Рерайтер (СИ) - Каталкин Василий

— Ладно, не дуйся, — примирительно улыбнулась она, — но очень интересно, почему оно все-таки работает?

— А какое нам дело до того? — Махнул я рукой. — От нас требуется результат, и этот результат перед нами, назовем его полевой транзистор с емкостным затвором.

— ЁПТ — Ёмкостной Полевой Транзистор, — тут же присвоила она аббревиатуру и расхохоталась,- нет, надо что-то другое придумать, а то не поймешь, то ли матерятся, то ли про транзисторы говорят.

Ну а дальше мы с удвоенной силой взялись за разработку найденной «жилы», и уже к концу мая у нас накопился кое-какой материал. Троцкий сразу почуял, что у нас получился прорыв в исследованиях и крутился вокруг нас, как голодный кот крутится вокруг сметаны.

— Валерий Ефимович, — делала ему замечание Нина Григорьевна, — вы нам работать не даёте. Имейте терпение, вот напишу отчет, и вы первый узнаете результаты. Ничего от вас утаивать не буду, это же в целом ваше направление.

— Только из отчета? — Мрачнел Троцкий. — А ведь вы должны были ход всех экспериментов со мной обсуждать.

— Так кто же вас заставлял заранее отказываться от этого? — Наслаждалась мелкой местью Марьина. — Но не расстраивайтесь, следующий этап работ никак мимо вас не пройдет. Там без помощи коллектива лаборатории нам с Климовым будет трудно обойтись. Только оборудование потребуется заменить, а то печи совсем температуру не держат, и «сифонят» из всех щелей, это и нам и вам вредит.

— Да где же мы их достанем? — Возмутился руководитель направления исследований. — Эти и то с трудом выцарапали.

— Так, а толку от них? — Продолжала она уговаривать его. — Только дефицитные реактивы переводить.

— И с фтором что-то делать надо, — вставил я свои три копейки, — чистота у него не соответствует заявленной. Может с хим. лабораторией по душам поговорить?

— Не вздумай, — встрепенулся Троцкий, — отношение испортим, вообще нигде потом не достанем.

— А зачем нам загрязнённый фтор? — Продолжаю гнуть свою линию. — У нас и без этого брака хватает, хоть лопатой греби.

Он сначала задумался, а потом как-то разом сдался:

— Ладно, попробую надавить на наших снабженцев через директора. И все-таки, — сделал очередную попытку хоть что-нибудь разузнать, — мы сможем к концу лета выдать конечный результат.

— Смотря что вы вкладываете в слово «конечный»? — продолжила Марьина поддразнивать руководителя направления исследований.

— А вы не знаете? — С сарказмом спросил Троцкий. — Конечный результат, это когда есть что передать в производство.

— Ах это, — отмахнулась женщина, — за это можете не беспокоиться, будет что передать, но то далеко не конечный результат, а только начало. Наше исследование откроет такие перспективы, что дух захватывает.

Уррра! Наконец-то мне выплатили вознаграждение за изобретение технологии получения высокочастотного Феррита, пусть и не знаю как относиться к ее величине. Двести двадцать рублей, так всем платят, или только студентам? И еще обещали, если матрицы памяти пойдут в производство. Но там величина выплат будет зависеть от экономического эффекта. А так как этот пресловутый эффект обещает быть очень большим, то расчеты пойдут сразу по верхней планке. Только вот забыли со мной поделиться знаниями, а сколько составляет эта верхняя планка для студента? Впрочем, зачем переживать по этому поводу? Теперь без куска хлеба я не останусь. Хотя, «от тюрьмы и от сумы не зарекайся».

Честно говоря устал, напахался как вол на пашне, а ведь завтра начинается сессия. Так-то переживать нечего, но вся эта возня с подготовкой и два Ку перед преподавателями, меня сильно напрягает. Хорошо хоть здесь не нужно соблюдать цветовую дифференциацию штанов.

* * *

— Климов, как сдашь зачет, подойди в двести пятую аудиторию, у актива есть к тебе вопросы, сообщила мне Галочка наш комсорг.

— Актив? — Не понял я.

— Комсомольский? — Тут же уточнила она.

Кто бы мог подумать, мало нам комсоргов, так здесь еще и актив существует.

— Э, погоди, — возвращаю комсорга уже, готовую бежать дальше, — а если я сегодня не сдам зачёт, можно не приходить?

