал ему (и Аркадию), что вторую часть истории об американском «терминаторе» расскажу в следующий раз.

В прихожей я встретил завершивших свои беседы женщин. Рита предложила, чтобы я задержался ещё «на полчасика» — я ответил, что меня сегодня ещё ждала работа. Рита снова поблагодарила меня за торт (который лично мне показался совершенно невкусным, хотя Вася и Аркадий ели его с видимым удовольствием). Высказала надежду на то, что мы скоро снова встретимся. Кудрявцева нахмурила брови и заявила, что тоже поедет домой. При этом она покачнулась, прислонилась плечом к стене. Рита и Аркадий в один голос ей сказали, что она останется до утра у них дома. Рита заявила Вале: они поедут завтра на работу вместе.

Кудрявцева покачала головой и шагнула к своей обуви.

— Кудря, куда ты сейчас пойдёшь⁈ — сказала Рита.

Она придержала едва не свалившуюся Валентину и добавила:

— В таком-то состоянии.

— В нормальном я состоянии! — огрызнулась Кудрявцева. — Будешь и ты в таком состоянии, когда женишок тебя бросит.

Валя бросила злой взгляд на лицо Александрова, сунула ноги в туфли. Ухмыльнулась и тут же громко икнула. Схватилась рукой за вешалку — та пошатнулась, но удержалась на стене.

— Красавчик меня проводит до общежития, — заявила она. — До самой комнаты. До кровати. Да, Красавчик?

Она дыхнула мне в лицо — я невольно отклонился назад.

Вешалка снова задрожала.

— Не переживайте, — сказала Кудрявцева. — Ничего плохого со мной не случится. Вот какой здоровый парень со мной поедет. Поможет несчастной брошенной женщине добраться до дома. И ещё… поможет.

Валя протянула в мою сторону руку. Не дотянулась до моего плеча — просто махнула рукой. Посмотрела мне в лицо, чуть приподняла подбородок (будто продемонстрировала мне свою шею), улыбнулась.

— Ничего плохого со мной не случится, — повторила Валентина. — А если что-то и случится, то очень даже неплохое. Должно же и мне повезти. А не только рыжим девицам и всяким там бездарным актрискам.

По пути к метро Кудрявцева прижимала к своей груди мой локоть. Она выпустила мою руку лишь у турникетов метро. На эскалаторе Валентина смотрела мне в глаза и улыбалась. Испачкала помадой мою рубашку: стояла на ступень ниже меня — не дотянулась губами до моего лица. Валентина не умолкала ни на минуту. Жаловалась мне на свою «несчастную» жизнь, ругала Давтяна, сыпала колкости в адрес Нади Петровой и Елены Лебедевой. Я заметил, как усмехнулись в вагоне метро наблюдавшие за нами молодые пассажиры. Пассажиры старшего возраста нахмурились и осуждающе покачали головами.

У выхода из метро мы столкнулись с патрулём народной дружины. Дружинники насторожились при виде повисшей у меня на плече Кудрявцевой. Взглянули на меня, завистливо вздохнули. Я кивнул — поздоровался с ними. Дружинники кивнули мне в ответ. С претензиями к нам они не сунулись. Как не заинтересовались нами и остановившиеся около метро милиционеры. Охранники правопорядка обменялись шуточками, посмеялись. Дружинники стрельнули у милиционеров папиросы, закурили. Я взглянул на часы и неспешно повёл по-прежнему не умолкавшую Валентину в направлении общежития завода «Слава».

До общежития мы дошли без приключений. Хотя прогулка выдалась продолжительной: я в итоге пожалел о том, что повёлся на Валино заявление «тут недалеко» и не остановил попутку. Раз пять Валентина говорила, что устала и предлагала посидеть на прятавшихся в полумраке под деревьями лавках. Но я пропускал эти предложения мимо ушей и с упорством ледокола вёл свою едва переставлявшую ноги спутницу по озвученному ею ещё около метро маршруту. Общежитие я увидел издали: мне на него указала рукой Валентина. Мы прошли мимо собравшихся у входа в общежитие мужчин — те проводили нас любопытными взглядами.

