Прорыв (СИ) - Гор Александр

Упало несколько бомб и на позиции дивизии, а также на ближайшие сёла. Но это была не целенаправленная бомбардировка, а так экипажи вражеских машин избавлялись от груза, чтобы облегчить машины и за счёт манёвра попытаться уйти от сталинских соколов. И погибшие от этих бомб стали первыми потерями 136-й дивизии в начавшейся войне.

А в пять утра, когда поднявшееся солнце уже полностью осветило Ширакскую долину, и у турецких артиллеристов появилась возможность корректировать огонь, на наших позициях начали рваться снаряды.

22

Старший лейтенант Арсений Ворожейкин, 18 мая 1941 года

Подъём для всего полка «сыграли» в половине второго ночи, как только стало известно об объявлении войны четырьмя державами, выдвинувшими ультиматум Стране Советов. К такой тревоге мы готовились, и все машины на замаскированных стоянках стояли обслуженные, заправленные топливом и лентами с боеприпасами. Так что, проведя в темноте (меры по светомаскировке у нас ввели ещё пять дней назад) короткий митинг, на котором выступил и я, как комиссар эскадрильи, облачились в лётную форму и стали ждать приказа на вылет.

Приказ поступил около четырёх утра, когда солнечные лучи едва коснулись вершины Арарата. Потрясающее зрелище! Вокруг ещё ночная темень, а снега на вершине горы, к которой по библейским сказкам пристал Ноев ковчег, сияют розовым светом. Радиолокационная станция аэродрома засекла крупную групповую цель, обходящую Арарат с юга.

Формально это иранское воздушное пространство, но британцы очень вольно относятся к такой «условности», как государственные границы. Особенно здесь, в Азии, где у них очень сильное влияние. На ту же Персию они оказывают просто колоссальное давление, пытаясь «привязать» её к списку государств, находящихся в полуколониальной зависимости от Лондона.

От Еревана до вершин Арарата всего около шестидесяти километров, а это значит, у нас есть только несколько минут, чтобы набрать высоту и перехватить врага. Уже на самых подступах к столице Армянской ССР. Так что обе эскадрильи, высланные на перехват, выжимают из моторов М-82 всё, чтобы оказаться на высоте в пять километров, на которой идут британские «Веллингтоны». Ведь каждый из этих двухмоторных самолётов несёт либо почти тонну бомб, массой немногим более ста килограммов каждая, либо почти двухтонную «дуру», способную превратить в щебень сразу несколько небольших домов.

Две девятки, но не одни, а в сопровождении эскадрильи истребителей, судя по силуэту, «Спитфайр». Обе машины — очень непростые противники. «Спитфайры» имеют примерно такую же максимальную скорость, как и наши По-1, а вооружены сразу восемью пулемётами, пусть и винтовочного калибра. «Веллингтоны» защищены минимум шестью пулемётами, позволяющими вести огонь буквально во все стороны: два в носовой турели, два в хвостовой, и два в боковых окнах фюзеляжа. Но, говорят, есть и модификации, в которых британцы сумели куда-то воткнуть ещё два пулемётных ствола.

Увидев наш взлёт, истребители сопровождения сбросили подвесные топливные баки и резко увеличили скорость, чтобы связать нас боем и не позволить помешать бомбардировщикам выполнить задание. Так что с ними приходится вступать в драку, так и не добравшись до эшелона, на котором можно атаковать сверху. Но ничего! Насколько я помню по изучению характеристик самолётов вероятных противников, и скороподъёмность, и манёвренность По-1 значительно лучше, чем у «Спитфайра», так что будем драться.

Отличная штука — радио в самолёте! Это я успел почувствовать ещё в Монголии. Ведь командир полка, руководящий боем с земли, распределил роли уже после взлёта: наша эскадрилья, идущая первой, сковывает истребители сопровождения, а вторая занимается бомбардировщиками.

