Последний Самурай 2 (СИ) - Барчук Павел

«Уязвим». Ключевое слово. Шантаж. Мягкий, но железный. Он чует кровь, как стервятник, и рвется к кормушке. Жадный, подлый, готовый продать и мать родную за теплое местечко и полный карман. Мое презрение к нему было густым, как смола. Рука сама легла на рукоять катаны, которую я перед тем как заснуть, пристроил рядом с собой. Близкий холод металла успокаивал нутро, готовое взорваться.

— Возможности… — я хмыкнул, откидываясь на спинку дивана, стараясь выглядеть расслабленным, но мой взгляд был ледяным. — Интересно. Какие, например? Ты же патрульный, Кэзухиро. Борец с нечистью, ого-го. Но и с преступностью тоже. А тут я — якудза. Глава клана, между прочим. Не конфликт интересов? Или патруль теперь официально сотрудничает с синдикатами?

— О, конфликты — это для дураков и идеалистов! — Кэзухиро махнул рукой, его улыбка стала шире, откровеннее, обнажая желтые зубы. — Умные люди, братец, ищут выгоду. Во всем! Я предлагаю симбиоз! Ты — сила и ресурсы на этой стороне. Я — информация и… прикрытие, на той. Мы идеально дополняем друг друга! Как… — он поискал сравнение, — … как меч и ножны!

Я уже открыл было рот, чтобы послать его ко всем чертям с его «симбиозом», но дверь тихо приоткрылась, прерывая наш «семейный» разговор. Появилась Каору. Безупречная, холодная, однако в ее глазах читалась тревога.

— Адачи-сама, простите. Срочно. Зал совещаний. Вас ждут. Все на месте.

Кэзухиро надул губы, изображая обиду.

— Дела важнее семьи? Я твой брат!

— Семья никуда не денется, — Отрезал я, поднимаясь с дивана. — Тебя проводят, как почтенного гостя в комнату для ожидания. Чай, печеньки. Самые дорогие. Хочешь, могут журнальчики всякие принести. Ты же, оказывается, вон, как любишь жёлтую прессу.

Я отвернулся от Кэзухиро и кивнул Каору:

— Идем.

В коридоре, едва дверь за нами закрылась, схватил ее не за локоть, а за предплечье. Крепко. Не до боли, но чтобы поняла: время вежливостей кончилось. Меня как-то все сразу начало бесить. А уж эта девка и подавно. Отчего-то в ее присутствии я ощушал глухое раздражение где-то в глубине своего нутра. Может, это, конечно, предвзятое отношение, не спорю. Может, я не могу простить ей того факта, что в историю с якудзой меня втянула она. А может… Может это просто интуиция намекает — Иван Иваныч, бабе верить нельзя. Мутная это баба.

— Что за звездец? — спросил я тихо, глядя в ее прекрасные карие глаза. — И не гони туфту, будто не понимаешь, о чем речь. Ты знала, что моя физиономия засветилась в газетах? И какого черта этого шакала никто не остановил, когда он вломился в офис? Я кумитё или хрен пойми кто?

Каору не отвела взгляда, смотрела ровно мне в глаза, но в ней словно уже не было прежней уверенности.

— Знала, что информация утечет. Да. Это было ожидаемо. Инагава-кай унижены. Уверена, информацию слили они. А Кэзухиро-сан… самый логичный канал для давления. Не сомневаюсь, они уже выяснили, через кого тебя можно зацепить. Он жадный…и глупый. Уж извини. А если говорить совсем откровенно — просто идиот. И да, скорее всего, он еще принесет нам проблем. Но сейчас это — меньшая из проблем. У нас случилось кое-что похуже. «Лабиринт».

Каору торжественно произнесла это слово и замолчала. Я поморщился, пытаясь сообразить, что должен понять из сказанного.

— Это один из ночных клубов, которые неофициально принадлежали Синоде. — Терпеливо пояснила Каору, сообразив, что я бестолковлюсь.

— Синодов ночной клуб? — Переспросил на всякий случай. Мало ли. Вдруг мне послышалось. — Ночной. Клуб. Ночной? Верно? Кто, твою мать, тусит по ночам, когда демоны по улицам шастают⁈ Вы звезданутые, что ли? Нет, ну у Синоды явно с башкой были проблемы, если он с демонами договаривался о сотрудничестве. Однако ночной клуб… Это все-таки не только его касается. Это касается всего клана.

Каору, ни слова не сказав в ответ, резко остановилась и открыла дверь зала совещаний, пропуская меня вперед. Я даже не заметил, как мы оказались возле него.

