Прорыв (СИ) - Гор Александр

Повторяю ещё раз: эту войну уже не остановить никому!

20

Генерал-лейтенант Ватутин, 18 мая 1941 года

Должность 1-го заместителя начальника Генерального штаба по оперативным вопросам и устройству тыла предполагает владение всем объёмом текущих сведений об обстановке в войсках, так что никаким секретом грядущее начало войны для меня не было. Мы ждали её, мы готовились к ней, а после ультиматума, предъявленного Черчиллем, Лебреном, Мосцицким и Инёню, знали и ориентировочные сроки её начала. Поэтому уже в ночь на 13 мая Борис Михайлович Шапошников, я и начальник оперативного управления Генштаба Александр Михайлович Василевский, с которым мы прекрасно знакомы ещё со времени учёбы Академии Генерального штаба, подготовили Директиву № 1 Наркома обороны.

'Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдОВО, ЗакВО.

1. В связи с выдвинутым в адрес СССР ультиматумом Великобритании, Польши, Турции и Франции в период с 14 по 20 мая 1941 года возможно внезапное нападение войск ряда враждебных Советскому Союзу стран на фронтах ЛВО, Приб. ОВО, Зап. ОВО, КОВО, Од. ОВО, Зак. ВО. Нападение может начаться с провокационных действий ещё до окончания срока действия ультиматума, выдвинутого четырьмя державами.

2. Задача наших войск — до официального объявления указанными странами состояния войны с Советским Союзом не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать обвинение СССР в агрессии.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского, Одесского и Закавказского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар поляков, турок или их союзников.

Приказываю:

а) в течении 13 мая 1941 года занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе и полевые сооружения близ неё;

б) рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано, а в первом эшелоне — зарывшись в землю;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность, в том числе, с использованием приписного состава. Начать реализацию всех ранее разработанных мероприятий по затемнению городов и объектов;

д) начать эвакуацию из приграничных районов семей военнослужащих. Без ущерба для боеготовности войск оказывать содействие гражданским властям в эвакуации семей партийно-советских работников;

е) в случае пересечения советской границы иностранными воинскими подразделениями и военными самолётами нарушителей безжалостно уничтожать'.

Несмотря на то, что Василевский формально является моим подчинённым, Борис Михайлович явно видит своего преемника именно в нём, а не во мне. И даже не скрывает этого. Мне стало несколько обидно, когда я заметил такой «неравнодушие» Шапошникова к Александру Михайловичу, но маршал нашёл время для личного разговора со мной, в котором постарался расставить точки над i.

— Я не считаю вас бездарью, голубчик. Более того, просто уверен в том, что вы со временем вы могли бы возглавить Генеральный штаб. Но, в отличие от не менее талантливого штабиста, чем вы, Василевского, у вас есть и другой талант, который вы пока не успели проявить. Я имею в виду ваш талант командующего. И вижу вас в должностях командующего фронтами. Не сразу, конечно, а после того, как вы приобретёте соответствующий опыт работы начальника штаба фронта. Совместив опыт штабного работника с навыками командующего, вы превратитесь в истинного гроссмейстера от военного искусства. Василевский же, увы, вторым талантом, имеющимся у вас, не обладает. Именно поэтому мне предпочтительнее со временем передать дела ему, а не вам. Поверьте, я знаю, о чём я говорю.

Смутные слухи о том, что советское руководство получило какие-то сведения из будущего, появились ещё в середине 1939 года. И только заняв пост заместителя начальника Генштаба, я стал носителем этой тайны государственного уровня. Но всё, что касается кадровых вопросов, карьеры многих руководителей, включая высокопоставленных военных, по-прежнему остаётся для меня закрытым. Возможно, и Борис Михайлович знает далеко не всё. Но что-то определённо знает, что он и подтвердил, ответив на прямо заданный мной вопрос.

— Вы исходите из сведений, предоставленных потомками?

