Цвет сакуры красный (СИ) - Орлов Борис Львович

Он прекрасно понимал, что фразу построил коряво и, наверняка, не совсем грамотно, но точно знал: понять его можно. И без напряга. А потому, когда смешки как по мановению руки стихли, внутренне возликовал. «Папаня сейчас был бы мной доволен, — гордо думалось Всеволоду. — Четко я все рассчитал. Если уж у наших япошек понятие «долг» чуть ли не самое главное в жизни, то уж у этих «камикадзе» долг — это ва-а-а-аще!»

— Волков, а ты им сейчас чего сказал? — спросил новобранец по фамилии Прохоров.

Был он родом откуда-то из-под Рязани — здоровяк с льняными вихрами, круглым простодушным лицом и грандиозным количеством веснушек. В бане Всеволод обратил внимание на то, что они покрывали у Прохорова не только лицо, но и плечи, руки, грудь спину и, кажется, даже живот. «Рязань косопузая» скривившись ковырялся ложкой в мисосиру, вылавливая из него кусочки водорослей и разглядывая их с нескрываемым подозрением.

— Сказал, что грешно смеяться над убогими, — хмыкнул бывший сержант и вдруг рявкнул, — А ну, духи, жрать! Все, до донышка! В армии нагрузки — не в поле с косой баловать! Без жратвы ослабнете, и мне что — на горбу вас таскать?! Еда не обязана вкусной быть, она питательной быть должна! — В этот момент ему вспомнились рассказы отца о «деликатесах» Советской Армии: «бигусе» из перекисшей капусты и картошки и «белом медведе» — вареном сале, на шкуре которого кое-где оставалась щетина, и он буквально зарычал, — ЖРАТЬ, Я СКАЗАЛ!!!

Яростный рык оказал на всех магическое действие. Японцы дружно, словно их дернули за невидимые ниточки, отвернулись, а советские судорожно схватились за свои, вытащенные из-за голенищ новых сапог, ложки и накинулись на неизвестную еду. Они давились, глотали не жуя, но, в результате, расправились с обедом даже быстрее своих товарищей из страны Восходящего Солнца.

— А паренек-то — молодец, — заметил один из надзиравших за порядком в столовой командиров. — Крепко своих в руках держит.

— После Торжественного Обещания[17] смело можно два треугольника в петлицы дать, — кивнул головою другой. — А если еще и в подготовке себя покажет — так и все три[18]…

И побежали дни военной службы. Подъем, зарядка, построение, завтрак, построение, развод, учеба, работы по территории и хозяйству. Построение, обед, занятия японским языком, снова учеба, построение, ужин, построение, отбой — вот основные вехи всех армейских дней, так хорошо знакомых всем, кто пробовал хлебать из армейской миски и совершенно непонятные штатским. К собственному несказанному изумлению Волков чувствовал себя, словно рыба в воде — так, словно вернулся домой, в свое время.

Две с половиной шестидневки новобранцы зубрили Присягу, которая здесь почему-то именовалась «Торжественным Обещанием» («Еще одно дурное отличие от нашей реальности», — решил Всеволод), и бывший сержант только посмеивался, глядя на жалкие потуги своих товарищей. Он-то — сын другого времени, выучил нехитрый текст в первый же день, и, интереса для, принялся заучивать его же на японском языке. С этой задачей он справился за пять дней, после чего еще целый день скучал, дремал с полуоткрытыми глазами и, не выдержав пытки скукой, доложил политруку роты, что выучил все и просит дать ему хоть какое-нибудь занятие.

Политрук Ивашев, памятуя, как сам когда-то так и не сумел выучить текст за целых десять дней, Волкову не поверил, а потому велел доказать его слова. Услышав текст на двух языках, он чуть было не проглотил только что раскуренную папироску и еле сумел выдавить:

— В оружии разбираешься? Пулемет знаешь?

В комсомольском клубе кимовец Волков несколько раз разбирал и собирал станковый «максим», но ручной пулемет видел только на картинках, о чем совершенно честно и сообщил Ивашеву. Тот лично отвел Всеволода в оружейную и передал новобранца старшине роты, сопроводив действие приказом:

— Займитесь с товарищем Волковым пулеметами, товарищ Сазонов.

