Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Тащи ко входу! – рявкнул я, чуть изменив голос.

Кукуша резко дёрнулся, в багажнике блеснула вспышка его фотоаппарата и… в ту же секунду из‑за фургона вынырнул Раждайкин.

Раждайкин шёл и говорил по телефону, а у меня сердце чуть не выскочило. В одной руке он держал телефон, а в другой пакет с фруктами. Нам буквально нескольких секунд не хватило, чтобы закончить дело…

– Я говорю, будем разбираться, – громко произнёс он. – Не может быть, чтоб ему не помогали. Я понял, да… Да… Так точно…

Я резко шагнул за фургон, ушёл с линии видимости и, чуть опустившись ниже уровня глаз, аккуратно выглянул. Кукуша не растерялся, мигом подхватил несколько коробок, стоящих рядом с ним на асфальте, и загородился этим щитом от Раждайкина. Коробок он схватил много, и они как бы случайно накренились и начали валиться в его сторону. Он, пытаясь удержать равновесие, налетел спиной на дверь багажника Раждайкинского «Крузака» и незаметно захлопнул её.

– Прошу прощения, – воскликнул Раждайкин в трубу и набросился на Кукушу. – Ты чё творишь, осёл! Это машина или отбойник, сука⁈ Смотри, куда прёшься, кабан, в натуре! Чуть машину мне не помял!

Он подскочил и пристально оглядел свой багажник. А Кукуша тем временем быстро‑быстро‑быстро утащил коробки в направлении рынка, бросил их там и рванул в другую сторону, чтобы уже не встретиться с Раждайкиным и не засветить лицо.

– Прошу прощения, – вернулся Альберт Маратович к разговору. – Придурок какой‑то с коробками на машину налетел. Извините, пожалуйста. Нет, не помял вроде. Боров блин жирный… Да тут яблоки разгружают. Встали вокруг меня, собаки. Две «Газели».

Я обошёл фургон и побежал к своей «ласточке».

– Капец! – с трудом перевёл дух Кукуша, усевшись на сиденье и вытирая платком лицо.

– Как он мог с другой стороны оказаться? – покачал я головой.

– Походу через рынок прошёл. Там, видать, проход имеется, ёлы‑палы…

– Местность неизвестная, блин, – нахмурился я, выруливая с парковки. – А когда не знаешь, чего ждать, прокол дело времени. Но ты молодец, сориентировался хорошо.

– Вроде выкрутились, – кивнул он, – только я, блин, чуть коня не родил. Давненько так не трухал. Но фейс мой он не срисовал, это сто процентов. И тебя не заметил, и на камерах, в случае чего хрен что найдёт…

– Это хорошо, – согласился я. – Ты пушечку‑то там нормально пристроил?

– Ну, пристроить‑то я нормально пристроил. Закрыть багажник не успел, этот хрен нарисовался. Пришлось финтить с коробками, чтобы прихлопнуть.

– Всё красиво сделал. Красавчик. Куда положил?

– Сбоку там в карман, как и говорили.

– Ну хорошо. Отлично. А сфотал?

– Сфотал как‑то… Сейчас гляну. Только один раз успел щёлкнуть.

– Перешли мне, – попросил я.

– Сейчас… Погнали давай отсюда скорее.

– Погоди, ещё не всё.

Мы выехали с парковки, отъехали и встали в сторонке от выезда для того, чтобы снять машину Раждайкина, как он будет выезжать. Я хотел запечатлеть его вместе с номерами.

Дождавшись, когда он проедет мимо, я отослал снимки и тут же позвонил Жанне со своего секретного номера.

– Жанна Константиновна, привет.

– Это то, что я думаю? – хмуро спросила она.

– Предположительно, это орудие убийства гражданина Нгуена. И сейчас оно находится в автомобиле, в багажнике справа. Ну, вы видели на фото. Ты всё поняла?

– Да, – сдержанно ответила она.

– Это тарелочка, Жанна, с безукоризненно‑голубой каёмочкой. Действуй, моя дорогая, и подбери, если ещё не подобрала, снимки с камер в день убийства.

– А отпечатки? – спросила она.

– Блин, Жанна, может тебе ещё и признание сразу, прилепленное скотчем к стволу? Отпечатки уж сама приложи. Только не затягивай, действуй немедленно, прямо сейчас. Он настороже, может найти прибор и тогда всё. Поезд ушёл, считай…

– Ладно, посмотрим, что с этим можно сделать, – ответила она и отключилась.

– Молодец, дядя Слава! – похвалил я Кукушу, когда мы подъехали к бане. – Богата земля русская талантами! Левша по сравнению с тобой, дитя неразумное!