В общежитии пахло табачным дымом.

Я остановился около окна вахтёрши — Валя дёрнула меня за руку, но с места не сдвинула.

— Идём, — сказала Кудрявцева. — Чего ты остановился?

— Уже пришли, — сказал я. — Дальше нам: в разные стороны. Тебе в комнату, а мне — обратно к метро.

— Что, ты даже не зайдёшь ко мне? — спросила Валя.

Кудрявцева шагнула ко мне, прикоснулась к моему телу грудью. Запрокинула голову и посмотрела мне в лицо. Чуть приоткрыла рот, будто приготовилась к поцелую.

— Не зайду, — ответил я. — Дальше доберёшься сама. Спокойной ночи, Валя. Приятных снов.

Я отцепил от своей руки Валины пальцы. На мгновение встретился взглядом с глазами наблюдавшей за нами из окошка вахтёрши. Развернулся и пошёл к выходу.

— Ну и ладно! — крикнула мне вслед Валентина. — Все вы, мужики, дураки! Ты, Красавчик, тоже дурак!

Я вышел на улицу, вдохнул полной грудью московский воздух. Стоявшие у входа в общежитие мужчины прервали разговор, взглянули на меня. Я заметил у них на лицах ухмылки.

— Что, Валька не дала? — спросил один из мужчин.

Он сплюнул себе под ноги.

Стоявшие рядом с ним мужчины хохотнули.

— Не взял, — ответил я.

Взглянул на циферблат часов — на метро я пока ещё успевал.

Мужчина снова сплюнул и сказал:

— А что так? Наша Валька клёвая.

Я посмотрел мужчине в лицо и ответил:

— Беру, что хочу. А не то, что дают.

Сунул руки в карманы брюк и зашагал к метро.

По дороге домой я поймал себя на том, что думал о намеченном на воскресенье походе к Лебедевой. Я прикидывал, что именно скажу Алёне при следующей встрече. Хотя никогда раньше подобное заранее не планировал.

Я ухмыльнулся, покачал головой и сам себе сказал: «Расслабься, Серёга. Просто ещё одно расставание с девчонкой. Ничего особенного. Сколько их у тебя было и сколько ещё будет. Не стоит из-за чего ломать голову».

Вошёл в квартиру своего прадеда и тут же почувствовал витавший в воздухе прихожей запах кофе. Отметил, что это был не тот, уже привычный, аромат привезённого мною из двухтысячного года напитка «Нескафе Голд». Запах был другим. Примерно так же пахло около барной стойки в ночном клубе, где я работал: настоящими жаренными кофейными зёрнами.

Я заметил, что в комнате моего прадеда горел тусклый свет — это светила стоявшая на письменном столе прадеда лампа. Я полюбовался в зеркале на отражение своей испачканной красной помадой рубашку. Пальцем стёр следы помады с шеи и с мочки правого уха. Снова вдохнул полной грудью кофейный запах и заглянул в комнату прадеда — сообщил тому о своём возвращении.

Наряженный в домашнюю одежду Юрий Григорьевич сидел за письменным столом. На столешнице перед ним я увидел знакомую картонную папку и разложенные в три стопки газетные и журнальные вырезки: те самые, которыми меня снабдил Сергей Петрович Порошин (Сергей Порошин из будущего). Прадед повернул в мою сторону лицо, поправил на переносице очки.

Юрий Григорьевич поинтересовался, как прошла моя встреча с Аркадием Александровым. Я заверил его, что «всё было нормально». Подошёл к столу, указал на газетные и журнальные статьи. Поинтересовался, что Юрий Григорьевич в них искал. Прадед снял очки, потёр глаза. Поднял на меня взгляд (задержал его на моей рубашке, где красовались следы от помады).

— Так… — произнёс прадед. — Кхм. Я сегодня кое о чём задумался.

— О чём? — спросил я.

Юрий Григорьевич вздохнул и спросил:

— Сергей, хочешь, я сварю тебе кофе? Настоящий. Зерновой.

— Хочу, — ответил я.

— Тогда идём на кухню, — сказал Юрий Григорьевич. — Там и поговорим.