Мечников. Битва умов (СИ) - Алмазов Игорь

Я специально оборудовал себе кабинет, чтобы заниматься там подготовкой предстоящих изобретений. И сейчас меня больше всего волновал вопрос, как организовать биохимический анализ крови.

Пожалуй, этот анализ является моим самым любимым исследованием, поскольку с помощью него можно обнаружить патологию практически любого органа.

Изменения в АЛТ и АСТ? Значит, что-то с печенью.

Билирубины повысились? Пора проверять желчный, печень и состояние основных клеток крови.

Креатинин или мочевина подскочили? Стоит обратить внимание на почки.

Ионный состав крови изменился? Тоже нужно обследовать выделительную систему, поскольку натрий, калий, фосфор и кальций регулируются именно почками. Правда, это уж если совсем простым языком объяснять. Изменения количества ионов может указывать и на болезнь щитовидной железы, и на поражение костей в том числе.

Про показатели глюкозы, холестерина и жиров и упоминать не стоит.

И это — лишь краткий перечень. С помощью этого анализа даже инфаркт можно определить. В общем, на мой взгляд, кроме биохимии больше ни одно исследование не даёт врачу столько подсказок.

Но как его создать в девятнадцатом веке? Вот это — трудный вопрос. Биохимический скрининг был создан лишь в двадцатом веке. И почти все поколения подобных анализаторов связаны с электричеством и компьютерами.

Однако кое-что я всё же создать могу. Моя первая лаборатория будет состоять из нескольких анализаторов. Один я уже сделал, и это — аппарат Горяева для подсчёта клеток крови.

В свободное время в своём кабинете я уже постепенно собираю небольшую центрифугу для разделения крови и других биологических жидкостей на фракции. Так я смогу приблизиться к подсчёту их концентраций.

Создать центрифугу будет нетрудно. Основы работы электрических кристаллов я уже понял. Смогу справиться и без помощи мастера Захарова.

Единственное, для чего мне придётся потратить немало сил, это — спектрофотометр. Первый биохимический анализатор, который подсчитывает концентрацию веществ с помощью ультрафиолетового света.

Вот для создания такого аппарата мне точно понадобится союзник. В одиночку я не справлюсь. И, думаю, самым лучшим вариантом будет — позвать в Саратов Ивана Сеченова. У него голова работает, как надо.

Тем более, наши боги уже давно выступают на одной стороне. А поделить доход от патента мне не жалко. Это — мелочи в сравнении с тем, сколько пользы мы принесём миру, создав первую в истории человечества полноценную лабораторию.

— Алексей Александрович? — постучал в мою дверь Разумовский.

— Да! Что-то случилось?

Он заглянул ко мне в кабинет и удивлённо пожал плечами.

— Да вообще-то уже ночь, — заявил главный лекарь. — Совсем потеряли счёт времени?

Чёрт возьми! И вправду, на улице уже темно. Слишком увлёкся. Потратил почти восемь часов на сборку центрифуги. Лишь изредка отвлекался на пациентов и дядю. Он уже пришёл в себя и рвался уходить домой, но мы с Разумовским убедили Олега полежать в госпитале хотя бы пару дней.

Центрифугу я всё же решил отнести домой. Нужно продолжать исследования, чтобы как можно скорее разгадать тайну головы Павла Петровича. Если я смогу разделить кровь и слизь с помощью центрифуги, у меня появится больше информации.

Однако для получения уже полноценных результатов потребуется спектрофотометр. Поэтому письмо с приглашением господину Сеченову уже отправлено. Готов поспорить, что он примчится сюда в ближайшие два дня.

Подойдя к дому, я обнаружил, что около главного входа в здание со служебными квартирами стоят три человека, облачённых в потрёпанные плащи. Их лица скрывали капюшоны. Больше всего со стороны они походили на обычных бродяг.

Но я начал подозревать, что меня поджидают сектанты. Однако мне пришлось изменить своё мнение, когда один из них, увидев меня, начал приветливо махать рукой.

— Не пугайтесь, Алексей Александрович. Мы вам не враги, — заявил знакомый голос.

Я сразу понял, что передо мной главный городовой Тимофеев.