— Тебе лично явка обязательна, — нахмурилась девушка, — и Андрей, будь серьезней.

— Я всегда серьёзен, — возразил ей, — а позволь все же поинтересоваться, зачем я вам понадобился?

— Там узнаешь, — поджала губы комсомолка.

Вот не хотелось терять время, мне еще сегодня бежать в кассы Аэрофлота, билет на самолет в Омск приобретать. Он раз в двое суток туда летает. Естественно никакой автоматизированной системы продажи билетов тут нет, кассиры поступают просто, звонят по междугороднему телефону в Аэропорт и там бронируют место на интересующий пассажира рейс. А потом выписывают ему нормальный билет и никаких сбоев, как было в восьмидесятых во времена внедрения системы продажи авиабилетов «Сирена».

На этот раз Семенец дорвался до бесплатного, он знал, что я больше у Комарова не работаю, поэтому был возмущен моим отношением к своему предмету. Гонял меня по всему курсу и вкривь, и вкось. Даже умудрился залезть на «чужую территорию», но в конце был вынужден признать:

— Должен согласиться, что предмет ты знаешь хорошо. И все же, советую чаще посещать мои лекции, давай свою зачетку.

* * *

Сначала я совсем не мог понять, зачем меня затащили на этот комсомольский актив и зачем он вообще нужен? Ну, вытерпел я сначала получасовое бла, бла, бла, в которое даже не пытался вникнуть, потом еще полчаса разглагольствований о международной обстановке, и уже решил, что на этом сие скучнейшее времяпровождение закончилось, как вдруг прозвучало:

— Теперь перейдём к следующему вопросу, обсуждение недостойного поведения комсомольца Климова.

Вот тебе и раз, я аж встрепенулся, это что же такого недостойного я мог совершить?

— Климов, прошу выйти сюда. — Закусила губу комсорг, указывая на переднюю часть аудитории.

Выходить перед очи столь представительного… э… собрания, я не спешил, зачем мне такое счастье?

— Нет, я лучше здесь себя чувствую, не хочу отрываться от коллектива, — заявил я, даже не дернувшись, — и вообще я хотел бы сначала понять, когда и где я вел себя недостойно?

— Хорошо, я скажу, — Галочка взяла с преподавательского стола какую-то тетрадь и потрясла ей перед комсомольцами. — Вот, это учет комсомольских взносов. За апрель месяц Климов заплатил комсомольских взносов шесть рублей.

По аудитории прокатился шелест шепотков.

— Ну да, заплатил, — не стал отрицать очевидного, — а что, не надо было?

— А откуда у тебя такие деньги? — Будто обличая в чем-то постыдном, ткнула в меня пальцем комсомолка.

— Заработал, — пожимаю плечами, — а вы думали, украл что ли?

— Заработал больше четырехсот рублей? — Продолжала напирать Галочка.

— Так по взносу все видно, зачем спрашивать?

— И где платят такие деньги? — Гордо задрав подбородок, поинтересовалась комсорг.

— Вам только скажи, все туда побежите, — проворчал я, по аудитории прокатился сдавленный хохоток.

— Климов, веди себя серьезно, — тут же сделала замечание Галочка.

— Так я всё-таки не понимаю, — продолжил я, — в чем именно заключается мое недостойное поведение комсомольца?

— А ты считаешь, что получая такие деньги, комсомолец ведёт себя достойно? — Снова пошла в атаку комсомолка.

— А, так вас смущает сумма заработка, — наконец дошло до меня, — ну так можете успокоиться, эти деньги я заработал за четыре месяца, считайте по сто рублей в месяц, просто их выплатили в Апреле, больше таких заработков у меня не предвидится.

— А за Май три рубля двадцать копеек заплатил? — Опять наезжает на меня Галочка.

— А там уже не заработок, — развожу я руки, — то вознаграждение за изобретение.

— И что ты с этими деньгами сделал?

Вот он главный вопрос, оказывается то, что я заработал «большие» деньги грех, но самый большой грех это то, что я не поделился этими деньгами. Ясно, значит, следом предъявят претензии, что я недостаточно отслюнявил в фонд «чего-то тама». Выговор не влепят, но могут осудить… устно, ибо в протокол конкретно такие вещи писать нельзя. На раз так, нужно успокоиться и сделать из трагедии фарс.