Родная гавань (СИ) - Старый Денис

Имелись все причины считать, что наместник хана выдёргивает любые возможные ресурсы, чтобы оборонять Бахчисарай. Сюда он, калга Мегли Герай, должен прибыть уже через два дня. А передовые отряды могут достигнуть Бахчисарая и того раньше, завтра к вечеру.

Если эту турецко-татарскую армию разбить, то единственное, чего оставалось бы опасаться в Крыму, так это турецких десантов. Ну и крепости… Хотя Керчь мой дед обещал помочь взять. Не будет больше войска в Крыму. А вход землей на полуостров можно перекрыть.

В таком свете оборона Перекопа и одновременная подготовка кампании следующего года представлялись наиболее разумным решением стратегического порядка. Там, если обновить крепость, построить дополнительные земляные укрепления, насытить все это войсками и артиллерией, то можно держать хоть бы стотысячную армию противника.

Скоро лагерь погрузился в тишину, все спали, ну кроме дозорных и разведки. Они поспят тоже, в дороге, в телегах. Не преминул поспать и я. Был разбужен Иваном Кашиным, тут же накормлен рисовой кашей с русской свининой, пусть и крайне солёной. Настроение было боевое и решительное. С иным настроем в бой идти чревато.

— Понятна ли тебе задача, старшина Алкалин? — спросил я предводителя башкир, и тот, к моему удивлению, стал повторять ранее прозвучавший мой приказ.

В моём отряде уже так заведено, что по возможности, если позволяет оперативная обстановка, офицеры повторяют и для себя, и для меня, чтобы всем было понятно, как они усвоили приказ. Но от башкир я подобного не требовал.

— По трём улицам мои конные отряды устремляются к ханскому дворцу, вслед за нами — гвардейцы. Если где-то встречаем сопротивление — отходим и держим оборону. Гвардия должна очаги сопротивления убирать сама, — переводчик еле успевал за словами старшины.

Хотя Алкалин уже делал определённые успехи в изучении русского языка, без переводчика мы пока не обходились. По крайней мере, бранные слова старшина усвоил практически в совершенстве. Интересная у него была логика: раз дурные слова звучат на языке неверных, то и Аллах их не может понимать. Следовательно, ругаться ни в коем разе не запрещено. Аллах не прогневается.

Сперва мои бойцы умилялись, как башкиры матерятся и по матушке кроют. Но сейчас уже начинают напрягаться. Никому не хочется, чтобы его оскорбляли. А ведь башкиры нынче, скорее, разговаривают матом, чем ругаются.

— И у дворца вы ждёте подхода тачанок! — уточнил я задачу для башкир. — Сами ничего не предпринимаете.

Окончательно слово «тачанка» в моём отряде ещё не прижилось. Но я был настойчив и, по крайней мере, теперь все знают, что «тачанка» — это лёгкая пушка, не более чем двухфунтовая, устроенная на особо крепких, в том числе и с металлическими заклёпками, крытых телегах. Наша мобильная артиллерия, на которую я делаю не малую ставку в подобных операциях.

— Так и будет, батыр Искандер, — с долей пафоса провозгласил старшина Алкалин.

Причина, по которой не следовало передовым отрядам башкир вырываться в ханский дворец, не в том, что я им не доверяю. Точнее, не столько в этом. В порыве, пусть и временного, но все же взятия Бахчисарая, сложно будет башкирам думать. Тут принцип «только вперед» не всегда во благо.

Наиболее боеспособными воинами в Бахчисарае сейчас являются, если можно так сказать, «гвардейцы наместника» — калги Крымского ханства, Менгли Герая. Таких воинов в столице не более полутысячи, скорее, гораздо меньше. Но расчёт в операции был сделан в большую сторону.

И башкиры, будучи даже отличными воинами, непременно обломают зубы о такую охрану дворца. Вот потому и стоит остановится и подавить сопротивление противника подавляющим преимуществом в средствах атаки.

Так что здесь нам в помощь будет грозное дистанционное оружие. Причём, уповаю не только на двенадцать малокалиберных пушек. Двадцать два гвардейца были вооружены ручными мортирками. На испытаниях и учениях мортирки показывали приемлемые результаты.

