Выживший (СИ) - Барчук Павел

Жажда Убийства.

Воздух на поляне мгновенно стал тяжелым и вязким, словно кисель. Это была не магия в чистом виде, я же не долбаный волшебник. Это была концентрированная воля существа, которое привыкло убивать, которое насквозь пропиталось кровью тварей, что остались лежать на Арене.

Вожак сбился с шага. Его лапы разъехались, будто он поскользнулся на льду.

Я пригнулся, набрал воздуха в грудь, а потом издал звук, который вообще не имел отношения к чему-то человеческому. Зарычал, как всегда делал на Арене, когда в соперники мне доставалась особо злая, но совершенно бестолковая тварь

Низкий, вибрирующий, утробный рокот, от которого дрожат внутренности, эхом разнесся по лесу. Я был хищником, который заявил права на территорию.

Вибрация ударила по волчьим ушам, заставив стаю взвизгнуть. Инстинкты, миллионы лет говорившие волкам «нападай на слабого», внезапно закричали: «БЕГИ!». Они почуяли не человека, а смерть, облаченную в плоть.

Вожак припал к земле, заскулил, как побитый щенок. Шерсть на его загривке встала дыбом. Но уже не от агрессии, а от животного ужаса. Зверь попятился, припадая брюхом к земле и не смея отвести взгляд. Остальные волки уже растворились в кустах, поджав хвосты.

Я оборвал свой рык, выпрямился, затем коротко, не повышая голоса, приказал:

— Пшли вон.

Этого хватило. Серая тень метнулась в чащу с такой скоростью, будто за ней гнался лесной пожар.Через секунду на поляне остались только я и тихий шорох опадающей хвои.

Хрустнул шеей, разминая затекшие мышцы, и спокойно повернулся к деревьям спиной. Мне не нужно было проверять, пойдут ли они следом. Звери разбираются в иерархии силы лучше людей. Главный тот, кто опаснее. А я для волков был опасен, они почувствовали это своей волчьей шкурой, своим нутром.

Покрутил головой по сторонам, вспоминая, в каком направлении находится город. Затем двинулся к неприметной тропинке, убегающей в лес. Уверен, вожак стаи запомнит мой запах навсегда. Сегодня среди местного зверья родилась странная, пугающая легенда о Двуногом, Который Рычит. О том, кого нельзя трогать.

Память меня не подвела. Направление было выбрано верно. Спустя полчаса я вышел из леса на обочину старой окружной дороги.

Ноги гудели, каждый шаг отдавался тупой болью в коленях. Тело еще не до конца адаптировалось к новой-старой реальности. Но я упрямо шел вперед.

Еще немного и передо мной появились жилые дома. В моей памяти этот район на окраине города был серым, унылым гетто из бетонных коробок и ржавых гаражей. Я жил в нем с рождения, поэтому знал здесь каждый закуток. Соответственно, сейчас тоже рассчитывал увидеть разруху, все ту же серую безнадегу. Однако открывшаяся моему взору картина выглядела совсем иначе.

— Какого хрена… — выдохнул я, бестолково таращась перед собой.

Того старого, привычного города не было. Вернее, город был, но выглядел он так, словно его вывернули наизнанку, окунули в чан с дешевой гуашью, сверху наляпали детских рисунков, а потом поставили обратно, на место.

Вместо грязно-серого бетона на меня смотрели фасады кислотных расцветок: ядовито-зеленый, приторно-розовый, небесно-голубой. На стенах домов, где раньше красовались лишь матерные надписи, теперь были нарисованы гигантские бабочки, улыбающиеся солнышки, гномики и цветочки.

Я тряхнул головой, надеясь, что это галлюцинация. Последствия перехода. Магический откат. Черт его знает, что еще.

Нет. Картинка не исчезла. Дома, солнышки и цветочки были на месте.

Двинулся вглубь квартала, чувствуя себя чужеродным элементом. Грязный, пропахший гарью, в куртке из шкуры монстра, я шел по улице, мощенной новенькой, идеально ровной плиткой, и старался не выглядеть совсем уж идиотом, не крутить башкой по сторонам и не материться вслух.

Слева потянулись гаражи. Несколько линий металлических коробок, огороженных кирпичным забором. Раньше здесь царили ржавчина, унылый коричневый цвет и намертво укоренившийся запах перегара. В гаражах частенько собирались местные маргиналы, чтоб весело и незатейливо употребить какое-нибудь особо мерзкое пойло. Продавалось оно тут же, в двух или трех точках.

