Пуговица не выдержала, оторвалась. Сука, как неудобно! Чуть не покраснела, пришлось срочняком вспоминать их чемульпинский салют. Помогло. Твари такой шанс похерили…
— Но только что ж было сорок⁉
— Разве? А… Но после этого вы обозвали своего лучшего русского друга шантажистом!
Молчит… Правильно — молчи Борео, молчи! Вякнешь — будет шестьдесят тысяч! И поверь, стыдно мне не будет!
Не. Любоваться воющим мужиком в стадии принятия — эт не мое. Ещё покусает. Потопаю-ка я лучше домой…
— Капитано, за этим честь имею откланяться! К завтрашнему вечеру я планирую уйти из Циндао. У вас ночь — доставить мои деньги и ваши мины! Да, и в ваших же интересах сделать это тайно. Не афишируя на весь порт…
Дойдя до борта, пришлось возвращаться. Туплю. Не продумала. Лодки, сука, нет! Скорбного животом и камерой домой утащили, а вернуть за мной опять забыли! Вот почему, сука, мужиков всегда на подумать той головой пинать надо? Не, нижней они быстро соображают. А вот с верхней затык!
Ещё и эта долбаная пуговица в ладошек зажата. Трофей, мля…
— Капитан, будете так любезны, доставьте меня на «Кореец»?
— Нет! Sono fuori di me! Vattene!
— Ну тогда мне придется воспользоваться вашим гостеприимством и заценить талант синьора кока и винную карту!
— А… Беляев вы… Вы… Questo è troppo!
Вот чо-чо, а итальянские непонятные маты меня бесят! Хотела даже на русском сказать чо и кто я. И где вертела. Но посмотрев, как под рык уже багрового Борео матросня бросилась спускать для меня плавсредство, решила промолчать. Молчанье — золото! Ну и ещё удар хватит моего итальянского спонсора…
Не выдержал, сука! Когда уже по трапу в шлюпку спустилась, проорал. Типа он не гандо… гандольеро и за доставку я должна пятьдесят кусков. Крохобор!
— Друг мой Борео, ноу проблем! Можете сами вычесть из моей доли в сто двадцать тысяч лир за дружескую услугу! Жду мины и семьдесят тысяч!
— Вы ж говорили пятьдесят⁉
— Инфляция, мио капитано! Жуткая инфляция лиры! Лира рушится в как дыру прям на глазах! Вон даже услуги гандо… льеро для лучшего друга уже полсотни штук стоят…
Нет, всё-таки переборщила. Кажись его удар хватил…
Глава 10
Поцелуй суккубы
Ночные котики
Приснились ночью котики. Много котиков. Ну типа мне по кровати и пузу гонки с тыг-дыками туда-сюда эти пушистики устроили. Скачут. А один так нежно-нежно шерсткой о грудь трётся и урчит. Как Блямсик.
Приятно… аж до мурашек! Не проснулась бы — ток пи-пи нестерпимо хочется!
Вынырнула из сна. Сука, этот беспокойный отросток опять торчит и на мне не котики — голая коза какая-то белобрысая взгромоздилась и тыг-дык устроила. С тумбой-юмбой!
Шлёпается так — того и гляди мочевой лопнет. Ну, по-чеснаку, не совсем на мне скачет. Но, сука, пузо-то моё! И патлами своими по груди и по этому самому пузу тоже она вместо Блямсика елозит…
Сука, я пока глаза тёрла и врубиться пыталась «чо это, да как это, да как она посмела», это беляевское тело на очередной скок взяло и отфантанировало! Не, не лопнуло — кончило, типа…
Ага, кончило, сука! Шлёп, эээ… и всё! С меня даж сон и желание о пи-пи этим шлепком куда-то сдуло!
И эт чо, всё? Мужики, я вас спрашиваю, вот чо эти жалкие пять секунд и есть то, ради чего вы со своими тыкалками повсюду носитесь, кичитесь ими и приткнутся в каждую дырку лезете? Я ж даж сообразить ничто не успела! Какой там тридцать секунд женского оргазма от самых быстрых спринеров! Тут пшик, ой, и всё!
Финиш! Нафиг такое счастье! Уйду в монастырь лучше… Количеством брать… Или это мой Беляев со своим старперским организмом такой ушатанный скорострел? Млять!..
Ток вот чо меня напрягает — как Ара с Беляевым завистливо на меня пялятся, чуть, сука, слюни не пускают. А Изька опять пунцовая…
Не, мужики, чо правда, эт у вас всё? И ради этой хрени меня тёлка эта озабоченная среди ночи разбудила⁉ Не, я в шоке!
Кстати, а кто она и вообще как сюда попала?
— Тёлка, ты кто?