– Да ладно, хорош! – засмущался он.

– Да что хорош? Хорош это ты. А раз хорош, ты должен знать, что ты хорош. Всё, Кукуша, говори, что хочешь. Я тебе из‑под земли достану.

– Ой, да ну тебя, Серёга. Приходи ужинать сегодня.

– Ты видишь сам, какой кипиш пошёл, не до ужина. Мне ещё дома разгребать результаты обыска.

– Давай поможем с Ларисой.

– Не‑не‑не‑не‑не. У меня светиться не надо. Там Соломка палит, из всех щелей следит. Так что нет. Будем соблюдать конспирацию. Конспирация, товарищи. И ещё раз конспирация.

После того, как завёз Кукушу, я рванул к Сергееву, а по пути позвонил Чердынцеву и попросил приехать через часик.

– Что опять?

– Нетелефонный разговор, – усмехнулся я.

Он выругался, но пообещал подскочить. Я, тем временем, подъехал к дому на Набережной, вышел и подошёл к подъезду.

– Сергей Сергеич, это я! – сказал я в домофон.

– Ты гонишь! – в который раз пошутил он, – Сергей Сергеич – это я!

Значит, был на кочерге уже.

– Бухаете? – сразу спросил я, войдя в квартиру, потому как на лице Сергеева всё было отражённо чётко и ясно.

– Бухаем, – ответил он.

– С кем?

– Сам с собой и со своим прошлым.

– А с будущим? – спросил я.

– Только влюблённым и любящим , – пропел он. – Встреча назначена с будущим. В знойной пустыне тюльпаны цветут. Сила любви побеждает и тут .

– Прекрасные слова. Жалко, что не вы написали.

– Мне тоже жалко. – ответил он. – Принёс?

– Нет, Сергей Сергеич, всё. Я хочу вас заколдовать, чтобы вы бросили пить. Ещё у меня там одна претендентка есть на колдовство. И ещё в Москве один дружбан‑алкоголик.

– Так, я попросил бы неприличными словами не выражаться! – воскликнул он.

– Ладно. Короче, Сергей Сергеевич, я не знаю, может вам, конечно, под кайфом работается лучше, но мне надо, чтобы вы написали статью.

– Какую статью опять? Мне за ту‑то по башке надавали.

– Неправда, вам за неё не по башке надавали, а выразили благодарность и дифирамбы пропели.

– Ага, много ты знаешь. Был там шухер.

– Сейчас нужна статья анонимная. Без вашего имени. Так что за неё вам никто не даст по шее.

– Как это анонимная⁈ – возмутился он.

– Сейчас, минуточку.

Я снова позвонил Мише и поставил разговор на громкую.

– Товарищ генеральный секретарь, здравия желаю!

– Ага. Получилось?

– Мы не стали туда ломиться, а решили подойти к проблеме с другой стороны.

– Ну и правильно, – одобрил генсек, – потому что хрен его знает. Дом новый, скорее всего всё пишется, а потом знаешь, гемора не оберёшься…

– Миша, скажи мне, ты помнишь блохера Петрушку?

– Помню, – ответил он.

– Вот, молодец. Я считаю, что и люди не должны его забывать. Пока он гниёт в тюрьме, или что он там делает, ждёт суда, мы должны оживить память о нём.

– В смысле? – удивился Сергеев.

– Это просто необходимо, Сергей Сергеевич. Миш, ты можешь ломануть его канал и там разместить статью с фотографией?

– Ну да, в принципе, я думаю, что смогу.

– Будь добр… Сергей Сергеевич сделает огненный, просто потрясающий материал, который взорвёт всё наше общество. Ну или не всё. Ну или не взорвёт, в конце концов. Но материал будет шикарный.

– Материал будет шикарный, – согласился Миша.

– Ну и вот. И давай мы его разместим там. Пускай народ обалдеет.

– Пускай.

– Так, меня спросить не забыли⁈ – крикнул Сергеев.

– Слыхал? – усмехнулся я. – Шеф на бровях уже.

– Слыхал, – сказал Миша. – Ладно, я сейчас посмотрю, что там с этим каналом. Давай.

Я отключился.

– Сергей Сергеевич, записывайте. Госзаказ. Напишите статью с рабочим названием «Кто меня убил». Давайте обойдёмся без конкретных обвинений, но с намёком, мол, я приду хоть с того света, хоть с этого, неуязвимый для сынов человеческих. Приду и наведу порядок. Ну что‑то в этом роде понимаете? Небольшая мистификация. Вы любите мистификации?