— Нет. Владимир Вениаминович. Он скоро ко мне приедет на охоту. Один сеанс — и больше курить не захочешь. Я с ним уже говорил.
— Да что ты за ерунду выдумал, Андрюха? Сеанс какой-то! Учить меня вздумал! Захочу — брошу, захочу — буду курить.
Отец пристукнул ладонью по столу и снова потащил папиросу из пачки.
У меня оставался последний аргумент. Жёсткий, словно удар под дых. Может быть, даже в какой-то мере нечестный. Вот только на кону стоял не дурацкий спор, а здоровье отца.
— Знаешь, батя, я всегда считал, что ты сильный и умный. За это тебя и уважаю. Ты же сам понимаешь, что табак — очень вредная привычка. Ну, не верю я, что она сильнее тебя. Если решишь от неё избавиться — приезжай, поговори с Бегловым.
Я повернулся и вышел из кухни.
Мама стояла в коридоре, прислушиваясь к нашему разговору.
— О чём вы там спорили, Андрюша? — встревоженно спросила она.
— Всё хорошо, мам, — улыбнулся я.
Я не стал просить её помочь мне убедить отца. Он такой человек, что сам дойдёт до правильного вывода. А если начать давить — наоборот, заупрямится.
Сейчас я, фактически, брал его на «слабо», как пацана во дворе. Тактика нечестная, но действенная. Оставалось надеяться, что она сработает.
Я взглянул на часы. Половина одиннадцатого! Надо поторапливаться.
— Мам, я поеду Катю встречать!
— Поезжай, сынок! Потом заедете к нам?
— Нет, мам. Поздно уже. Я на следующей неделе заеду, ладно?
— Ну, хорошо.
Мама потянулась и поцеловала меня в щёку.
* * *
Из электрички вместе с Катей неожиданно вышел Беглов. За спиной у него был битком набитый рюкзак, из которого торчали ружейные стволы в чехле, а в правой руке — большой чемодан.
— Здравствуйте, Андрей Иванович! — прогудел он. — А я вот неожиданно собрался к вам! Начальство пошло навстречу — дали отпуск пораньше.
Я смотрел на него со смешанными чувствами. Нет, мне было очень приятно видеть Владимира Вениаминовича, но не сегодня же! У меня совершенно другие планы на вечер, чёрт побери!
Беглов цепко взглянул на меня и рассмеялся.
— Я вас не стесню, Андрей Иванович! Сегодня переночую у вашего председателя, а завтра он обещал мне подыскать жильё. Поучаствую в деревенском празднике — раньше никогда не доводилось! А я ведь по натуре очень любопытен, настоящий исследователь. Ну, так как — подвезёте?
— Конечно, — ответил я и взял у Кати из рук сумку с вещами.
— Представляешь, Андрей! — улыбнулась Катя. — Я думала, мне придётся скучать в дороге, а тут Владимир Вениаминович! Он столько историй знает! И даже в Индии бывал! Ты слышал об этом?
— Краем уха, — улыбнулся я в ответ.
Мне было чертовски приятно видеть Катю. Я даже был благодарен Владимиру Вениаминовичу за то, что Кате не пришлось ехать на поздней электричке одной.
— А твои друзья не поехали?
На всякий случай, я оглянулся.
— Какие друзья? — недоумённо спросила Катя.
Затем поняла и рассмеялась.
— Ты про Кирилла со Славкой? Нет, они остались в Ленинграде. А ко мне так и не подходят, даже не смотрят в мою сторону.
— Спасибо, Владимир Вениаминович, что помогли тогда, — сказал я Беглову.
— Да не за что, Андрей Иваныч, — пророкотал Беглов, улыбаясь в цыганскую бороду. — Ну, идёмте в машину! А то этот проклятый чемодан мне все руки оттянул.
С этими словами Владимир Вениаминович переложил чемодан из правой руки в левую.
— А знаете, что? — сказала Катя, когда мы выехали из города. — Заходите завтра вечером к нам на чай! Я блинов напеку с вареньем!
— С удовольствием, — ответил Беглов.
В Черёмуховку мы въехали около полуночи. Окна домов давно были тёмными, горели только фонари вдоль центральной улицы. Да в новом доме светились окна. А возле калитки я увидел свежие следы грузовика и председательского «Газика».
