Почти Целитель. Часть Восьмая (СИ) - Восточный Ставр

Вот и улица, на которой особняк его располагался. Ваня замедлил шаг — привиделось ему, что сила неведомая его вовсе на другую часть планеты зашвырнула? Да нет же, что за бред⁈ Уже и крыльцо его дома виднеется. Иван продолжил движение, внимательно о сторонам оглядываясь и ругая себя за прежнее невнимание к мелочам, казалось бы, незначительным. Вот барельефы цветочные колонны на одном из домов украшают. С лотосами. А в особняке напротив вход парочка китайских драконов охраняет… А здесь с крыши на крышу перекинули несколько гирлянд с традиционными китайскими фонариками. Простенькие артефакты, что впитывают энергию солнца и зажигаются с его заходом — Лудильщиков видел схемы подобных поделок буквально на первых страницах полученных им когда-то учебников по артефакторике. Одно время сам хотел такую штуку сотворить, да как-то на другие надобности переключился. Вот и получалось, что по пути к себе, наш герой всё больше и больше замечал дыхание культуры Поднебесной. Слыхал он, что такое явление в разных странах возникает, там, где китайцев в одном месте много собирается… Вот они на чужбине поближе друг к другу и начинают селиться. А на Малой Конюшенной и соседних улицах чиновники, купцы и прочие служащие, что с торговым представительством и посольством Китая связаны, стали по возможности выкупать себе дома вблизи от созданного ими портального комплекса… Ещё рядом один бо уже живёт…

Словом, квартал за последние пару лет ощутимо преобразился. Правда, Иван пришёл к выводу (хотя доподлинно утверждать этого, конечно, не мог), что Питерский «чайна-таун» от других, скорее всего, отличается… Всё же здесь не обитали вынужденные покинувшие свою страну в поисках лучшей жизни авантюристы или, там, бандиты. Напротив, дома приобретали люди очень состоятельные и высокий статус имеющие, тем или иным образом связанные с развитием торговых и дипломатических отношений между Империями. И только. Лица же более низкого социального достоинства, простые рабочие да прислуга, руками и ногами день и ночь обеспечивающие работу идущих в обе страны грузовых потоков, заселялись в доходные дома. Причем, как Иван где-то слышал, умудрялись набиваться в одну комнату человек по 10, что, несмотря на большие уступки за «массовость», солидный доход владельцам этих домов приносило.

Убедившись в очередной раз, что жизнь вокруг него полна неожиданностями большими и малыми, Иван подошёл к решению следующей стоявшей перед ним проблемы. Где ему нынешнюю ночь провести? В Питере ли спать лечь? Или в особняк в Монако перенестись и Наташе весточку отправить? А может, в Сарапул нагрянуть? Нет, только не туда! Там уже ночь глубокая, а встают они по привычке с петухами, так что поутру его обязательно кто-то разбудить попытается. Брат, сестренка или мама, обрадованные его прибытием и спешащие своими новостями и заботами с ним поделиться…

За такими размышлениями он не сразу и заметил, как из-за установленной недавно на бульваре скульптуры, изображающей не то льва, не то жабу, не то изрядно прибавившего в области талии дракона, вышла странная фигура. Слегка оторопевший Иван с изумлением наблюдал, как щуплый странно одетый мужчина нетвёрдой походкой направляется в его сторону. А когда пригляделся… Ну… Лудильщиков замялся в попытках описать представшего перед ним субъекта. Разодетый в модный, даже, наверное, моднейший (ну, это когда не представляется возможным с большой уверенностью сказать: этот человек яро следует всем новомодным веяниям, или просто сбежал из скорбного дома) наряд — сиреневый сюртук в золотую полоску с длинными фалдами, сиреневый же котелок с блестящим отливом, сияющий ослепительными бликами в свете фонарей, и узкие желтые брюки, на которых угадывались былые стрелки. Однако, общий вид потасканный и переживший явно не одно серьезное возлияние своего хозяина. Хотя, может так и было задумано? Что-нибудь из серии: «данный наряд нарочитой небрежностью изумительно отражает и подчеркивает мятежный дух своего обладателя!»

