Фагоцит разбушевался (СИ) - Величко Андрей Феликсович

Пятьсот рентген, как считают здесь, в конце шестидесятых, или пять зивертов по меркам двадцать первого века, убьют и человека, и большую часть микросхем из тех, что может купить частное лицо вроде Антонова. Есть и более устойчивые изделия, для вывода из стоя которых понадобится больше тысячи рентген, но они дорогие, и их мало.

За время годового полета к Марсу полученная доза составит порядка пятидесяти рентген - если, конечно, по пути не нарваться на поток излучения от сильной вспышки на Солнце, тогда кирдык и людям, и электронике. То есть вроде бы вполне можно лететь, но это так только кажется.

Дело в том, что человек - это очень отказоустойчивая система. Разумеется, пятьдесят рентген нанесут ему вред, но он сохранит работоспособность, а со временем и почти полностью восстановит здоровье, если только не заболеет раком.

Микросхема может продолжить работать, набрав пятьдесят или даже сто рентген, а может и отказать. И сама собой не восстановится уже никогда. Причем отказ одного элемента может привести к выходу из строя всей системы. При тройном резервировании аппаратуры срок жизни моих луноходов составил от двух до пяти месяцев, а этого для полета к Марсу совершенно недостаточно.

Нормальную защиту от солнечной радиации сделать невозможно ни сейчас, ни в двадцать первом веке. Это не сравнительно мягкое излучение ядерных реакторов, в космосе энергии частиц на порядки выше. От них не спасет и полуметровая свинцовая броня, даже если ее как-то удастся выпихнуть на орбиту. И поэтому радиационная защита космической электроники - это пять миллиметров дюраля плюс двадцать миллиметров пластика. Немного помогает, но не сказать, чтобы радикально.

Правда, у микросхем есть и преимущество перед человеческим организмом. Спит космонавт или бодрствует, рентгены ему все равно капают и потихоньку копятся. А у обесточенных микросхем устойчивость к радиации порядка на два выше, чем у подключенных к питанию и работающих. То есть теоретически можно иметь на борту десять комплектов электроники и менять их через каждый месяц, но тут тоже есть свои подводные камни. Менять-то кто будет? Космонавтов нет, хоть сколько-нибудь интеллектуальная автоматика наверняка откажет, смотри выше. Ее, конечно, можно сделать дубовой, чуть ли не электромеханической, но она тогда получится тяжелой и ненадежной без всякой радиации. И жрать будет как не в себя.

Откуда в свободной продаже берутся радиационно устойчивые компоненты? Да очень просто. Предположим, фирма разработала что-то этакое для космоса, потратила миллион долларов, произвела сто штук и продала каждую тысяч по пятнадцать в лучшем случае. И все, такого больше никому не нужно, но денег-то хочется, а разработка уже сделана. И многие начинают продавать произведенные по несколько упрощенной технологии микросхемы свободно и существенно дешевле, но зато в куда более приличных количествах. Разумеется, упрощение обязательно скажется на переносимости радиации, но все же не настолько, чтобы элементы с космической генеалогией сравнялись с обычными, не имеющими таких предков. У Антонова есть довольно полный список подобной продукции, и что-то даже можно будет купить.

- Ага, - скривился мой духовный брат, - по семь-восемь тысяч рублей за довольно убогий микроконтроллер, а сколько их потребуется для твоего марсохода?

- Не больше десятка, я так думаю.

- Про луноходы ты тоже думал, но потом в процессе работы потребные количества утроились.

- Сейчас я думаю уже с учетом того опыта.

- Надеешься, что его окажется достаточно? Свежо предание, но верится с трудом.

- Учти еще, что эти покупки будут растянуты лет на десять, быстрее я ничего делать не возьмусь.

- Это здешних десять, а там у меня хорошо если год пройдет. Ладно, что уж с тобой сделаешь, начинай помаленьку сочинять список необходимого. Кстати, что там с камнями из кратера, я так и не понял.

