Подпольная империя (СИ) - Ромов Дмитрий

Парашютист, желавший тоже поучаствовать, в последний момент сдувается, так что мы оказываемся за столом вчетвером. Надо было мне тоже отказаться. Да и вообще соглашаться не стоило. Сейчас деньги нужны. Если проиграю, это нас затормозит на какое-то время. Можно, конечно, у Платоныча опять перехватить, но блин, какого хрена…

Слева от дилера садится Иосиф Давыдович, за ним Цвет, далее генерал и, наконец, я.

Развивается игра потихонечку. Никто особо не рискует, приглядываясь к остальным. Небольшие суммы кочуют от игрока к игроку. Но передо мной и генералом кучи постепенно увеличиваются.

Начинается новая раздача. Сначала всё идёт спокойно, но вдруг генерал резко повышает ставку и мне приходится отвечать.

— Три тысячи, — подтверждаю я.

Дилер выкладывает четвёртую карту, и теперь на столе оказываются червовый туз, а так же восьмёрка, шестёрка и четвёрка пик.

— Прошу господа, — обращается к нам крупье.

Господа все в Париже…

— Дальше.

— Дальше.

— Чек.

Я дважды стучу пальцами по столу. Дальше…

— Все остались, — сообщает беспристрастный дилер. — Вчетвером.

Какая-то смутная тоска начинает сосать сердце. Я поднимаю голову и смотрю на «болельщиков», с серьёзными лицами стоящих вокруг стола. Платоныч с Мартой, Лида, Парашютист, Миша Бакс, Куренков.

Дверь в зал открывается и к Баксу подходит один из сотрудников и что-то шепчет на ухо. Тот кивает и быстро выходит. От всего этого тревога не утихает… Может соскочить, сбросить карты, пока не поздно? Перевожу взгляд на банк. Сейчас там уже лежит шестнадцать тысяч…

Дилер выкладывает пятую карту. Пиковый туз.

— Дальше, — говорю я.

— Дальше, — повторяет за мной дилер.

— Шесть тысяч, — вдруг объявляет Кобзон и отодвигает от себя всю свою наличность.

— Ставка, шесть тысяч. Ну а вы? — кивает дилер Цвету.

Тот сидит какое-то время, поигрывая желваками и глядя на деньги, а потом сгребает все свои пачки и двигает к банку.

— Десять, — заявляет он

— Десять тысяч. Ва-банк.

В зале наступает полная тишина. Я не отвожу глаз от сидящего напротив меня Печёнкина. Краешек губы опять дёргается, да только что толку. Думаю, гораздо полезнее наблюдать за его лицом, которое сейчас становится влажным и немного краснеет.

Генерал чуть прикусывает губу, очевидно нервничая. Он заглядывает в свои карты, смотрит на карты, выложенные на столе и кладёт руку на пачку денег. Проходит довольно много времени и он наконец принимает решение.

— Поднял, — заявляет он и двигает деньги.

— Пятнадцать тысяч, ставка, — фиксирует сумму дилер.

Все замирают, глядя на меня, а я всё смотрю и смотрю на Печёнкина, на его потную красную рожу, на бегающие глазки и дёргающуюся губу. Поймав мой взгляд, он словно удивляется и тут же расплывается в улыбке, чуть поигрывая бровями. Паяц…

И почему-то мне кажется, что у него ничего нет…

— Ва-банк, — бросаю я и двигаю все свои двадцать две тысячи.

По залу пробегает вздох.

— Ваше слово, — обращается дилер к Печёнкину.

Тот поднимает глаза и у меня возникает чувство, что он с трудом сдерживает улыбку. Он оглядывает Кобзона и Цвета, бросает взгляд на дилера, потом смотрит свои карты и в стотысячный раз проверяет карты на столе. Ну давай же уже! Не тяни, скотина…

Генерал, смотрит на меня, пряча гаденькую улыбку, и снова смотрит на деньги. Все взгляды в этом зале сейчас направлены на него. Но он не торопится, явно наслаждаясь моментом.

Сердце томится и стучит часто-часто, как у зайчишки. Я провожу рукой по шершавому сукну стола, пытаясь сохранять спокойствие. Но это очень трудно. Да, это даётся мне с большим трудом. Я не ведусь на ужимки Печёнкина и сохраняю видимое спокойствие.

— Э… — вырывается у него вместе с насмешливой улыбкой.

Ну, давай!

— Знаете, — наконец говорит он, — а я пожалуй отвечу вам.

И он отодвигает от себя все свои кучи. Двадцать девять тысяч советских рублей.