Лудильщиков подобных описаний за последний год с лихвой наслушался. Сестрица его старшая Дуняша со своим супругом, как только вернулись из своих заграничных поездок, стали активно (разумеется, с поддержкой и под покровительством графа Лудильщикова), развивать «одёжный» бизнес. Хотя Дуня очень возмущалась, когда Лудильщиков так называл дело, которому она решила жизнь свою посвятить. Сестра после всего увиденного в Европах была переполнена вдохновением, а потому при поддержке мужа решила заняться «высокой модой», открыв соответствующий «Дом» в Санкт-Петербурге на Большой Морской улице.

После же регулярно заваливала Ивана заказами прислать выбранные ткани, нитки и прочее из Парижа, Лондона или того же Монако. Да, собственно, Ваня уже привык, что его воспринимают в качестве «снабжателя» и братец, и матушка, и даже отец (временами). Одна только Ксюша — святая. Бегает по чащобам, монстров режет, и не пристает к нему со списками закупок (разве что фрукты засахаренные от Абрикосова). Конечно, для подобных поручений у него Родион и дети имеются. Но до того времени, как особняки оказались связанными пространственными туннелями, секретарь иногда ворчал, что эти модные дела отнимают необоснованно много времени. Впрочем, в последнее время Дуняша со своими запросами разобралась и брата беспокоила всё реже…

Тут стоящий перед Иваном субъект громко икнул, выводя нашего героя из раздумий, после чего разразился нечленораздельной бранью, из который Лудильщикову удалось разобрать «стару курву», «убью» и «шельму».

Поставив, наконец, точку в своём монологе, потасканный франт поднял руку и продемонстрировал внушительных размеров пистолет, почти в упор направив его на нашего героя. Сделал ещё один шаг и… тут ультрасовременный высокий каблук подвернулся, раздался звук падающего тела, и в то же мгновение — приглушённый хлопок выстрела.

— Ай! Ай! Ай! Убили! Спасите!

Иван ещё больше опешил. Ситуация и раньше скорее на дешёвый фарс походила, но сейчас… Судя по вытекающего из-под вопящего тела ручейка крови, этот ненормальный ухитрился сам себя подстрелить. Но, судя по громкости издаваемых телом звуков, существовала надежда, что ранение не несло опасности для жизни пострадавшего, по крайней мере в самое ближайшее время.

Лудильщиков огляделся, привлекать внимание посторонних ему очень не хотелось. Может, это всё-таки розыгрыш? Или часть интриги? Очень странная интрига. А чья, и в чём заключается? Вокруг было безлюдно, никто не демонстрировал готовность включиться в представление. Ваня всё так же стоял один рядом с поверженным стрелком. Шторы в одном из окон соседского дома качнулись, выдавая наблюдателя… Но, право слово, людям вполне естественно поинтересоваться, что происходит на их респектабельной улице.

А меж тем этот… неудачливый убийца продолжал барахтаться на мостовой, заливая её алой кровью и издавая художественные стоны, в которых отчетливо угадывались вперемежку русские и польские ругательства.

— Так! Это уже даже не смешно! — Лудильщиков заметил, как этот помешанный потянулся к выроненному пистолету. Пришлось открыть небольшой портал, в который сей субъект благополучно и провалился, очутившись в старой Ваниной питерской лаборатории.

Первым делам «подлатав» незапланированного пациента (пуля прошила тому бок, даже не задев жизненно важных органов), Иван присел рядом с кушеткой:

— Что ж, а теперь давай выясним, кто ты такой, и что тебе от меня надобно?

Звали нападавшего Анджей Войтовский. Услышав это имя, Иван присвистнул — ателье Войтовского располагалось на Невском, обслуживало и дам и кавалеров из зажиточных классов и аристократии, а имя прославленного кутюрье считалось синонимом самых современных веяний в столичной моде. И случилось так, что когда Евдокия с Осипом Витальевичем открыли с столице модное предприятие и принялись торговать созданными его сестрой платьями, уже через год значительную популярность у женской публики заимели. И несколько клиенток — постоянных и весьма денежных, предпочли Дуняшины туалеты творениям именитого мастера. Дальше — больше. Однако Войтовский быстро выяснил причины оттока клиентов и уменьшения своих денежных поступлений, добавив Ванину сестру в категорию активных конкурентов. Чего долго терпеть не стал, начав с зарвавшимися провинциалами решительно бороться.