Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил

Это миссия будет возложена на адмирала, который сейчас надеюсь все еще на Гавайях и должен всё там заканчивать и Лайонель, с которым мне надо встречаться лично.

И мне надо спешить еще и по этой причине.

Настроение после общения с Яном у меня было великолепное и я не откладывая принятия решения в долгий ящик, заявил дамам, что против Института благородных девиц в Иркутске ничего не имею, также как и Иркутского университета. А все рабочие вопросы пусть решают с Яном Карловичем и генерал-губернатором.

Первые кадры пусть черпают среди помилованных декабристов, многие из них по-моему мнению годится только для этого.

В итоге из Иркутска мы выехали утром седьмого сентября.

Провожали дальше всех нас три человека: Ян Карлович, генерал Антонов и друг детства Ванька Петров. Ян был суров и сдержан. Платону Яковлевичу явно было по барабану его положенИЕ.

А Ванька вдруг разрыдался, уткнувшись мне в плечо.

— Алёшка, мне плохо без тебя. Ты мне такой же брат как Васька. Когда вас нет рядом мне кажется что я какой-то, — Иван замолчал и хлюпнул носом подбирая слова, — я какой- то не полный, как будто у меня чего-то нет, рук или ног.

У меня перехватило горло. Две мои сущности давно слились в одну. И жизнь юного Алешки 19-ого века реально была моей жизнью нынешнего князя Алексея, как и жизнь того Алёшки из будущего, но для меня прошлого 20-ого века.

— Вань, — я с трудом начал говорить, буквально выдавливая, из себя каждое слово, — с моей стороны это наверное будет подло выглядеть и твоя Ксюша будет очень злиться на меня. Но постарайся приехать к нам как можно скорее. Ты очень при очень мне нужен. Как и Васька. На Урюм я должен пойти сам. Кто-то должен будет прикрывать спину.

Говорить что-то еще сил у меня больше не было. Никогда бы не подумал, что в общем-то дежурное расставание будет таким тяжелым. Оказывается наши многолетние разлуки были большим испытанием для обоих.

— Алёшка, я тебя понял, — Иван вытер слезы и улыбнулся так, как это делал в детстве, когда мы мирились после наших очень редких ссор.

Еще раз крепко обняв дорогого Ванечку, я повернулся к своим спутникам.

Глаза наших конвойных казаков, да и почти всех присутствующих были в основном размерами с советский пятак. Такая сцена для большинства из них была похоже большим потрясением. Называть светлейшего Алёшкой вообще-то дорого стоит.

Большинство были верхами. Самым удивительным было что даже Лев Иванович сказал, что он поедет верхом.

Впереди нашего отряда уже гарцевали пятерка казаков конвойной полусотни и трое новоявленных пластунов. Они смотрели только на своего командира- сотника Авдея Серова.

Авдей вместе с Иваном Васильевичем, Петром и Анри были ближе всего ко мне. Вытянувшись струнами они ждали моей команды. Один из казаков конвойной полусотни держал моего коня.

Интуитивно поняв мой приказ, Авдей повернулся к коноводу.

Услугами стремянных я почти никогда не пользовался, считая это ниже собственного достоинства. Что что, а в седло настоящий мужчина должен садится без посторонней помощи.

Вскочив в седло, я повернулся к Авдею. Он поднял на дыбы своего скакуна и в самой верхней точке скомандовал:

— Марш, марш, вперед!

Забайкальская экспедиция началась.

Глава 16

Наш отряд весьма внушителен. Все, кроме двух инженеров, оставшихся в Черемхово, идут со мной. Кроме них, в отряде десяток отобранных кандидатов в пластуны, Лев Иванович, восемнадцать человек, набранных им в Иркутске для Урюмской экспедиции, и полковник Осипов со своими людьми.

Несколько дней, вынужденно проведенных в Иркутске, я использовал с большой пользой.

Первое, что я сделал, — это познакомился с казаками и офицерами Иркутского полка, находящимися в городе. Командир полка откровенно попросился на покой, и Владимир Ильич среди других офицеров отобрал четырех человек, которые будут проводить реформирование Иркутского полка.

