Теперь я не Адвокат (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

— Розумовский Михаил Филатович.

— Ничего себе! — изумился я. — А он что, еще работает?

— Как видишь, да, — довольно улыбалась Вика.

Новость действительно очень хорошая. Не знаю, сколько лет Михаилу Филатовичу, но больше семидесяти — точно. И он один из немногих честных и принципиальных судей, оставшихся в этом мире.

Эти качества ему сослужили плохую службу. Будь он другим, карьера у него сложилась бы куда лучше. Хотя он и без того уважаемый и обеспеченный человек.

А еще резкий, не лезущий за словом в карман. Его побаивается и председатель суда, и прочие люди из системы. Ругаться с ним — себе дороже, тем более, что в случае конфликта правда наверняка будет на его стороне.

Во время работы в полиции он пару раз вызывал меня свидетелем по уголовным делам с моим участием. Людей он судил абсолютно виновных, но формальности в полицейских материалах всегда соблюдались со скрипом. Где-то роспись задним числом, где-то факты немного изменены — ничего страшного, но все-таки.

— На дворе — ночь, — строго увещевал облаченный в мантию седой, как лунь, дедушка, — фонарей на той улице — никаких, я по ней частенько езжу. И как же вы заметили, что подсудимому передают пакет с наркотиками?

— Заметил, ваша честь! Зрение хорошее! И, вроде, светлее тогда было, чем обычно. Машина, кажется, фары включила, точно не помню.

Чувствовал я себя тогда очень неуютно. Еле отбился от суровых вопросов. Наркотики, разумеется, передавались, этого никто не отрицал, но видеть я, конечно, не видел ни черта, хотя свидетельские показания дал немного другие — такие, как полагается.

Должен был видеть — значит, видел. А Михаил Филатович очень не любит, когда закон отодвигают в сторону, пусть даже немного и только для наказания нехороших людей.

Тут у нас с ним принципиальные расхождения во взглядах.

— Думаю, — продолжила рассуждать Вика, — надо будет срочно узнать информацию о понятых, которые присутствовали при обыске машины. В деле они записаны, как случайные прохожие, но мы-то знаем, что это не так.

«Не так» — не то слово. Понятыми в таких делах являются исключительно знакомые следователей или оперативников. Проходящий мимо гражданин ни за что не пойдет участвовать в каких-то полицейских мероприятиях, а если и пойдет, то потом может что угодно ляпнуть на суде.

В белых перчатках полиция свою работу никогда не выполняла и не будет, поэтому понятые всегда говорят не то, что есть на самом деле, а то, что должно быть.

— Давай попробуем, — согласился я. — Сейчас узнаю, кто они, где живут и займусь.

— Я уже все выяснила сама. Не у тебя одного есть друзья, — ехидно сообщила мне девушка.

Тут же прилетело сообщение.

— Посмотри, пожалуйста. А я снова ухожу на заседание.

До чего приятно иметь дело с умной женщиной! Но не дай бог, они все станут такими. Как тогда жить, не представляю.

Значит, есть у нас двое мужчин в возрасте около пятидесяти лет. По бумагам, незнакомые друг с другом, мирно прогуливающиеся черт знает где от своих квартир. Официально они нигде не работают.

О возможной службе в полиции сведений нет, но в электронной базе они хранятся только по Москве и области. Если работали в другом регионе, то узнать проблематично.

Надо как-то доказать то, что они оказались на месте далеко не случайно. А в идеале, что знакомы друг с другом и нередко ходят понятыми в Управление по борьбе с наркотиками.

Это явится для уголовного дела серьезным проколом, хотя и недостаточным для прекращения. Но сейчас нам с Викой надо вытащить Романа из тюрьмы, и то, что на продлении содержания под стражей будет принципиальный судья — огромная удача.

Значит, надо ехать и попытаться собрать информацию об этих гражданах. Жили, они, как оказалось, не особенно далеко друг от друга — на одной из окраин Москвы. Одного звали Лешей, второго — Семеном.

Вот он, дом первого из них, Алексея: старая пятиэтажка, во дворе тополя и лавочки. Один тополь — магический, ведь когда я мимо него прошел, зашумел ветвями и будто повернулся ко мне. Некоторые дворы я люблю именно за такие вещи. Интересно, посадили его когда-то специально или тому виной случай.

