Сын помещика (СИ) - Семин Никита

— Роман, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

— О чем? — напрягся парень.

— О той девке, что ты притащил из деревни. Как ты ее нашел?

— Она сама пришла, — пожал плечами ее мальчик и рассказал удивительную историю.

Сердце матери защемило. Но не от самой истории, а от доверчивости и доброты ее сыночка.

— Рома, — присела она на кровать и взяла сына за руки, — не нужно безоглядно верить людям. Особенно — крепостным. Они бесчестные души, которым соврать также просто, как воды испить.

— С чего ты взяла, что она врет? Да и староста подтвердил ее слова.

— Но сам он этого не видел, так?

— Другие бабы видели.

— Вот именно! — воскликнула Ольга. — Бабы! Да ради того, чтобы подложить под тебя одну из своих они и не на такую подлость пойдут, как оклеветать кого-то.

— Ты не веришь, что князь Белов мог так поступить?

— Если бы князь хотел купить эту девку, он бы уже отправил вестового к твоему отцу. В тот же день, — как маленькому объясняла сыну прописные истины женщина. Да он и был для нее маленьким ребенком, хоть уже скоро и взрослым считаться будет.

— А если он захотел все же ее украсть? — не сдавался Роман. — Я слышал, что он прижимист, а крепостной небось немало стоит. Пусть и девка. Чего проще — приказать своим крестьянам схватить вечером девицу, да притащить ее к нему? Еще и пообещав, что их жен или дочерей за это трогать не будет? А уж спрятать на своей территории он легко ее сможет. Ведь у нас права обыскивать нет, а у него в родственниках мировой посредник ходит. И капитану-исправнику он мзду дает. Так чего ему тогда бояться?

— Сергей Александрович в этом случае может на дворянском собрании других наших соседей спросить — не было ли и у них подобных случаев. И если были, то против князя не только мы, но и весь уезд поднимется. И никакой исправник с посредником ему не помогут. Князь может и жесток, но не глупец так рисковать.

Ольга обрадовалась, когда увидела тень сомнения в глазах у ее сына к словам какой-то крестьянки.

— Может быть, ты и права, — медленно кивнул Роман. — Но я рискну, и не буду отказывать ей в службе. Уж лучше присмотрюсь и, если она интриги будет плести, выгоню ее с позором, чем потом узнаю, что ее украли, и на моей душе грех появится за загубленную невинную девушку.

— Пусть так, — вздохнула Ольга. — Но ты запомни — бабы коварнее мужиков. А уж если она захотела через тебя в люди выбиться, то на любые подлости пойдет. И еще одно — не пускай ее в свою постель!

— Ты о чем? — сделал вид, что не понял, Роман.

Но уж не ребенку провести свою мать. Все он прекрасно понял, что хорошо различила в его взгляде Ольга.

— О том самом. Если не хочешь срамную болезнь подхватить, то не смей ее к себе пускать по ночам. Хочет прислуживать? Вот и пусть Евдокие помогает, и хватит с нее!

Оставив сына думать над ее словами, уже более спокойная Ольга Алексеевна вышла из комнаты. А за этой Пелагеей, она сама проследит. Уж ей ли не знать, как мужчины падки на смазливое личико и девичьи слезы. Но ее-то не проведешь!

Разговор с мамой заставил меня по-иному посмотреть на рассказ Пелагеи. Вот только мама-то не видела ее эмоций. Такое не сыграешь. Она реально боялась! И не меня. Поэтому я склонен все же поверить, что девушка рассказала мне правду. И к совету мамы я лишь в одном прислушаюсь — не пускать ее к себе в постель. А то и правда гонорею подхвачу или еще что. И как в этом времени это лечить? А ведь была у меня мыслишка все же расположить к себе Пелагею и, когда она перестанет меня бояться, а станет смотреть уже как на мужчину, а не барина, все же провести с ней ночь. Что поделать, гормоны-то у меня подростковые, и я на многих девиц заглядывался, которые хоровод водили.

Пока я предавался размышлениям, меня неожиданно позвал отец.

— Ольга Алексеевна сказала, у тебя дар к рисованию открылся. Покажешь?

Все ясно. Видимо и правда это ценное умение среди дворян, раз такой ажиотаж вызвало. Сходив в свою комнату, я принес рисунок. Отец его тут же стал рассматривать, удивленно цокая языком, да одобрительно кивая.