Старшина — мужчина под тридцать, к изумлению недавнего сержанта, в ответ просто кивнул головой. И окончательно добил Всеволода тем, что просто сунул тому в руки ДП-27 и сообщил:

— Валяй, занимайся. Чего будет непонятно — спрашивай.

«Если вот это, б…ь — не демократия, то мне очень интересно: а что, б…ь, такое — демократия?! — размышлял Волков, возясь с пулеметом. — А что, интересно, этот Сазонов скажет, если я пострелять попрошу?» Силен дьявол любопытства! Промучившись с полчаса Всеволод не выдержал и озвучил свою просьбу. Старшина с любопытством посмотрел на парня и спокойно произнес:

— Ну, пошли. Пулемет с собой бери…

Оказалось, что для «пострелять» всего-то требуется найти командира учебного взвода Ямадзаки. Тот как раз собирался вести на стрельбище команду новоприбывших японцев и не отказался прихватить с собой еще одного бойца. Чем окончательно вогнал бывшего сержанта Волкова в состояние легкого ступора…

На стрельбище Всеволода сперва заставили снарядить диск, а потом Ямадзаки отвел его к огневому рубежу и, коверкая слова, по-русски предложил попробовать себя в нелегком ремесле пулеметчика, пояснив при этом, какие мишени надо поражать.

— Я буду тебе называти цери, — закончил наставления Ямадзаки. И махнул рукой, — Дзенпо-ни![19]

Волков показал отличный результат. Правда, товарищ Ямадзаки, еще два года назад бывший школьным учителем, очень удивился тому, что новобранец, не пробывший в армии и одного месяца, прежде чем поразить очередную цель, четко произносил: «Вижу!», уверенно брал поправки на дистанцию и ветер, и короткие, экономные очереди дырявили мишень за мишенью…

Вечером, за чашкой чая Ямадзаки сказал своему товарищу, командиру роты Цуда, об удивительно парне-пулеметчике.

— Малого меньше месяца, как призвали, а с пулеметом управляется, точно опытный каллиграф — с кистью. Я сперва пожалел, что мой лучший пулеметчик Миура сегодня в наряде. Хотелось их рядом поставить: пусть бы Миура поучил парня, как должно владеть оружием, а теперь вижу — Миуре повезло. По сравнению с этим Ворокофу, Миура, как пулеметчик — просто мидзуноми яро[20]!

— Са-а[21]… — протянул Цуда. — Надо постараться, чтобы этот парень попал в нашу роту…

[1] Декретом ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1923 года «Об организации территориальных войсковых частей и проведении военной подготовки трудящихся» часть войск РККА была переведена на территориальный принцип комплектования и сокращенные штаты. Эти войска имели ограниченную боеспособность, т. к. их личный состав не служил постоянно, а периодически призывался на краткосрочные сборы. В противовес этим частям имелись кадровые части, комплектовавшиеся личным составом, постоянно служившим по месту дислокации.

[2] Знаки различия, обозначающие восьмую категорию должности военнослужащего. Это помощник командира полка и ему равные должности.

[3] Военнослужащий на должности шестой категории. Командир отдельной роты, командир учебной роты, командир танковой роты, помощник командира батальона и равные им должности.

[4] Говорите ли вы по-японски? (яп.)

[5] Да, немного. (яп.)

[6] Сможете ли вы передать (перевести) приказы командира другим бойцам (солдатам)? (яп.)

[7] Я никогда не пробовал. Я не знаю, получится (букв. «добьюсь успеха») или нет? (яп.)

[8] Это — не фантазия «обуревшего совка». Подобное действительно имело место в начале 30-х годов ХХ века и описано в сборнике воспоминаний пограничников «На дальней заставе», М 1978.

[9] А. В. Александров, С. Алымов «Вспомним-ка товарищи» — песня 2-й Приамурской дивизии

[10] «Поговаривают, что дьявол мертв» — песня группы «Круахан», распространенная среди членов ИРА во второй половине ХХ века.

[11] С 1972 г. носит название Усть-Ивановка.

[12] Суп, основой которого являются крепкий рыбный бульон и растворенная в нем паста мисо. Мисо — продукт традиционной японской кухни, чаще всего в виде густой пасты. Мисо производится путём брожения соевых бобов, риса, пшеницы или смеси из них с помощью специального вида плесневых грибов