Чудесные рецепты крестьянки-самозванки (СИ) - Мельницкая Василиса

Не пронесло.

Вечером мне еще удалось скрыть недуг, но ночью я почти не спала, а утром хоть и приползла на кухню, двигалась с трудом, периодически складываясь пополам от боли внизу живота. Завтрак кое-как приготовила, однако наивно было полагать, что получится скрыть свое состояние.

А сдал меня собственный сын, когда проснулся. Побежал жаловаться, что маме плохо, она стонет и корчится. И ладно бы Афанасию. С ним я договорилась бы. Нет же, Митя сразу к любимому «дядюшке» отправился.

Дальнейшее напоминало кошмар. Все же обсуждать свою проблему с двумя мужчинами я не могла. Это же не выговоришь даже! Со стыда сгореть можно! И разговор с Владияром Николаевичем получился примерно таким:

— Ульяна, что с тобой?

— Ы-ы-ы…

— У тебя что-то болит?

— У-у-у…

— Что⁈

— И-и-и…

— Ты скажешь или нет⁈

В общем, Владияр Николаевич решил, что у меня болит живот. Видимо, в больнице он насмотрелся… всякого. Поэтому пугал то камнями в почках, то воспалившимся аппендиксом, то печеночной коликой. И требовал, чтобы Афанасий вез меня в город, в больницу.

Хорошо, то Афанасий оказался сообразительнее хозяина, и сбегал за лекарем в местную лечебницу. Лекарю я, разумеется, все объяснила. А он выписал порошки и велел обследоваться у специалиста. И зачем-то рассказал все Владияру Николаевичу.

Впрочем, лекаря понять можно. Владияр Николаевич кого угодно говорить заставит. Особенно, когда злится. И куда что девается…

Меня Владияр Николаевич отругал так, что довел до слез. Уложили меня тут же, в гостиной, на диване. Лекарь ушел, Афанасий, взяв рецепт и Митю, тоже. А Владияр Николаевич шипел сквозь зубы о моей безответственности, глупости и упрямстве, пока я не расплакалась. И тогда…

Нет, я понимала, что он прав. У меня сын, я должна думать о собственном здоровье. И слезы эти — всего лишь последствия моего болезненного состояния. В эти дни глаза вечно на мокром месте. Но я не ожидала, что Владияр Николаевич будет меня утешать. А он гладил ладонью по волосам, вытирал мокрые щеки платком… и просил прощения.

Тут легче поверить, что у меня на фоне недуга бред начался. Это больше похоже на правду, чем-то, что я слышала.

— Уля… Ульяша… перестань… не плачь, — уговаривал Владияр Николаевич шепотом. — Я дурак. Я испугался. Мы с этим справимся. Мы обязательно тебя вылечим…

Я почти ничего не видела из-за слез… и узнавала голос. И прикосновения.

«Машенька, — шептал в темноте мой любовник. — Машенька, ты очаровательна… Ты такая… сладкая… такая…»

Солома больно кололась и лезла в нос. А он убирал ее от лица… и целовал… целовал…

— Что у вас тут происходит? — громко осведомился вернувшийся Афанасий.

— Мама! — Митя бросился ко мне, обнял.

Что это? Судьба или злой рок? Шутка богов? Ночь любви… и встреча через четыре года. Нежданная. Нежеланная. Княжич из великого рода, инвалид. И падшая женщина с ребенком, его служанка.

Я, может, и еще поплакала бы, да мне дали лекарство. И я уснула, прижимая к себе Митю.

Глава 29

«Невозможная женщина! Вроде бы разумная, взрослая, и такое глупое поведение. Ведь и с мужчиной была, и рожала, а стесняется, будто наивная барышня. В естественной физиологии нет ничего стыдного…»

Владияр не мог отвести взгляда от спящей Ульяны. Митю Афанасий увел — купать и укладывать в постель. А с ней что делать? Разбудить надо бы, да жаль, так сладко спит. И черты лица, наконец, разгладились, исчезла гримаса боли.

Владияр укрыл Ульяну одеялом и сидел рядом. Сон караулил. Хотя это тоже глупо.

Ульяна вдруг чихнула и открыла глаза.

— Врушка, — сказал Владияр.

— А? — Она едва смогла сфокусировать взгляд спросонья.

— Сказала, что здорова, а сама…

— Это не болезнь, — возразила она и зевнула.

— Лекарь сказал, что болезнь. Завтра в город поедешь, с Афанасием.

— А вы тут с Митей останетесь? — ехидно поинтересовалась Ульяна. — Один?

— Все вместе поедем. Митю у брата оставим, поиграет с Василисой. И если нужно будет лечь в больницу, ляжешь и будешь лечиться, поняла?