В зале совещаний царило напряженное молчание, нарушаемое лишь тихим жужжанием проекторов и нервным постукиванием пальцев по столу. Несколько вакагасира — старших офицеров клана — сидели за огромным полированным столом. Их лица были каменными, но в глазах читался шок, гнев и страх. Прямо перед ними на стене висели три больших монитора.

Центральный показывал самый настоящий ад. Пожалуй, даже я, будучи не особо впечатлительным человеком, охренел, когда понял, что показывает чертов экран.

Несомненно это был интерьер ночного клуба «Лабиринт», но теперь он напоминал филиал ада. Перевернутые диваны, разбитые столики, осколки стекла и зеркал, усеявшие пол, как алмазная крошка. И темные, почти черные лужи, растекающиеся повсюду. Но хуже всего были тела. Десятки тел. Не якудза — обычные посетители, пришедшие за иллюзией безопасности. Они лежали в неестественных, вычурно-ужасных позах: кто-то был буквально разорван пополам, у кого-то отсутствовали конечности, лица застыли в немом крике ужаса.

Воздух в зале совещаний казался спертым от воображаемого запаха крови и смерти.

— Твою мать… — вырвалось у меня тихо, но в гробовой тишине это прозвучало наоборот слишком громко. Я прошел к месту во главе стола и сел. Моя рука все еще сжимала рукоять катаны, которую я, конечно же прихватил с собой. — Чего-то не догоняю, видимо? — спросил я, переводя взгляд с экрана на Каору. — Какого черта в нашем клубе ночью находилось столько людей? И почему они вообще там были? Демоны выходят именно ночью! Это же аксиома! Мы что, место сходки для смертников?

Каору стояла чуть поодаль, ее лицо выглядело как красивая, бесстрастная маска. Но пальцы, сцепленные перед собой, были белыми от напряжения.

— «Лабиринт» — исключение, Адачи-сама, — Голос девицы звучал ровно, хотя без обычной уверенности. — Синода-сама имел… особые договорённости. С сами знаете, кем. — Она едва заметно кивнула вверх, намекая на связи Синоды с могущественными Они. — Он платил… значительную дань. За это нам гарантировали безопасность территории клуба и подступов к нему. Плюс… — она сделала шаг к столу, — … по всему периметру, на всех входах, окнах, вентиляционных шахтах были нанесены мощнейшие защитные офуда. Специально заказанные у лучших оммёдзи. Поэтому «Лабиринт» был единственным местом в ночном Токио, где можно… забыться и развлечся. Без риска. Очень популярное. Очень прибыльное.

— Прибыльное… — пробормотал один из вакагасира, пожилой мужчина с шрамом через глаз. Его лицо было серым и каким-то очень кислым. — Теперь это скотобойня. Репутация клана…

— Нахер репутацию! — резко перебил я его, ударив ладонью по столу. Несколько вакагасира вздрогнули. — Репутация не воскресит этих людей и не поймает тварь! Где сейчас демон? Ушел?

— Да, ушел, — ответил другой вакагасира, помоложе, постоянно нервно теребящий запонку. — Исчез… растворился прямо посреди зала, когда… насытился. Полиция уже там. Оцепление поставили. Журналисты толпятся, как стервятники. Весь район на ушах.

Каору подошла к ноутбуку, управляющему трансляцией. Несколько щелчков — и на экране появилось изображение черного, служебного входа в клуб. Над дверью выделялся свежезамазанный белой краской участок стены. Следы мазков были грубыми, поспешными.

— Офуда на черном входе зарисовали, — четко доложила Каору. — Камера над ним была выведена из строя ровно за час до нападения. Человек, Адачи-сама. Это сделал человек. А демон…Похоже на работу Гуки. Думаю, он просто… вошел. Бойня началась за час до рассвета. Когда все расслабились, наивно полагая, что опасность миновала.

Я пристально смотрел на замазанную стену. В голове, словно по щелчку, всплывали обрывки знаний — дар проклятого дракона.

— Гуки… — пробормотал я. — Могут принимать вид людей… Демон из разряда О́ни. Странно, странно… Скорее всего, так он и прошел внутрь, чтобы не сеять панику раньше времени. Но тварь нажралась до отвала. Теперь она будет отлеживаться, переваривать. — Я встал. — Однако гораздо больше меня сейчас интересует, кто дерзнул замазать эти иероглифы. Кто знал об их расположении? Кто имел доступ? Кому выгодно? — Я повернулся к Каору. — Готовь неприметную машину. Самую обычную, серую тачку. Чтоб ни одна собака не догадалась, кто внутри. Едем в «Лабиринт». Сейчас же. Хочу сам все увидеть. Время отдыха кончилось. Пора снова лезть в самое пекло.