— Вскройтесь, — предлагает дилер.

Повисает пауза. Все игроки внимательно смотрят друг на друга. Кхе… Напряжённый момент… Понятно, что первые двое на выигрыш претендовать не могут, но карты должны показать все.

— Джентльмены, — повторят дилер, — прошу открыться.

Кобзон кивает и двигает вперёд свои карты.

— Флеш, старшая карта туз.

Неплохо…

Цвет пренебрежительно откидывает свои карты. Две восьмёрки, трефовая и червовая.

— Фулл хаус, восьмёрки и два туза…

Хорошая карта…

Печёнкин вдруг делается очень серьёзным и, поджав губы, резким волевым решением переворачивает карты.

Трефовый туз и червовая шестёрка… Охренеть!

11. Водевиль

— Фулл хаус старше, — объявляет дилер. — Тузы и две шестёрки.

В зале поднимается гул. Я встречаюсь глазами с Платонычем. Он подбадривающе кивает, мол не беда, главное, все живы. Да уж, утешение так себе, если представить, что опять нужно хренову тучу денег забирать из дела.

Я перевожу взгляд на Цвета, он отворачивается, как бы говоря, да-да, ты был прав, возьми с полки пирожок.

А вот нефиг кривиться! Послушался бы меня и не пришлось бы теперь кислую рожу корчить и огромную сумму собирать. Вот какой я мудрый. У меня чуйка. У меня дар предвидения.

Он, разумеется, не будет никакие деньги собирать, дождётся, когда накопится необходимая сумма и просто оставит её в кассе. И я не буду. Но по другой причине.

Печёнкин лоснится, как блин на масленицу, сияет и лучится. Надо отдать ему должное, он пытается, вот правда, очень сильно пытается быть джентльменом, но предательская улыбка так и рвётся наружу, пытаясь выгнуть, искривить и украсить его жирные губы.

Но тут, как говорится, пытайся-не пытайся, но если ты не джентльмен, то все потуги бессмысленны.

— Чижик-пыжик, где ты был… — насвистываю я и вздохнув, переворачиваю свои карты.

Свои жалкие пятёрку и семёрку. Пиковую пятёрку и пиковую семёрку. По залу пролетает вздох. Громкий и даже, можно сказать, восхищённый. А потом раздаются аплодисменты. Но больше всего меня радуют не деньги, хотя сколько там, восемьдесят три тысячи что ли, сумма немаленькая. Больше всего меня радует рожа моего визави генерала Печёнкина.

Прошу заметить, не я это предложил. Игру, в смысле

— Пять и семь пик, — говорит дилер. — Докуплен стрит-флеш. До восьмёрки. Старшая рука.

Говоря это, он выкладывает мою комбинацию. Четвёрка, пятёрка, шестёрка, семёрка и восьмёрка. Все пиковые.

— На Фонтанке ноги мыл! — допеваю я “Чижика”.

Генерал испытавший, судя по его роже, сильнейшее разочарование своей жизни, молча встаёт и свирепо смотрит на меня. На его лице довольно ясно читаются все желания, терзающие его в эту нелёгкую годину.

Признаюсь, очень, ну просто очень хочется рассмеяться, пожать плечами, развести руками и сказать что-нибудь ободряющее, типа, ничего, в следующий раз обязательно повезёт или про везение в любви. Но я этого не делаю, показывая, кто здесь на самом деле джентльмен.

Честно говоря, большого счастья я не испытываю. Нет, деньжищи — это круто, но вот ненависть главы областного УВД не самое лучшее приобретение. И так с ним всё непросто, а тут ещё кучи бабок лишили. Надо ему золотую карту что ли подарить, с безлимитным кредитом на выпивку.

Мы заказали такие карточки на полиграфкомбинате. Вчёрную, разумеется, за нал. Для ВИП персон. Думаю, чувак, который спустил кучу денег, заслуживает такой подарок. Кстати, в кассу из суммы выигрыша мы отправим целых двадцать процентов. Немало.

Мы все возвращаемся в общий зал. Меня обступают друзья и коллеги, хлопают по спине и поздравляют.

— Ну вот, — говорит Цвет, — а ты не хотел играть. В другой раз слушай нормальных пацанов. Так что, если бы не я, ты бы не поднялся сегодня на такую сумму. Поэтому пятьдесят процентов мои.

Что? Это что за разводка, вообще?

Увидев моё лицо, он начинает ржать:

— Да ладно-ладно, ты чего напрягся? Шутка, братан. Шутка.