Открытой войны не хочет никто. Но, признаем, одними дипломатическими нотами проблему не решить. Зреет идея центральноафриканского альянса — неясного пока к сожалению состава — способной сдержать, а при необходимости и нейтрализовать плацдармы в Кабинде и Анголе, сорвав планы Москвы по созданию опорного пояса на Атлантике. Это не призыв к авантюре, а трезвый расчёт: без коллективного сдерживания «красная карта» будет разложена по всем столицам бассейна Конго.
Иллюзии вредны. Советская экспансия в Африке за последние два года полностью сменила вектор, идиология отброшена, сейчас в моде прагматизм и это может стать плохим сигналом. Если Запад и его африканские партнёры промедлят, «новый порядок» вытеснит европейское присутствие — экономическое, военное, димломатическое — с континента. Время действий исчисляется не годами, а месяцами.
Юрий Юрьевич Карнаух сидел за столиком типичного лондонского ресторанчика на Кэннон-стрит уровня «чуть выше среднего» и не торопясь пил кофе. Кофе был, по правде говоря, средний, да и сам район города тоже не отличался особой привлекательностью.
Чуть дальше на восток располагался Сити — деловое «сердце» города. Это только в школьных учебниках пишут, что в Сити заключаются сделки на миллиарды и расположено одно из отделений всемирного еврейского правительства. На самом деле этот район оккупирован менеджерами среднего звена, которые много получают, много о себе думают, отвечают за технические вопросы, обедают в паршивых забегаловках и надираются до беспамятства по пятницам, а серьезные вопросы решают совсем другие люди.
Еще дальше на восток на месте сносимых причалов некогда промышленного города собирались вскоре начать строить «второе Сити» — район Канэри Уорф. Разбогатевшие на торговле нефтью монархии Залива — не все, сауддиты продолжали например вкладываться в восстановление собственной территории, им было просто не до того — шустрым кабанчиком потащили денюжку в экономику бывшей метрополии. Что значит — хорошая дрессура, колониальной империи уже давно нет, а привычки старые вот так просто не изжить.
На запад по этой же улице находился собор Святого Павла, из которого местные джентльмены сделали туристическую достопримечательность. Карнаух был советским атеистом-материалистом, но даже его покоробила попытка содрать добрых три фунта за посещение вообще-то действовавшего англиканского собора. Не удивительно, что христиан всю дорогу преследуют скандалы один за другим и ничем католики от протестантов на самом деле не отличаются.
Чуть южнее протекала Темза и стоял перекинутый через нее Лондонский мост. Кое-кто путает его с тем самым Тауэрским мостом, который последние сто лет является символом британской столицы; Лондонский же мост ничего примечательного собой не представлял — унылая конструкция, собранная камня и чугуна и закатанная в асфальт. На той стороне раскинулся один из полутора десятков железнодорожных вокзалов столицы — зачем столько, кто бы знал, учитывая размеры острова и возможные пассажиропотоки — носящий то же имя, что и ближайший мост.
Больше всего официального советского миллионера удивляло то… что ничего его уже не удивляло, такой вот парадокс. Сколько стран он посетил за эти два года? Три десятка? Четыре? На всех континентах? Не на всех, до Австралии и Антарктиды еще не добирался, но имелись у финансиста подозрения, что рано или поздно судьба — и воля начальства, конечно, — закинет его и туда.
— Мистер Джонсон? — Именно на это имя ему выдали паспорт в Сингапуре; вообще-то та работа, которой занимался советский специалист, не предполагала шпионские приключения в стиле Джеймса Бонда, и в общем-то он даже не делал секрета из своего советского происхождения… А даже если бы и попытался, то все равно типично «рязанская» физиономия выдала бы его с головой, никаких дополнительных проверок не понадобилось бы. Но когда его спросили, на какое имя делать документы, Юрий Юрьевич все же предпочел сменить имя. Просто на всякий случай. — Очень приятно, меня зовут Стивен Хоффенберг, Джефри говорил, что вы очень хотели познакомиться. Вроде бы как у вас есть какие-то интересные деловые предложения.
(Стивен Хоффенберг)
— О да! Я уверен, мы сможем найти очень много точек взаимного интереса! — ответил Карнаух с энтузиазмом, которого совершенно не чувствовал.
Задача познакомиться с Джеффри Эпштейном и выйти через него на успешного нью-йоркского финансиста Стивена Хоффенберга была с одной стороны странной, а с другой стороны — совершенно рядовой. Ну сколько вот такого рода воротил крутится по обе стороны Атлантики? Сотни? Скорее тысячи. И придавал задаче пикантность тот момент, что Хоффенберг, согласно полученным из Москвы данным, был банальным мошенником. Ну хорошо — не банальным, а очень даже талантливым.
(Джеффри Эпштейн)
Двое мужчин присели за столик, дождались официанта, сделали заказ, после чего Хоффенберг, видимо разглядев в Карнаухе потенциального клиента, начал затирать ему о больших перспективах своего бизнеса, связанного с взысканием долгов, выкупом банкротящихся компаний и дальнейшей их распродажей по частям. Мужчина занимался чем-то похожим на то, что делал Ричард Гир в невышедшем еще фильме «Красотка», и вот прямо сейчас работал над поглощением обанкротившейся авиакомпании «ПанАм». Ну а клиентам в свою очередь — с чего собственно и шла прибыль, вся основная деятельность его фирмы работала сугубо в минус — Хоффенберг предлагал покупать облигации и векселя, с чего и жил.
— Нет, меня это не интересует. Меня интересуют услуги посредничества при покупке газеты «Майами Ньюс». Даже не меня, а фонд, который я представляю.
— Газеты? Посредничества? Фонд? — Американец был явно сбит с толку такой постановкой вопроса. — Что за фонд?
— Инвестиционный. Называется «Северное сияние», — название фонда каждый раз вызывало у мужчины усмешку. Богиня утренней зари своим выстрелом начала революцию в России, ну а его тайная деятельность… Кто знает, чем закончится. — Вкладываемся в недвижимость. Тут недалеко, в Швеции.
Почему Швеция? Когда Карнаух получил задание временно сосредоточиться на работе в этой северной стране, он даже не пытался скрыть свое удивление. Тем более что и поставленная задача выглядела странно: создать фонд, набрать кредитов по максимуму и ничего не делать, аккумулируя максимум возможной массы денег в национальной валюте. Для этого ему даже несколько вполне приличных траншей от других подставных фирм зашло.
Вскоре, правда, пояснения он получил, и тут нужно немного отступить в сторону и дать характеристику «шведскому экономическому чуду», о котором в середине 1987 года не говорил только ленивый. Шведы еще в начале 1985 года провели масштабную дерегуляцию в финансовой сфере и опустили ключевую ставку до околонулевых значений, что позволило банкам окончательно сойти с ума. Кредиты раздавались всем чуть ли не бесплатно и без обеспечения, рынок недвижимости на этом фоне рос просто сумасшедшими темпами, в страну потекли инвестиции тех, кто увидел возможность быстро заработать.
