СССР-2012 Здравствуй, юность в сапогах! (СИ) - Широков Алексей

— Это не просто происшествие, это идеологическая диверсия!!! — разорялся Калныныш перед командиром части. — Вы только посмотрите на это!!! Чтиво для капиталистических извращенцев, превративших женщину в товар!!!

— Прошу прощения, но «Плейбой» не для извращенцев. — и как всегда мой язык оказался быстрее мозга. — Это ведь даже не «Хастлер» или «Пентхаус», и уж тем более не «Драм». Вот там жесть, это да, а тут чисто пластиковые сиськи, ничего интересного.

— Вот видите!!! — на замполита моё заявление подействовал почище скипидара под хвостом. — Он даже не раскаивается!!! Приволок в казарму эту мерзость и считает, что в этом нет ничего такого!!!

— Никак нет!!! — на этот раз я строго придерживался устава. — Разрешите доложить! Я категорически отрицаю, что приносил что-то подобное в часть! А мои предыдущие слова являются лишь информационной справкой о содержании данных журналов для взрослых.

— Молчать!!! — что я просто издеваюсь первым сообразил Бурденко, ударом кулака чуть не разваливший надвое свой стол из морёного дуба. — Юморист хренов!!! На губу захотел? Так я это быстро устрою!!! Отвечай, твой журнал?!!

— Никак нет!!! — а вот сейчас желание ёрничать у меня забилось так глубоко, что даже стало немного неудобно. — Впервые его вижу!!!

— Он сам к тебе в тумбочку запрыгнул, — ядовито ощерился Улдис Теодорович. — Да что с ним разговаривать! Надо гнать в шею из комсомола…

— Ты ещё трибунал предложи! — осадил разошедшегося комсорга Бурденко, поморщившись. — Сам то понимаешь, что случиться если мы этому делу ход дадим⁈ Проверку хочешь из главка? Так тебя первого снимут за то, что допустил подобное!!!

— Но мы не можем оставить данное происшествие без внимания, — поняв, что реально переборщил Калныныш тут же сдал назад. — Если сегодня Калинину это сойдёт с рук, завтра у нас каждый начнёт творить что хочет и тогда мы точно погон лишимся!

— Никто с Калинина вины не снимает, если она, конечно, есть. — снова нахмурился полковник. — И накажем его по всей строгости. Но для этого нужно иметь железные доказательства, а не случайно найденный журнал, пусть даже с голыми бабами!

— Что ж, я вас понял. — майор вытянулся во фрунт и отдал честь. — Разрешите идти⁈

— Идите! — Бурденко дождался, когда за латышом закроется дверь и вздохнул. — Вот ведь мудак. Да садитесь, не стойте над душой. А ты, Семён, совсем страх потерял⁈ Куда рот разеваешь?!!

— Виноват! — я снова подскочил на ноги.

— Да сиди уже! — полковник досадливо махнул рукой. — Дед говорил, что ты умный, взрослый мужик, а у тебя детство в заднице играет. Ты думаешь, Калныныш утрётся⁈ Да хрен там!!! Не для того он всё это затевал!

— Я это прекрасно понимаю, — возразить мне было нечего. — но смолчать не смог. Слишком уж самодовольно выглядел этот… товарищ майор.

— Вот! — кивнул полковник, — начинаешь понимать службу. Какой бы он ни был, он офицер! А ты — рядовой!

— Это не значит, что я буду молчать. — я набычился, глядя исподлобья на командира части. — Ну не моё это, вся субординация и прочее. Ты начальник, я дурак, вот это вот всё! Не моё. Я и так уже держусь как боженька, но с такими заходами точно сорвусь и в морду ему дам.

— И уедешь в дисбат. — довольно точно описал моё будущее капитан Пронин. — Ты как не поймёшь, твоё дело молчать. Любые вопросы должно решать твой непосредственный командир, то бишь я. А ты мало того, что лезешь туда, куда собака хрен не пихает, так ещё никого из нас в хер не ставишь! Моя бы воля, ты бы из нарядов не вылезал, пока службу не прочувствовал…

— С чего вдруг? Вас и товарища полковника я весьма уважаю. Как и остальных инструкторов. И на рожон никогда не лез, разве со мной были проблемы? — я понимал, что накосячил. Опять. Но уж это было перебором. — Но вот этого… товарища майора, мне уважать не за что!