Здесь все должны знать друг друга. Алексей зарегистрирован тут недолго, всего пару лет, но кое-что о нем соседям известно. Вот его подъезд. Я сделал строгое лицо и положил поближе в карман полицейское удостоверение.

Липовое, конечно. Ненастоящее. Сделанное на глянцевой бумаге с помощью цветного принтера. Очень незаконно. Полгодика тюрьмы получить можно запросто. Но иногда без него никак, вот и приходится таскать с собой.

Я рассчитал, какое из окон его и понял, что он, судя по всему, не дома. Все форточки закрыты, кондиционера нет. В такую погоду при закрытых стеклах сидеть в квартире никто не будет — душно и жарко. Да и вообще, если человек уходит утром на работу, форточки он, скорее всего, распахнет. Другое дело, если его нет неделями или он тут вообще не живет.

Сейчас узнаю.

Я поднялся, приложил ухо к его двери. Тихо. Ни телевизора, ни шагов. Хорошо, пойду к соседям. Для начала на верхний этаж. На лестничной клетке четыре квартиры, в трех никого не было, а из последней выглянула бабушка в платочке.

— Добрый вечер, — строго произнес я. — Управление полиции по борьбе с незаконной миграцией. Поступило сообщение, что на четвертом этаже у вас проживают без регистрации лица из Кавказской губернии. Государь не так давно такое строго-настрого запретил. Там двери закрыты, поэтому я поднялся к вам. Подскажите, верна ли информация?

— Да ты что, соколик, — скривилась бабуля, — неверна, совсем неверна. Отродясь таких мы не видели. Все давно живут, местные.

Она подробно объяснила мне про соседей. Не забыла ничего — кто в каком году женился и обзавелся детьми, кто где работает, кто иногда выпивает, а у кого проблемы с полицией из-за того, что ругается с женой и запирает ее в ванной.

Дверь Алексея была крайней, и до нее мы дошли в самом конце.

— А там Леша живет, — поведала бабушка. — Леша хороший. Приехал к нам недавно, всего два года назад, а до этого в Костромской губернии жил.

— Не на рынке торгует? А то откуда такая информация?

— Да ну, какой рынок! Раньше полицейским у себя в Костроме работал, а теперь он… — бабушка понизила голос и посмотрела по сторонам, — спецагент! Но об этом никому! Он говорил, что если посторонние узнают, ему голову оторвут! Поэтому весь дом знает и молчит.

— Как, как? — недоверчиво переспросил я. — Спецагент?

— Ну да! Как какое задержание намечается, так его вызывают по тревоге. Без него, он говорил, никак. Полиция одна не справится. Вот и едет среди ночи. Обычно за ним полицейская машина приезжает.

— Огромное вам спасибо, бабушка, — заулыбался я, — вы нам очень помогли.

Леша, как я и предполагал, профессиональный понятой. Есть такие люди. Опера платят им небольшие денежки и те сидят с ними на обысках и других мероприятиях. Расписываются в документах, как незаинтересованные лица. Положено так по закону.

— А Леша, случайно, не пьет? — решил уточнить я. Люди с нормальным образом жизни и хорошей работой такими вещами обычно не занимаются.

— Ну, как… — замялась бабушка. — Бывает, конечно… Не так давно приезжал один с полиции, очень похожий на вас, стучался к нему в дверь, звонил, даже ногами бил, а Леша нажрался и открывать не хотел. Так ваш коллега со словами «ты, падла, только подпись поставь, больше мне ничего от тебя не надо» дверь выбил. Не знаю, что было дальше, но пару дней Леша ходил с синяком. Издержки профессии, говорил!

— Как это мне знакомо, — я даже потер ладоши, — а другие спецагенты к нему не ходят?

— Вы прям все знаете! — ахнула бабушка. — Ходят, конечно.

— Выпивают?

— Еще как! Особенно часто ходит второй спецагент, напарник евоный… Семен!

— Да вы что! Друг его, небось?

— Ага! Они вместе в Костроме полицейскими были. Частенько, когда за Лешей машина заезжает, там уже Семен сидит, я видела из окошка. Вдвоем они и спецагенствуют. Денег, жалуются, мало им платят за такую опасную работу.