Ульяна вздохнула и села, поправляя волосы.

— Владияр Николаевич, спасибо вам. За все спасибо. Вы очень добрый человек. И я понимаю, почему вы так добры ко мне и Мите. Но вы не можете… навязывать… — Она тщательно подбирала слова. — … свое отношение к нам… другим людям.

— И что же ты понимаешь? — прищурился Владияр. — Почему я… добр?

— Вы к Мите привязались, — тихо ответила Ульяна. — Сына в нем видите, которого вы… которого у вас…

— Которого у меня не может быть, — закончил за нее Владияр. — Смелее, Ульяна. Не стоит щадить мои чувства.

— Возможно, вы ошибаетесь? У вас… могут быть дети. Бастарды…

— Нет, — резко ответил Владияр. — Я из рода ведунов, у нас есть книга, где отображаются все, в ком течет наша кровь. Отец сказал бы.

Ведь сказал бы? Отчего-то Владияр в том засомневался. Надо бы спросить. А еще лучше — самому в книгу заглянуть. Батюшка с собой ее не увез, в палатах оставил. Можно и напроситься… к Александру в гости.

— Тогда, конечно, вы правы, — сказала Ульяна, сникнув. — В любом случае, вы не можете усыновить Митю без моего согласия. А я его не дам. Я эгоистична, Владияр Николаевич, и не расстанусь с сыном даже ради его блага. Быть же с вами рядом я могу только в качестве вашей служанки. Не стоит дразнить гусей.

Владияр еще и предложить ничего не успел, а его уже послали. Уверенно и изящно. Он вспомнил, как Ульяна не хотела брать подарок, и решил отложить непростой разговор. К тому же, поздно уже, ей спать надо.

— А я, Ульяна, самодур, — мрачно произнес он. — Хочу — и дразню. Ты мне не указ.

— А если мне станет плохо в дороге? — Глаза у Ульяны раздраженно блеснули. — Может, не надо меня… трясти?

Вот чем она Владияру нравилась, так это дерзостью. Его и в детстве злили послушные девочки. Глупые курицы, с которыми даже в мяч не поиграть. «Ой, я испачкаю платье! Ой, что скажет маменька! Ой, такое барышне делать невместно!» Тьфу! Володьке и то больше повезло, он с соседской девчонкой сдружился, та кротким нравом не отличалась. Любаша, его старшая невестка, и против воли отца пойти не побоялась.

Как и Ульяна…

— Может, и не надо, — согласился Владияр. — Посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. Все, иди спать. Я устал, зови Афанасия.

Лазейкой этой Ульяна воспользовалась. Владияр и хотел бы вывести ее на чистую воду, да все ж решил не настаивать. Вызванный повторно лекарь сказал, что срочности нет, а дорога может ухудшить состояние. И вообще, барышне нужен покой.

Если б Ульяна соблюдала предписания лекаря! Нет, порошки она пила, но отдыхать отказывалась наотрез. Заправляла всем на кухне, гоняя по поручениям приходящую помощницу.

— Ты к ней присмотрись, к этой…

— Галине, — подсказал Афанасий.

— Да, к ней. Если прислугу новую искать, то лучше уж знакомый кто, а не из агентства, — сказал Владияр.

— Нам нужна новая прислуга? — невозмутимо спросил Афанасий.

— По-твоему, место Ульяны на кухне? — съязвил он в ответ.

А неугомонная Ульяна затеяла варить варенье из яблок. И уже две помощницы резали на заднем дворе яблоки и таскали тазы с одуряюще пахнущим карамелью сиропом.

— Что вы, Владияр Николаевич, как можно ехать в город? — возмущалась Ульяна. — Яблоки пропадут, нехорошо это. А еще груша, соседка два ведра прислала. И слива, той вообще… — Она описывала рукой круг, словно сливой была завалена вся кухня. — Ехать никак неможно. А вот еще кабачки…

И без того заставленные еще матушкиными запасами кладовые заполнялись новыми банками. Владияр чувствовал, что не в силах остановить это безумие, и отступил. Ему было чем заняться. Он потихоньку учил Митю грамоте и арифметике, рассказывал о природе, показывал атласы.

Ульяна, наконец, вняла голосу разума и выбрала по каталогу теплую одежду для сына. Погода портилась, и Митя щеголял в новеньких сапожках, в удобном костюме, в приличном пальто. Чего не скажешь о его матери, которая упорно не желала ни принимать подарки, ни тратиться на собственные обновки. И где только нашла этот… зипун! Владияр отказывался называть перелицованное пальто как-то иначе.