— А ну молчать!!! — хлопнул ладонью по столу полковник. — Чего разошлись?!! А ты, Семён, никшни!!! Человека не уважаешь, уважай форму и звание!!! Но ты тоже Роман Матвеич не борщи. Нареканий по службе у рядового Калинина нет, наоборот, Кулешов на него нахвалиться не может. Говорит редкий талант. Песни опять же какие достал, Григорий Кузьмич в чистом восторге остался. Грозился себе забрать, для придворной части, но хрен я чего отдам! Вот с замполитом тут да, перебор. Вот за это пяток нарядов ему влепить можно, чтобы знал, когда рот открывать не стоит. Но сейчас надо решать, что делать. Улдис не отцепится. Знаю я его породу. И надавить я не могу, он сразу шум поднимет, сами должны понимать, что по партийной линии ему это сделать несложно.

— Разрешите? — в кабинет после короткого стука вошёл Иванов, заставив меня подскочить на ноги. — Присаживайся. Я так понимаю, вы сейчас происшествие с рядовым Калининым обсуждаете? Разрешите присутствовать?

— Проходи, Сергей Иванович, — махнул рукой Бурденко. — Ты, я смотрю, уже в курсе дела.

— Не совсем, — особист кивнул Пронину и уселся напротив меня. — О чём вы сейчас говорили с товарищем Калнынышем я не знаю. Но в целом мне ситуация понятна, и я считаю, что она входит в мою компетенцию. Тем более о любом происшествии с рядовым Калининым я обязан доложить. Особый уровень надзора, я вам, Роман Андреевич, докладывал. Но есть предложение.

Все присутствующие притихли. Перебивать особиста никто не торопился, особенно я. Появление товарища майора я ждал ещё полчаса назад, но тот по всей видимости, сначала собрал информацию, а потом уже отправился к командиру части. В целом это был правильный подход, и сразу давал понять, что оперативно накопать что-то на Калныныша не удалось. В том, что Иванов будет на моей стороне я даже не сомневался. Пятое управление как раз и занимались теми самыми идеологическими диверсиями, о которых верещал замполит. А значит товарищ майор был обязан вмешаться.

Кстати, именно сейчас я вдруг понял, что моя дурость сыграла мне на руку. По идее Калныныш должен был задавить меня, пользуясь авторитетом Бурденко и своим, как партийного лидера части. Возражать или спорить с партийной номенклатурой в целом было не принято, считалось что это лучшие люди страны, непогрешимые, чистые аки горлицы, ну и всё такое. И под это дело можно было меня застыдить, заставить если не признаться, то как минимум не сопротивляться наказанию, а потом взять на поруки. И я бы попал в полную зависимость от латыша, даже дед ничего бы сделать не смог. Но тут у Семёна, как всегда, не вовремя проснулся идиотский йумор, и замполит психанул, а после уже Роман Андреевич не дал ему выправить ситуацию.

Понятное дело, что отступать Улдис не собирался, и раз не получилось продавить сразу будет качать ситуацию до получения нужного результата, но если раньше была вероятность обстряпать всё без участия особиста, поставив того перед фактом, то сейчас товарищ Иванов вполне мог перехватить дело под свою ответственность. Всё же появление буржуазного порно журнала в закрытой части — это на самом деле чрезвычайное происшествие. Кто его принёс, откуда, с какой целью? Ведь сегодня журнал, а завтра что? Да и вообще откуда его достали, ведь по просторам Союза такие вещи не ходили.

Их могли привозить моряки или дальнобои из загранки, но и влететь можно было запросто. Уж куда проще поставить ВПН и посмотреть на сиськи в заграничной сети. Да, это тоже не гарантирует, что тебя не возьмут за задницу, но всё же всегда можно отбрехаться, что изучал язык и случайно попал на портал с голыми девицами низкой социальной ответственности. А с журналом на руках это как минимум аморалка, из комсомола попрут сто процентов, и хорошо если только этим отделаешься. А ведь могут накрутить столько, что выйдешь только лет через пять и то если повезёт. Всё это делало очень интересным то, что собирался сказать товарищ Иванов, ведь по сути от него сейчас зависело, останется случившееся внутренним делом части или же нас начнут трясти все подряд, начиная с военной прокуратуры заканчивая проверяющими из Генштаба.

— Доклад, он ведь может быть разным. — товарищ майор не стал томить остальных, сразу начав выкладывать свои мысли. — Одно дело, если я передам факты как есть, тогда нам от проверки не отвертеться. Другое — если предоставлю информацию уже в конкретном виде. Кто это сделал, с какой целью. Тогда проверка тоже возможна, но у неё уже будет козёл отпущения.