— Значит, у Фёдора Игнатьевича получилось уговорить Танину бабушку перебраться в Черёмуховку. До чего, всё-таки, он молодец!
У Фёдора Игнатьевича тоже горела одинокая лампочка над входной дверью. Я подумал, что надо бы и мне сделать такую. Не каждая ночь зимой бывает лунной, а егерю часто приходится возвращаться домой затемно.
Я помог Владимиру Вениаминовичу донести чемодан до крыльца. Фёдор Игнатьевич встретил нас в дверях.
— Добрались? Вот и слава богу! Я вам в маленькой комнатке постелил, и ужин на столе. Сейчас перекусим быстренько, и спать! У нас в деревне праздник — не праздник, а поднимаются рано!
— Согласен, — улыбаясь, пробасил Беглов, не стану греха таить — вымотался за день.
— Андрей Иваныч! — напомнил ме председатель. — Завтра утром жду вас с Катей в сельсовете!
— Хорошо, Фёдор Игнатьевич! — ответил я. — Спасибо, что привезли Таню!
— Не за что! — отозвался председатель. — Но об этом тоже поговорим.
А потом у нас с Катей был вечер. Пусть короткий, но наш, только для нас двоих!
Был поздний ужин, и бокал красного вина, и искристый снег в жёлтом квадрате света, падавшего из окна кухни. Были долгие разговоры о важных и интересных вещах. И потрескивание остывающей печки, и чёрная тень от шкафа на дощатом полу комнаты. И тепло Катиной щеки на моём плече, и негромкое тиканье настенных часов, которое только подчёркивало глубокую ночную тишину.
Едва касаясь, я погладил Катины волосы и закрыл глаза, слушая её тихое дыхание. Хотелось растянуть этот миг, сделать так, чтобы он никогда не заканчивался.
А рано утром меня разбудил громкий стук. Кто-то так сильно барабанил в оконное стекло, что я испугался — как бы оно не вылетело.
Неужели проспал, и Серёжка уже приехал?
Я выскочил из-под одеяла — босиком на холодный пол. По телу пробежал озноб.
Ночную тишину за окном разрывал дружный собачий лай.
Натягивая штаны, я бросил быстрый взгляд на часы. Шесть утра. Автобус придёт только через полчаса. Ничего не понимаю!
Снова стук. Стекло жалобно зазвенело. Собаки зашлись в новом приступе лая.
Катя открыла сонные глаза.
— Кто там, Андрей?
— Не знаю. Сейчас посмотрю!
Я выбежал в кухню. Не зажигая свет, всмотрелся в темноту за окном и увидел тёмный силуэт на фоне снега.
— Кто там? — крикнул я. — Что случилось?
Что-то длинное и непонятное опять забарабанило в стекло, и женский голос еле слышно прокричал:
— Убили! Ой, убили её совсем!
Сегодня ночью будет ещё одна прода — не пропустите!
Глава 15
Я бросился в сени. Споткнулся о попавшее под ноги ведро, и оно загромыхало по ступенькам. Зимний морозец обжёг голые плечи.
Теперь стучали в дверь.
Да какого чёрта?
Я откинул крючок и толкнул забухшую створку. Собаки, услышав скрип двери, залаяли громче, яростнее.
— Кто здесь?
— Убили!— причитала невысокая фигура, замотанная пуховым платком поверх фуфайки. — Насмерть загрызли, звери!
В руках фигуры была знакомая палка с кривой ручкой.
— Баба Таня, это вы? Что случилось?
— Андрей! — запричитала баба Таня и тяжело качнулась ко мне. — Найдочку мою убили!
Не больше секунды мне потребовалось, чтобы хоть что-то сообразить.
— Так. Заходите в дом!
Я босиком выбежал на снег, подхватил баб Таню под локоть и почти потащил её в дом.
— Осторожно, ступеньки! Не споткнитесь!
Палка глухо стукнула по косяку.
— Ох, погоди! Не могу!
Баба Таня привалилась к стене, тяжело дыша.
— Насилу добежала до тебя! — неровно, с паузами выговорила она.
— Идёмте в дом!
Босые ступни невыносимо жгло холодом.
Я открыл дверь, схватил бабу Таню подмышки и втащил на кухню. Опустил её на стул.
— Сидите!
Катя, уже одетая, стояла в дверях комнаты.
— Что с ней?
— Не знаю. Может, сердце. У неё собаку убили!