Это такое оружие, которое вовсю использовалось ещё в начале Северной войны Петра Великого. Своего рода — гранатомёт. Заряжается граната в толстый, но короткий ствол, мортирка ставится на землю или упирается в седло, и закидывает силой порохового заряда гранату во врага. Наши мортирки стабильно поражают цель на расстоянии пятидесяти метров.

Массовые разрывы не самых мощных гранат, тем не менее, не только уничтожают живую силу врага, но имеют еще и мощный психологический эффект. Тем более на неприятеля, который все еще полноценно не освоит огнестрельное оружие и артиллерию.

— Через час выход! — сказал я, когда и другие офицеры повторили свои задачи.

Ещё с сумерками мы выдвинулись. Теперь шли уже более решительным темпом и сбитым походным порядком. По флангам и впереди двигались сильные конные отряды. Их задачей было сделать так, чтобы никто, кто увидит наше передвижение, не успел добраться до города и предупредить власти.

Для этого было достаточно даже не убивать всех встречных, а стрелять по лошадям, причём, исключительно из луков или немногочисленных арбалетов. Мы двигались со скоростью бегущего средним темпом человека. И вряд ли среди встреченных людей будут профессиональные бегуны на длинные дистанции, марафонцы.

Так что шли практически в открытую, максимально подгоняя коней. По моему мнению, бо́льшая ответственность за успех операции лежала даже не на людях, выдержали бы лошади. Им же не только сейчас нужно относительно быстро идти в город, но ещё быстрее из него выходить.

Лишь разграблением Бахчисарая операция не ограничивается, на радость генерал-майора Лесли. Второй этап операции, особенно если будет успешным, полностью оправдает перед командованием все наши действия.

— Джурюк-су! — провозгласил проводник.

— Всем встать! Поить коней. Пять минут! — приказывал я.

После того, как мы миновали реку Альму, серьезных источников воды встречено не было. И теперь вполне полноводный ручей, под название Джурюк-су — наша возможность после перехода по жаре, которая только ненамного спала ночью, напоить коней. Мы стояли в предгорье, откуда в город вела дорога, просматриваемая сейчас нашей разведкой. Так что можно рассчитывать, что недолгая остановка прямо возле города, не станет для нас ошибкой.

Этот ручей протикал и в Бахчисарае, являлся для нас одним из главных ориентиров в городе. Тем более, что Джурюк-су в итоге соединялся с небольшим, наполненным водой, рвом вокруг ханского дворца.

— И пусть Аллах тебе поможет! — сказал я старшине Алкаину.

Три отряда, каждый по три сотни воинов-башкир, нахлесстывали своих коней, устремляясь к городу.

— Пошли! — скомандовал я, когда башкиры уже вошли на территорию крайних городских построек.

Впереди, если не считать наш конный таран, шел плутонг гвардейцев. У каждого в руках были пистолеты, кроме двоих, с арбалетами. Вот тут и нужно было включать мозги…

— Бдын! — прозвучал глухой звук спускаемой тетивы арбалета.

Вышедший вдруг на дорогу мужик, облокотился к каменной стены соседнего строения, и сполз. Не повезло… Сидеть дома нужно перед рассветом.

— Быстрее! — выкрикнул я, услышав пистолетные выстрелы.

Другой отряд нарвался на вооруженных людей? Потом спрошу. Если стреляли, значит так нужно было. Важно доверять своим людям. Выстрелы звучали со стороны отряда капитана Подобайлова. А этот офицер — стрелянный воробей!

Передовой отряд гвардейцев ускорился. Теперь мы все чаще бежали трусцой. Слаженно, как учились. И не останавливались больше нигде, пока не преодолели три версты. Башкиры прошлись тут основательно. По обеим берегам ручья лежали изрубленные люди. Большинство с оружием. В городе, как и предупреждали, хватает патрулей. Башкиры и должны были бодрствующего врага уничтожать, но не следующие за ними отряды.

Дорога вела вверх. Мало того, так были еще и ступеньки. Как правило, не много, но телегам приходилось тяжело, как и коням. Да и нам бежать в гору еще то физическое упражнение. Но зря ли мы бегали и тренировались? Вот… теперь видно, для чего.