Фагоцит разбушевался (СИ) - Величко Андрей Феликсович

- Ну вот, чуть что, сразу Антонов, - тут же прорезался духовный брат. - Сам же помнишь, что на русском материалов о начале их реформ совсем мало, на английском если и больше, то ненамного. Это, значит, мне гуглом с китайского переводить - а самому что, религия не позволяет? Небось уже не маленький.

- Да не шуми ты, я просто считал, что тебе тоже интересно.

- Конечно, а ты как думал? Вот и переводи, а я потом с удовольствием почитаю. Даже могу помочь привести текст в более или менее понятный вид. Кстати, продукты ладно, мы с тобой тут все равно не очень компетентны, но вот картину с магнитофонами и прочей аппаратурой прояснить не помешает. Ты же все равно на Старую площадь по Ленинскому ездишь, там есть куда в этом плане заглянуть. А как приедешь, спроси кого-нибудь из высокопоставленных знакомых, что вообще сейчас происходит, а то мало тебе было луноходов, так теперь в марсоходы зарылся по уши, света белого не видишь. Не мне же у моей прекрасной шпионки спрашивать, в конце-то концов. Наоборот, ей пора рассказать что-нибудь интересное, а то прямо жалко девочку - ей же в отчетах начальству, небось, писать совершенно нечего.

Вскоре мне привезли большой пакет от Шелепина с подборкой материалов комитета народного контроля о ходе реформ в сельском хозяйстве и в области кооперации.

У нас, как и в прошлом Антонова, шелепинский комитет партийно-государственного контроля тоже был переименован, но позже, только в прошлом году. Однако там переименование означало сужение его функций до чисто декоративных, а здесь - наоборот. Штаты, правда, все же сократились примерно на четверть, зато численность внештатных сотрудников возросла раза в три. Они, кстати, работали не на голом энтузиазме. Напрямую им не платили, но регулярно поощряли бесплатными путевками, продуктовыми наборами и открытками на внеочередное приобретение дефицита длительного пользования типа югославской мебели, автомобилей, мотоциклов «Паннония» и постельного белья. Кстати, в разряд дефицита почему-то попали магнитофоны «Астра». «Кометы», близнецы той, из которой я несколько лет назад сделал приличный стереомагнитофон, валялись во всех магазинах, и их никто особо не брал.

Из документов выяснилось, что я пропустил один довольно важный момент в организации кооперативной торговли. Оказалось, что там есть интересные ограничения.

Коопторг вообще-то был в СССР еще, кажется, аж с ленинских времен, и даже Хрущев, прикрыв артели, его не тронул. Но он мог торговать только тем, чего в государственных магазинах не было. Олениной там, домашними вареньями, грибами во всех видах и прочим. Ограничения на ассортимент отсутствовали только там, где государственных магазинов вообще не было, то есть в деревнях, да и то не всяких. Оборот там был такой, что о хоть сколько-нибудь заметной прибыли можно было только мечтать.

А вот то, что открылось в Академгородке, называлось не потребительским кооперативом, а производственно-сбытовым. То есть сам по себе он существовать не имел права, а только при какой-нибудь производящей организации. Наш, например, организовался при совхозе «Озеры», который в порядке развития эксперимента, начатого Худенко, внедрял безнарядно-звеньевую систему. И председатель нашего торгового кооператива был именно из совхоза, ему даже сняли дом в Троицком. Ясное дело, он меньше всего хотел возвращаться обратно в свой заштатный райцентр, поэтому в его магазине продавалась исключительно продукция совхоза.

Вообще-то уже была попытка убедить председателя принимать на реализацию что-то левое, предпринятая заезжими из Москвы азербайджанцами, однако они выбрали крайне неудачное место для деловой активности. Сотрудников КГБ у нас тут толклось хоть и меньше, чем на площади Дзержинского, но все-таки порядка на два больше, чем в среднем по Союзу. Не в меру горячих южных парней тут же замели, и теперь им в лучших традициях тридцать седьмого года шили дело о шпионаже.