Первая атака на нас — почти в лоб. Только мы защищены от шквала путь, летящего навстречу, мощной «бронёй» звездообразного мотора. Моя пара, я ведущий, Вася Юшкин ведомый, немедленно закладываем вираж следом за промчавшимися мимо «англичанами». Вёрткий, как «ишачок», самолёт позволяет это сделать молниеносно. Мотор воет на максимальных оборотах, а вражеская пара пытается уйти с набором высоты. Похоже, они всё-таки признали наши машины за похожие по силуэту И-16, за что и поплатились. Я быстро настигаю карабкающегося «в гору» ведомого противника и почти в упор, с дистанции менее ста метров, всаживаю в него очередь из всех стволов. Вряд ли вся она досталась «Спитфайру», но разница в действенности попадания пули винтовочного калибра и крупнокалиберной — просто разительная. Если первая оставляет небольшую дырочку, то после попадания второй в обшивке остаётся дыра, в которую свободно можно просунуть кулак. Не говоря уже про действие двадцатитрёхмиллиметрового снаряда. Несколько вспышек их разрывов, и британский истребитель просто разваливается в воздухе.

— Ворон, слева сзади, — слышен в наушниках голос младшего лейтенанта Юшина.

Ворон — мой позывной. Так короче, ведь выговорить «Ворожейкин» или «одиннадцатый» по номеру машины, куда дольше. Чуть опускаю нос и начинаю скользить вправо. А Вася в это время отгоняет ещё одного «Спита», попытавшегося атаковать меня, пулемётными очередями.

Головой приходится вертеть на все 360 градусов, так что я замечаю, что ведомый самолёта, которого отогнал Юшкин, явно нацелился на него. Боевой разворот, и вот уже я прикрываю огнём товарища.

Это в своём первом бою, 22 июня 1939 года, в небе над Халхин-Голом я не мог понять, что происходит, носился, как угорелый. С тех пор я участвовал в нескольких десятках воздушных схваток, научился мгновенно замечать всё. Понимать картину боя, как говорили опытные лётчики-асы, учившие нас побеждать японцев. Валятся на землю два горящих «Спитфайра», со снижением уходит в сторону аэродромы, дымя двигателем один из «поликарповых». Вторая наша эскадрилья уже приближается к плотному строю ближайшей бомбардировочной группы. Отчаянно виражит, пытаясь оторваться от вцепившегося в него По-1, ещё один «Спит», подставляясь под наши с Василием пушки. Похоже, на гашетки мы с ним нажали одновременно, и два пучка дымных трасс хлестнули по фюзеляжу и плоскостям «англичанина», так и понёсшегося к земле, «встав на крыло».

Две-три минуты, и из двенадцати британских истребителей, прижимаясь к земле, улепётывают на юг только пятеро.

— Отставить преследование! — доносится по радио команда с руководителя полётов, предназначенная нашей эскадрилье, потерявшей два самолёта сбитыми и один повреждённым. — Приказываю встретить вторую волну самолётов противника. Удаление пятьдесят, курс…

Значит, эти обошли Арарат западнее, пролетев примерно над крепостью Баязет, расположенной у юго-западного подножья горы, являющейся символом Армении.

Вторая эскадрилья связана боем с бомбардировщиками. Им удалось рассеять строй первой девятки, сбив несколько вражеских машин, но настырные англичане пытаются лететь дальше, навстречу уже вспухающим в небе белоснежным разрывам зенитных снарядов. Пока это только заградительный огонь, но скоро его начнут корректировать станции орудийной наводки, обеспечивающие куда более меткую стрельбу по воздушным целям, чем обычные прицелы.

— Привод, я Мельник. Боезапаса может не хватить, — предупреждает наш комэск.

— Я догадываюсь. Ваша задача — связать боем истребители сопровождения до подхода Ишима. Он уже взлетает.

Ишим — позывной командира третьей эскадрильи.

Вторая волна бомбардировщиков — более лёгкие и более скоростные «Бленхеймы». Несут около полутонны бомбовой нагрузки, имеют на один пулемёт меньше, чем «Веллингтоны». Но нас это не касается. Наша задача — истребители сопровождения, такие же «Спитфайры», как и те, которых мы только что прогнали. Только теперь у нас уже есть возможность занять различные высотные эшелоны, «построить этажерку», как это называется у нас, лётчиков-истребителей. И атаковать на вертикальном манёвре: ударил с пологого пикирования, после чего ушёл на набор высоты. Как мы убедились уже сегодня, «Спитам» в этом «упражнении на вертикалях» нас не догнать.