— Херр Беляфф… Майне либе… О дас ист фантастиш…
Прошибло на пот и, чесн, лужу совсем самую малость в постель не наделала. Расслабилась с перепугу в мыслях и мочевой на выход рванул! Это Труппель подкол просек и мне хер командор пипец устроить решил⁉ Или вселенная стебанулапсь и меня во сне опять запылесосило⁉ Теперь, для разнообразия не к джапам, а к гансам⁉
Да не… каюта и постель кажись моя… И мастеровые вот долбят железом по нервам — звон хоть и приглушённый, но ещё за вчера до печёнок надоел. А куда деться — «Корейчику» дырки за мои ж нехилые бабки гансы в спешке латают…
Мой эт кораблик, мой! И каюта, сука, моя! Так какого хрена эта коза германская на мне свой фантастиш тогда устроила? А если это опять суккуба…
Чесн, каюсь, было дело, и из постели от мужиков сваливала. Даж в процессе пару раз чо-то накатывало, скидывала и адью. Но, мля, так быстро из-под партнера я ещё никогда не вылетала! Суккуба…
Драпанула, швыряя телку, как раскалённым метровым шилом в жопендель ткнутая! В чем мать родила вылетела за дверь и на мостик.
При виде очумело-голой, точнее голого, меня, гоняющие чаи дежурный Бутлеров с бездельником Бойсманом, вскочили, шахматы опрокинули. Вылупились.
— Сашка, сука, у меня там это… баба!
Напряглись… На «баба» выдохнули и заржали! Даже матросик рулевой отвернулся и затрясся…
— Там, блядь, баба!
Опять ржут! Прячут от меня свой ржач, но по трясущимися спинам вижу — ржут, сууки! И ничо не понимаю…
— Голая…
Ржут. В лёжку… Ещё и старый помощник на шум влетел. Меня увидел, на козлов этиж ногами прыгающих глянул — и тож в усы лыбиться начал! И глаза свои бесстыжие в сторону прятать…
— Засухин, сука, там у меня баба! Голая, сука, баба!
— Ну вот и шли бы вы к ней Григорий Палыч! Не пристало русскому моряку голыми мудями при всем экипаже трясти, а тем паче заставлять даму ждать…
— Чо⁉ — эт он чо, меня так опустить при всех решил?
— Шли бы вы к даме, говорю, капитан! И не пугали команду своим э… агрессивным достоинством!
— Чо⁉ — ничо умнее в голову не пришло! А Засухин, козел, просто головой мотнул, указывая куда-то мне в ноги.
Опустила взгляд. Сууука! Опять стояк! Бля, да когда ж это всё кончится⁉
Твою мать, такой дурой я себя не ощущала никогда! Суки…
Матом построила весь этот долбанный немногочисленный оборзевший мой офицерский состав. Голой построила. Твари, думали смущусь? Хрен вам по самые гланды!
Суки, стоят — улыбки прячут! Интриганы хреновы…
Ну да, похрен, что кэп ночью спросоня чуть кирпичей полную постель не наклал! Инфаркт этого… миокарда!… едва не поймал, а им, козлам озабоченным, смешно! Порадовали ненаглядного кэпа, шмару какую-то ему подсунули втихаря, значит?
— Я спрашиваю ещё раз, чо за шмара в моей каюте⁉ И какой урод в нарушение моего приказа ее пустил…
— Григорий Палыч, вы со шмарой лучше полегче! А то…
— А то чо⁉ Засухин, старый ты хрен, ты не стесняйся, скажи мне, то чо⁉
— Ну юная фройлян коменданта порта может и осерчать, если поймет кто такая шмара…
— Чо?
— Хотя, если вы Григорий Палыч так орать не прекратите, её жених проснется и забодать может…
— Чо? И жених здесь? Спит? С кем… — а в мыслях: «Падлы, да куда я попала!!!?».
— Чур-чур! Дома он! Наверное… Но вы так орёте… что поглазеть на вашу «мачту», капитан, сейчас вся команда и пол порта точно сбежится…
— Суки вы! Припомню…
Хлопнула дверью. А чо остаётся? Самки собаки они и есть! Ясно же — сговор! Один посидеть пытается, а вторые от скудоумия позаботились… За дверью в рубочной вырвалось на волю уже не сдерживаемое конское ржание.
Вот озабоченные козлы! Позаботились, подложили старику, подсунули поприличнее шмару. Гады! Ещё поди тотализатор на своем бедном капитане устроили!
Я б точно устроила…
Выдохнула. Стоит ли злиться на этих козлов, если утром придется всё-равно прощать? Глупо. Глупо обижаться на тупых мужиков. Они тупые и это не исправить! Тут важнее — чо мне теперь делать? Ну и Засухина при случае сбагрить. Нахрен такой помощник…