Кто-то из этой четверки станет как минимум новым командиром полка, и полковник сразу же сказал, что прежние заслуги и чины будут играть далеко не первую роль.

Кроме этого, он выбрал среди офицеров полка пару, которая будет сопровождать его в Забайкалье.

Генерала Антонова я попросил присматривать за реформированием Иркутского полка и выделить полковнику Осипову временно одного из офицеров, прибывших с ним.

Так как наша задача — как можно скорее оказаться в Сретенске. Все едут верхом, а казаки еще ведут два десятка сменных лошадей.

Отставать имеют право только медики и полковник Осипов с казаками, если на то будет служебная необходимость. Инженеры и сотрудники будущей экспедициитакойпривелегии не имеют.

Первые сто верст от Иркутска до Култука желательно преодолеть за сутки. Это вполне реально.

Люди и лошади все свежи, как молоденькие огурчики, дорога — загляденье. Только знай лошадку пришпоривай.

Дорога Черемхово–Иркутск–Култук–рудник «Первенец» — наша стройка номер один и сейчас главная забота и головная боль Яна.

По ней с рудника сплошным потоком идут обозы с железной рудой и малейший сбой может привести к остановке металлургического завода. Здесь уже построены все мосты и полотно готово для укладки железной дороги.

Её полотно стахановскими темпами начали укладывать со стороны Черемхово на второй день после появления новых господ инженеров. Подготовительные работы, проведенные Иваном и Яном, получили их высочайшую оценку, и они, посовещавшись, решили не тянуть резину и начать строительство собственно железной дороги. Все недоделки подвижного состава будут устранять уже в процессе.

Ширину колеи выбрали брюнелевскую — семь футов и четверть дюйма, в переводе на метрическую систему — 2140-ок миллиметров.

Такая ширина колеи меня сильно озадачила. Это намного шире не только будущей стандартной европейской, так называемой «стефенсоновской» колеи в 1435-ть миллиметров, но и шире знакомой мне советской колеи в 1520-ть миллиметров.

Аргументы господ инженеров были слово в слово аргументами нашего дорогого и уважаемого Изамбарда Кингдома Брюнеля. Этого же мнения придерживались братья Петровы и отец с сыном Черепановы.

Наша дорога — первая в России, и когда мы доведем её до Европы, она все равно будет законодателем мод в нашей стране. А что там Англия и прочие Европы решат, нам должно быть до будущей электрической лампочки.

При наших расстояниях выгоды широкой колеи, а точнее её возможная более высокая скорость движения и использование более грузоподъемных вагонов, — это ежегодно тысячи, затем сотни тысяч и миллионы рублей экономии.

А больший комфорт будущих пассажирских перевозок будет еще и приятным бонусом.

Как только мы выехали из Иркутска, я увидел, что Ян Карлович превзошел самого себя.

На строящейся дороге был настоящий человеческий муравейник. Ян умудрился чуть ли не вдвое увеличить количество рабочих, и будущая железная дорога еще и еще раз измерялась, укреплялась и выравнивалась. Уже готовые участки производили впечатление идеально ровного полотна.

Такие работы Ян организовал от самого Черемхова до Култука, а затем до рудника и мне после увиденного стали понятны рекордные суточные укладки самого полотна, отчеты о которых приходили в контору компании ежесуточно.

Работы велись непрерывно, день и ночь. В отдельные сутки укладывалось уже по десять верст железнодорожного полотна.

Я даже испытал некоторую досаду, что первый поезд придет в Иркутск без меня. А это явно произойдет еще в этом сентябре.

Как и планировалось, до Култука мы добрались за один дневной переход. Заранее высланные люди приготовили походный лагерь для нашего комфортного размещения. Всех ждали удобные постели и хороший ужин.

Все лошади были тщательно осмотрены, четверых забраковали и тут же привели ремонтных.

Впереди нас ждала самая тяжелая и сложная часть нашего перехода — почти двести пятьдесят верст по вновь проложенной южной части Кругобайкальской дороги.