Теперь на воротах каждого гаража красовались аккуратно выписанные гномики, зайчики и персонажи каких-то мультфильмов.

— Что происходит? — пробормотал я, оглядываясь по сторонам. — Какой идиот решил превратить гетто в Диснейленд?

Посмотрел направо, где высились пятиэтажки. Взгляд зацепился за витрину магазинчика, расположенного на первом этаже жилого дома. Стекло украшали снежинки из фольги. На входе стоял пластиковый, выцветший Дед Мороз с мешком подарков. Над дверью висела растяжка: «С Новым Годом!».

И тут мой мозг, наконец, начал складывать пазл. На многих балконах виднелись гирлянды и яркие, блестящие украшения. Мишура. Я просто не обратил сразу внимания. Так меня впечатлили перемены, случившиеся с городом.

Охренеть! Скоро Новый Год. Или… Он уже был?

Ирония судьбы. Восемь лет в аду у магов, и я возвращаюсь домой на самый семейный праздник в году. Чтобы отомстить. Идеальный сюжет для рождественской сказки.

Меня смущали только две вещи. Первая — даже для нового года все выглядело слишком ярко и нарядно, как с открытки. Особенно эти дебильные рисунки.

Второе — отсутствие снега. Поэтому я и не понял сразу, что на улице сейчас зима. Снега нет, температура плюсовая. Прохладно, да. Но совсем не так, как должно быть в декабре. Глобальное потепление случилось раньше запланированного?

Сейчас это показалось мне дико нелепым. Я рассмеялся. Мой смех звучал горько и безумно.

Пока стоял и ржал, словно ненормальный, мой организм, наконец, подал первый по-настоящему настойчивый сигнал. Не голод. Не жажду. А призыв куда более приземленный и неотложный. Мочевой пузырь почувствовал, что находится дома, и решил отпраздновать это событие.

Великолепно. Первое настоящее действие в родном мире — пометить кусты.

Искать цивилизованный туалет — дело гиблое. В любом торговом центре меня сразу же заметит охрана. Видок тот еще. И, скорее всего, пинком под зад выкинет на улицу. Значит, надо решать вопрос старым, проверенным способом.

Я развернулся и направился к гаражам. Свернул за первую же металлическую коробку и уткнулся носом в кирпичную стену. Классическое место для справления нужды.

Здесь соответствующе воняло. То есть, гномики-гномиками, но человеческие дурные наклонности никакой краской не замажешь. Честно говоря, стало даже немного легче. От того, что в этом городе, украшенном скачущими по фасадам единорогами, хоть что-то остается неизменным.

Повернулся лицом к кирпичной ограде, и уже начал было расстегивать штаны, однако пришлось тормознуться. Услышал сзади быстрые, неровные шаги. Кто-то бежал, тяжело дыша и явно не разбирая дороги.

Я резко обернулся.

Из-за угла вылетел пацан лет семнадцати. Щуплый, дерганый, в надвинутом на глаза капюшоне. Он прижимал к груди темно-бордовый сверток. Держал его так крепко, будто от этого зависила его жизнь.

Увидев меня, мальчишка резко затормозил, едва не улетев носом в землю.

— Свали с дороги, дядя! — визгливо крикнул он и попытался проскочить к забору.

Так понимаю, хотел перелезть через кирпичное ограждение. Похоже, ему срочно нужно было оказаться где-нибудь подальше от жилых домов.

Дядя⁈ Этот придурок назвал меня дядей! Мне всего двадцать четыре. Неужели так хреново выгляжу?

Пацан дернулся влево. Я спокойно шагнул туда же, перекрывая путь. Он метнулся вправо. Я снова оказался перед ним.

Это было даже не смешно. После скоростей Арены движения недоумка казались замедленной съемкой.

— Ты глухой? — пацан попытался изобразить из себя опасного соперника. Сунул свободную руку в карман. Типа, у него там нож. Но вытаскивать предполагаемое оружие не спешил. — Я щас тебя попишу!

— Попишешь? — Мой голос прозвучал откровенно насмешливо. — Ты сначала штаны подтяни, «писатель». Хм… А что это у нас такое…

Я сделал шаг вперед, резко схватил малолетнего придурка за шиворот. Тряхнул разочек для более продуктивного диалога. Пацан затрепыхался, пытаясь вырваться. По факту, просто дрыгал ногами, как припадочный.