- Я, понятое дело, тоже, но в этом-то как раз ничего удивительного нет. Сам Келдыш в сомнениях. Там вкрапления какого-то интересного сплава, но остатки это метеорита, космического корабля или еще чего-нибудь, он не знает. Но вряд ли что-то особо интересное, иначе никто не выделил бы американцам два камня и не вел бы переговоры об организации совместного центра для их изучения. Кстати, поискал бы материалы на микроконтроллер эр-си-эй восемнадцать ноль два. А если его самого найдешь, будет и вовсе замечательно, по образцу сдирать проще, чем только по бумагам.

- Это который стоит на «Вояджере»?

- Он самый. До сих пор ведь работает! В смысле, до твоих сих пор. И, кажется, его выпуск прекратился совсем недавно, можно еще найти живьем. Хотя ты вон даже клон четыре тысячи четвертого где-то раскопал, так что и этот сможешь. Косыгин прав, без своей электроники в космосе много не наработаешь. А я как резервный вариант прикину, что можно сделать на пятьсот шестьдесят первой серии, ее уже в «Пульсаре» содрали и потихоньку начинают выпускать. У нее тоже и с потреблением, и с радиационной стойкостью все хорошо. Правда, тогда у марсохода с габаритами и весом станет совсем плохо.

Потом, уже без присутствия Антонова, я начал прикидывать, кто что может сделать. Ну, выводить все хозяйство на орбиту явно будет Челомей, а вот сам марсианский корабль, наверное, лучше отдать Глушко в ОКБ-1, там вроде уже были какие-то наработки. Шасси для марсохода сделают в Ленинграде, опыт у людей уже есть. Электронику, ясное дело, разработает «Мечта». Впрочем, тут можно и даже нужно от главной большой задачи отделить какую-нибудь не очень главную и совсем маленькую задачку, чтобы ее поручить учебно-производственному комбинату в подшефной школе. Если марсоход потеряется в космосе, сгорит или разобьется, то про работу юных пионеров и не очень юных комсомольцев на фоне такого провала никто и не вспомнит. Ну, а если долетит и что-то с Марса передаст, это будет эпическое торжество самой передовой в мире советской педагогики. Вот только что бы этим детишкам этакое поручить, чтоб, даже если они напортачат, на результатах это никак не сказалось? Ну, например, разведывательный модуль. Маленькая такая машинка с колесами со всех сторон, то есть способная одинаково хорошо ездить днищем вниз, на любом боку и в перевернутом положении. У Носова, кажется, в «Солнечном городе» было что-то подобное. Пусть разведывает путь для большого марсохода, чтобы он ненароком где не застрял и не перевернулся.

Однако все это будет возможно только в случае резкого ускорения развития микроэлектроники здесь, презенты из будущего если и будут, то редко и в единичных количествах. Все-таки радиационно стойкие микросхемы дороги, и на регулярно покупающего их человека могут обратить внимание. Не хотелось бы, чтобы Антонова замели как подозрительную личность. А значит, пора салиться писать меморандум - в основном для Косыгина, хотя, конечно, Шелепина с Брежневым тоже придется ознакомить. Что разрабатывать, где, зачем, когда и в какие сроки. По деньгам пусть сами разбираются, но упоминание, что по важности электронная программа не уступает космической вместе с разработкой баллистических ракет, должно быть неоднократным.

- Ну наконец-то, - усмехнулся Косыгин, воткнув флешку в разъем и прочитав названия папок. - И пяти лет не прошло, как вы сделали то, о чем лично я вам регулярно напоминал. Ну-ка, что тут... так, похоже, понадобится еще и облегченная версия, без дат, фамилий и со слегка откорректированными названиями. Сколько у вас в «Мечте» телетайпов?

- Пока два, но нужно еще штук пять, распечатывать придется много.

- Заказывайте десяток и сообщите о заказе мне, я прослежу, чтобы он прошел без задержек.

- Вот копия, правда, тут их заказано пятнадцать. Я исходил из того, что уж треть-то дадут в любом случае.

Ну да, не все же имеют подаренные Антоновым планшеты, куда можно сунуть флешку, вот мы с Сашей и приспособили для распечатки текстов из будущего пару телетайпов.

От Косыгина я съездил в Фили, к Челомею.

- Интересную картинку посмотреть хотите? - спросил он. - Любуйтесь, это уже рабочий проект, начинаем делать. Название - УР-703, но с моей старой УР-700 тут почти ничего общего, кроме топлива.