Однако проблема криминализации кооперативной торговли, естественно, все-таки существовала, и в марте планировалось провести расширенное совместное заседание МВД, КГБ и КНК по этому вопросу - кстати, Шелепин приглашал меня в нем поучаствовать. Ну, а пока разрешения на открытие кооперативных точек давалось в основном в местах наподобие нашего Академгородка. В Арзамасе-16, например. Да и вообще закрытых и полузакрытых городов в СССР хватало.

Ни в Москве, ни в Ленинграде магазинов производственно-сбытовой кооперации пока еще не появилось.

Антонов не забыл моего обещания сделать для Веры моноколесо, и в начале декабря шестьдесят восьмого года у меня уже было все необходимое. «Дракон» - наверное, в целях максимально задобрить мою жену - не поскупился. Он прислал сорок элементов 18650 по три с половиной ампер-часа, комплект сверхмощных магнитов, датчики Холла, контроллер от флагманской модели «Кингсонга» и даже педали со специальным антискользящим покрытием. Само колесо мне предстояло изготовить здесь, и я, решив, что, раз уж Антонов так шикует, то мне и сам бог велел, заказал изготовление кожуха мотор-колеса и обода из титана, обмоточную проволоку заложил серебряную, а для корпуса выписал бессучковую буковую фанеру.

Естественно, все эти излишества я собирался оплатить из своих средств (вообще-то полторы тысячи рублей - это в конце шестидесятых очень и очень немало), но мне не дали.

Директор института тут же настучал Шелепину, парторг - Брежневу, Зонис и Фроловский

- Семичастному. В результате Ильич вызвал меня на Старую площадь и отечески попенял:

- Ты, Витя, такой человек, можешь что угодно довести до абсурда. Вот что за ерунду придумал с оплатой? Будь проще и не вы... вайся. Тоже мне, совесть у него разыгралась. Оформляй работу как НИР по перспективным системам межпланетных станций, небось не надорвешься потом отчет написать. Кроме того, даже я знаю, мне уже рассказали, что безредукторное мотор-колесо хоть и тяжелее редукторного, но заметно надежнее и имеет больший ресурс, так что подумай сам насчет того, как такое будет смотреться на марсоходе. Опять же твоя Вера достойна и не такого подарка, вон какую дочку тебе родила. И, наконец

- я, по-твоему, не человек, что ли?

- Э... - растерялся я, - в каком смысле, Леонид Ильич?

- В самом что ни на есть прямом! Как я вожу автомобили, ты видел. Уж всяко не хуже тебя.

Неужели с этим самоходным чемоданчиком не совладаю? Твой Антонов был старше меня, когда на него встал впервые, и ничего, поехал. В общем, ты же это колесо жене на день рождения собрался подарить? Значит, в середине января жду приглашения в гости. Давно пора самому посмотреть, что за «Мечта» такая, и как живет ее заместитель директора по науке - тоже.

После встречи с Брежневым мы немного прогулялись с Семичастным, благо далеко идти не требовалось.

- Вить, - поинтересовался Владимир, - ты же вроде говорил, что память у вас с Антоновым общая?

- В принципе да, но каждый может заблокировать от другого какой-то кусок. А что?

- Да вот я беспокоюсь, не влюбился ли Антонов в свою американскую француженку. Ты это сможешь заметить, если что?

- Конечно, такое не заблокируешь. Но чтобы старый пень Антонов в кого-то влюбился - это ненаучная фантастика. Нет, заинтересоваться-то он может, но вот, например, чем-то жертвовать во имя любимой - уже не очень. Пару-тройку банок черной икры он, ясное дело, для своей женщины не пожалеет, но поступаться хоть самым малым принципом ни за что не станет. К тому же у него сейчас в двадцать первом веке бурный роман с одной компьютерной художницей. Внешне ей, конечно, до Нинели далеко, но зато в постели просто ураган какой-то, а не женщина. Мне вообще кажется, что он ради интереса решил посмотреть - а каково это, когда не он проявляет инициативу, а его избранница? До сих пор он им просто не оставлял времени на подобное, вот ему и любопытно.

Разумеется, все, что я сейчас говорил, с Антоновым было заранее согласовано. Как и мое согласие якобы заблокировать от него воспоминания об этой беседе.