— Добрый вечер, — осматривая полицейских с ног до головы, произнёс я. — Стесняюсь спросить, зачем вы так вырядились, господа?

— Маскируемся под уличных бродяг, — ответил главный городовой. — Мы сделали вывод, что сектанты не показываются нам на глаза из-за нашей формы. А так есть вероятность, что мы можем стать их потенциальной жертвой.

— То есть играете роль приманки? — удивился я. — А не слишком ли опасно?

— Выхода нет. Дело не продвигается. Вернее, не продвигалось до сегодняшнего дня. С вами господин Углов уже связался?

От этой фамилии меня уже тошнит.

— Который из Угловых? — спросил я.

— Глава ордена лекарей. Всеволод Валерьевич, — уточнил Тимофеев. — Он снарядил новую группу лекарей для поимки сектантов. И одного всё же удалось поймать. Они с князем Игнатовым решили, что вам следует переговорить с этим человеком. Тем более, общается он гораздо охотнее предыдущих сектантов.

Вряд ли это Углов с Игнатовым решили меня туда направить. Скорее всего, всё дело в тайной службе императора. Подозреваю, что это Николай Первый передал своим людям, чтобы они убедили местных привести меня в участок для проведения допроса.

Он мне доверяет с тех самых пор, как я предотвратил покушение на балу. Правда, теперь Кастрицын вынужден сидеть в заключении. И неизвестно, сколько он ещё будет там находиться.

— Господин Мечников, а что это вы такое несёте? — поинтересовался один из городовых, указав взглядом на металлическую коробку с моим изобретением.

— Центрифуга. Вам это о чём-нибудь говорит? — усмехнулся я.

— Э-э…

— Тогда подождите ещё пару минут. Я занесу её домой, и мы вместе пойдём в участок.

По пути Тимофеев рассказал мне ещё несколько любопытных деталей о пойманном сектанте.

— Он хочет заключить сделку, Алексей Александрович, — объяснил главный городовой. — Его якобы беспокоит какой-то недуг. И он готов рассказать нам всё, что мы захотим, если ему окажут помощь.

— В ордене столько лекарей! Почему выбрали именно меня?

А что? Резонный вопрос. В Саратове лекарей — пруд пруди, а городовые пользуются только моими услугами. Наверное, потому что я за это денег не беру. Орден платит мне за проведение расследования, а городовые — нет.

— Лекари, которые поймали этого сектанта, сильно пострадали. Их даже не стали класть в местный госпиталь. Организовали новый в полевых условиях. Чтобы некротика не распространилась на других пациентов, — объяснил Тимофеев.

А вот это — очень мудрое решение.

Я уже наизусть запомнил дорогу до подземного уровня, где держали особо опасных заключённых. Мы с Тимофеевым прошли в камеру, где сидел скованный цепями худощавый мужичок с длинной частично поседевшей бородой. Его лысая макушка была покрыта запёкшейся кровью. Судя по всему, его кто-то треснул по ней то ли дубиной, то ли рукояткой сабли.

— Вот они! Явились — не запылились, — рассмеялся он. — Ну что, всё-таки пытать будете? Или прислушаетесь к моему предложению?

— Тихо! — перебил его я, затем подошёл вплотную к безумцу и провёл правой рукой от его головы до пят. — Чисто. Никаких признаков некротики.

Прошлая встреча с сектантом меня научила перепроверять их тела. Я бы не удивился, если бы выяснилось, что и этот псих засунул себе куда-нибудь некротический кристалл.

— Я привёл для тебя лекаря, — произнёс Тимофеев. — Допросом будет заниматься он.

— А допрос не потребуется, если вы выполните все мои условия, — ухмыльнулся сектант. — Я всё вам расскажу. Честное слово!

Можно подумать, его слову можно верить.

— Как тебя зовут? — спросил сектанта я. — На этот вопрос, думаю, ты и без сделки можешь ответить, верно?

— Архип, — ответил он. — Без фамилии.

— Отвечай на вопрос полностью! — рявкнул Тимофеев.

— Да я сам свою фамилию не знаю! — крикнул в ответ сектант.

— Хорошо, Архип. Слушаю твои условия, — произнёс я. — Господин Тимофеев сказал, что тебе требуется помощь лекаря. Что тебя беспокоит?