— А портрет сможешь нарисовать? — вдруг спросил он.

— Наверное, — пожал я плечами, не торопясь давать однозначное согласие.

Я же как бы не знаю о своем «даре». А так — смогу конечно.

Пелагея вернулась даже раньше, чем я дал ей времени. Ее встретила Евдокия, проводив в комнату для слуг, после чего девушка еще задержалась у нее на полчаса, и уже потом робко постучалась в мою комнату.

— Будут ли какие приказания, барин? — смущенно спросила она.

— Пока никаких. Помогай Евдокие, если понадобишься, я позову.

А вскоре уже Корней и баню натопил. После короткого ужина первым, как обычно, сходил отец. Затем мама помылась, а там и до меня очередь дошла. Попариться после столь хлопотного дня было очень приятно. И даже не так тяжко, как в первый раз. Или привыкаю, или сказалось то, что я уже знал, что меня ждет. Но в комнату вернулся я чистый и довольный. Лежа на своей кровати мне пришло в голову, как появившаяся у меня служанка может мне помочь. Она ведь — бесценный источник информации о быте крестьян! Расскажет, чем они занимаются, как работы выполняют. Узнав все это, я смогу более точно понять, как улучшить их работу и повысить производительность, попутно облегчив их труд. Вон, Генрих Форд в свое время благодаря придуманному конвейерному способу работы произвел революцию в промышленности. Так что, если я здесь изменю подход к привычной работе, то можно будет сделать нечто похожее? Только надо будет это все Пелагее объяснить, чтобы она мне правду про их быт рассказывала и понимала, какая ответственность на ней лежит. Ведь если я что-то неправильно отцу присоветую из-за ее лжи, то его гнев и на нее пасть может. Идея настолько меня захватила, что я решил не откладывать. Все равно сейчас уснуть не смогу. Подскочив с кровати, я пошел искать девушку. Кричать на весь дом не хотелось, ведь после бани все разошлись по комнатам и возможно кто-то уже уснул.

Где находятся комнаты слуг, я примерно представлял. Это надо из прихожей в коридор, который на задний двор ведет, попасть, а там как раз двери в их спальни расположены. Сунувшись в левую дверь, как зашел в коридор, я застал улегшегося на топчан Корнея. Рядом был еще один, для Акима, но того не было в комнате. Инвалид сразу встал, когда меня увидел.

— Что-то случилось, барин? — удивился и насторожился мужик.

— Пелагею ищу, а кричать не хочу.

— Женская комната на той стороне, — махнул он рукой. — Но они сейчас в баню пошли. Могут еще мыться.

— Понял, спасибо.

Оставив растерянного от моего визита инвалида, я постучался в указанную дверь. А то сначала не подумал, что если бы женщин застал в одном исподнем, вот также ворвавшись, как к Корнею, то те и визг бы на все поместье от испуга могли поднять. Бабы же. Открыла мне Евдокия, тоже изрядно удивившись моему появлению, что даже на ее обычно беспристрастном лице проявилось. А на мой вопрос ответила, что Пелагея ушла мыться, но скоро должна вернуться.

Когда за служанкой закрылась дверь, я застыл в задумчивости — подождать возвращения девушки, или все же отложить разговор на завтра? В итоге решил выйти во двор и подождать. Там и ветерок летний приятно обдувает и, что уж себе врать-то, хотелось мне посмотреть, в чем Пелагея из бани выйдет. Но когда я открыл дверь на улицу, мне предстала неприятная картина: наш кучер Аким прижал девицу к бане и нагло лез той под подол ночной рубашки!

Аким вернулся с праздника, когда уже все стали собираться по домам. Кто из других деревень, тем предстояла еще дорога, потому слишком долго засиживаться они не могли. Ведь завтра снова вставать с первыми петухами и отрабатывать барщину. Праздник или нет — а барин за невыполнение работы спросит. Да и не получилось у Акима женской ласки найти. Как сговорились все бабы! Мало того, что местные не дают, так и из других деревень все или занятые, или нос воротят. С горя Аким сильно насел на хмель, да пошел обратно в поместье — хоть в баньке попариться, раз уж с женщинами полный провал. И какое же у него было удивление, когда он подошел к бане, а оттуда девица молодая да красная вышла! Не барышня, крестьянка, это Аким определял влет.