— Вы догадливы, голубчик. Скажу больше: использованное мной в отношении вас слово «гроссмейстер» придумал не я, а ваши противники, которых вы в истории другого мира безжалостно громили, командуя фронтами. Готовьте себя именно к этой стезе, Николай Фёдорович. А Василевского я буду готовить к роли отличного начальника Генерального штаба.

Сложно не поверить человеку, сдружившемуся с очень немолодым, даже более старшим, чем сам Шапошников, сотрудником Госбезопасности, к которому, как я обратил внимание во время одного из совещаний в Кремле, очень уважительно относятся и сам товарищ Сталин, и нарком внутренних дел. Довольно высокопоставленным чекистом, появившимся из ниоткуда именно летом 1939 года и обладающим очень детальными знаниями в области практического использования перспективных вооружений, только-только создаваемых советскими инженерами. Насколько мне известно, этот самый Владимир Михайлович Бабушкин занимает необычную должность «советник» при наркоме внутренних дел и курирует работы по тем самым перспективным вооружениям и новым промышленным производствам.

Последующие три дня всё оперативное управление и я, как профильный заместитель начальника ГШ, занимались контролем за исполнением директивы. Могу сказать, что в целом командование на местах с этим справилось. Не без возникающей то тут, то там неразберихи и надежды на «авось», но справилось. Всё-таки продолжает сказываться недостаточная оснащённость войск радиостанциями и всё ещё, несмотря на предпринимаемые меры, присутствующая «радиобоязнь» наших командиров. Тем более, поляки задействовали для повреждения проводных линий связи не только свою агентуру, но и заброшенных к нам в ближний тыл диверсантов: увы, многие лётчики либо не успели обучиться ночным полётам, либо обучены недостаточно, и ночные полёты «чужаков» над советской территорией всё же случаются.

Наибольшее сопротивление исполнению Директивы № 1 на местах оказали… лётчики-истребители, считающие себя «белой костью», а рассредоточение и маскировка самолётов «снижает их боевой дух». Но после нагоняя, полученного начальником Штаба Военно-воздушных сил генерал-лейтенантом Жигаревым и командующим ВВС генерал-лейтенантом Новиковым, ситуация поменялась мгновенно.

Возникли и трудности с эвакуацией семей военнослужащих. Из-за сопротивления некоторых «боевых подруг», не желающих покидать своих мужей. Тем не менее, по докладам с мест, после вмешательства старших по званию, политорганов и даже представителей Госбезопасности вопрос, в целом, был решён.

Резко выросло число провокаций практически на всём протяжении западной границы СССР и в Закавказье. Если до ультиматума такое, по докладам НКВД, случалось один-два раза в сутки, но в эти дни обстрелы пограничных нарядов, попытки пересечения государственной границы мелкими воинскими подразделениями, обстрелы советской территории из миномётов и полевых орудий, разрушения пограничных знаков исчислялись десятками. Тем не менее, эта провокационная деятельность имела и положительный эффект: по докладам Главного политуправления, красноармейцы, до этого довольно скептически относившиеся к вероятности нападения на нас «какими-то поляками» и их союзниками, стали воспринимать угрозу начала войны более реально.

О том, что «ультиматум четырёх держав» не является пустым сотрясанием воздуха, а сосредоточение войск близ наших границ — бряцанием оружием, мы узнали по сообщению Госбезопасности о том, что в посольствах европейских стран жгут документы. А это значит, дипломаты готовятся к эвакуации и «подчищают» рабочие документы. Ну, а сразу после полуночи 18 мая целая вереница иностранных послов потребовала от наркома иностранных дел товарища Молотова принять их, чтобы вручить ноты о том, что их страны находятся в состоянии войны с Союзом Советских Социалистических Республик 'из-за неисполнения требований ультиматума. И уже буквально через десять минут в войска полетела заранее подготовленная Директива за номером 2 о переводе воинских частей на военное положение и преобразовании западных округов и Закавказского округа в фронты.