Мечников. Щит мира (СИ) - Алмазов Игорь

— Я сказал всё что знаю. Больше мне не о чем поведать.

— Второй вопрос — зачем вы приехали сюда? Могли бы отправить сообщение. Почему прибыли лично? Магическая почта летит быстрее поезда, — отметил я.

— Я хочу, чтобы вы заковали меня, Алексей Александрович. Чтобы он больше никогда не взял надо мной верх, — произнёс Решетов. — Вернее… Чтобы в следующий раз, когда Асклепий влезет в моё тело, я не смог даже с места сдвинуться.

Самопожертвование. Решетов хочет сковать себя ради помощи другим. И я понимаю, с чем это связано изначально. Десять лекарских витков… Я поручил отцу найти всех лекарей, кто имеет десять витков. И Решетов — один из них. Он скрывал эту информацию десятилетиями. А Тёмный бог этим воспользовался. Значит, нам и вправду придётся заковать его на какое-то время.

— Я скажу отцу. Он приготовит темницу. Но у вас будут хорошие условия, господин Решетов. Мы позаботимся об этом. Вскоре после этого мы переведём вас в Саратовскую губернию. Боевые лекари от вас ни на шаг не отойдут. Я удостоверюсь в этом.

— Если придётся — убейте меня, Алексей Александрович. Не бойтесь, что согрешите. Я уже своё отжил. Готов принять смерть. Тем более — ради благой цели.

— Нет уж, — помотал головой я. — Этого не случится. Даю вам слово, Василий Ионович, я вас освобожу. Как бы трудно это ни было, в итоге вы окажетесь свободным. Запомните мои слова, хорошо?

— Хорошо! — улыбнулся старик. — Я вам верю, господин Мечников. Всегда верил.

— Отлично, — ответил я. — Тогда пройдёмте со мной. Мы подготовим для вас временное «укрытие».

Я провёл Василия Ионовича к отцу. Объяснил ситуацию. В течение часа Решетову подготовили камеру. Туда перетащили хорошую мебель и всё необходимое для обеспечения комфортных условий.

Пошёл обратный отсчёт. Василий Ионович уверил меня, что Асклепий будет восстанавливаться от одной до трёх недель. Ну, я привык готовиться к любым исходам, даже к самым худшим, поэтому мысленно поставил себе таймер на одну неделю.

За это время нужно завершить все дела и подготовить то, что сможет уничтожить Асклепия. Может, Гигея и будет против столь радикального метода, но я не могу позволить её эмоциям навредить всему человеческому роду.

Остаток дня я провёл с Анной. Так уж вышло, что наше свадебное путешествие омрачилось рядом непредвиденных событий. Но игнорировать их было нельзя, и моя жена это понимала. Однако я всё равно пообещал ей, что мы ещё совершим ряд путешествий, когда этот безумный некротический марафон подойдёт к концу.

Я уже по привычке заправился своим зельем-энергетиком и направился в кабинет Ярослава, чтобы узнать, как продвигается работа.

Вместо приветствия брат вывалил кучу матерных слов. Правда, злился он не на меня, а на Владимира Павлова.

— Работать с ним — это пытка, Алексей! — воскликнул Ярослав. — Не знаю, как ты вообще пришёл к такому решению! Но… Не мне тебя судить.

— Успокойся, Ярослав. Я знаю, о чём ты говоришь. Павлов — безумно сложный человек. Но он очень умён. И его помощь нам понадобится. Просто смирись. Исправить Владимира Харитоновича уже не выйдет. Лучше расскажи, как продвигается наша работа? Уже нашлись добровольцы для тестирования вакцины?

— Да, мы выбрали несколько неблагополучных кварталов. Там как раз вовсю идёт распространение холеры, — ответил брат. — Можем начать работать с ними. Тем временем Павлов выделяет другие бактерии и вирусы для вакцины. Всё делает строго по твоей схеме. У него, конечно, это занимает больше времени, чем у тебя. Всё-таки ты с этим справляешься с помощью магии, а ему приходится использовать технологии… Но мы уже близки к завершению!

— Нет, не близки, Ярослав, — улыбнулся я.

— Э? Не понял. Ты это о чём? — удивился брат.

Я решил пойти дальше. В моём мире было много вакцин, сывороток и прочих иммунологических препаратов. Но с ними росли и сообщества людей, считающих, что вакцины — зло. Их называли антипрививочниками. Как правило, это были люди, которые совершенно не разбирались в медицине, но… у них тоже была своя правда.

Не все прививки были совершенны. Далеко не все. И некоторые из них причиняли людям вред. А потому, как человек носящий фамилию Мечниковых, я решил довести это исследование до идеала.

Мы создадим то, чего не было в моём мире. Идеальную систему.

— Сильно устал, Ярослав?

— Да нет… — пожал плечами он. — А что?

— Тогда собирайся. Едем в академию, — заявил я. — Будем создавать машину, которая спасёт десятки миллионов жизней.

Глава 17

От моего заявления у Ярослава аж глаза на лоб полезли. Могу понять, почему он так удивился. Не каждый день я предлагаю создать нечто столь глобальное. Но эта идея не оставляет меня в покое уже давно.

Первые вакцины мы уже сделали. Сыворотки скоро изготовятся в моих центрифугах — как выделить антитела я придумал. Но… А что дальше?

Допустим, мы введём вакцину от того же вируса гриппа или любой другой инфекции первому добровольцу. Неизвестно, как отреагирует его организм. Стопроцентную безопасность прививок никто гарантировать не может.

Да, такое происходит крайне редко, но всё же нельзя предугадать, у какого человека разовьётся аллергическая реакция на компоненты вакцины. И ведь аллергия — понятие растяжимое.

У одних людей она проявляется появлением сыпи на теле. А у других — анафилактическим шоком с последующим летальным исходом. Нет разницы, в каком мы веке живём — хоть девятнадцатый, хоть двадцать первый. Везде одно и то же!

Ну как может человек сказать, что у него аллергия на тот или иной препарат, если он в жизни его ещё ни разу на себе не использовал?

Такой случай произошёл в прошлом мире с одним моим коллегой. Он работал в районной больнице. У пациентки была выявлена пневмония. Но от госпитализации женщина отказалась, поэтому он назначил ей курс антибиотикотерапии. Пациентка умела самостоятельно выполнять внутримышечные инъекции, поэтому согласилась колоть себе цефтриаксон.

Этот препарат она ранее никогда не принимала и на аллергические реакции не жаловалась. Но… Закончилась эта история плачевно. После первого же укола у неё возник анафилактический шок. Если говорить простыми словами, это состояние можно назвать острой аллергией.

Произошёл спазм бронхов, отёк мягких тканей, окружающих дыхательные пути. Затем резкое падение давления и… смерть. Скорая доехать не успела. Реакция на препарат развивалась слишком стремительно.

Кто в этом виноват? Однозначно, вина лежит на медицинском персонале. Однако больница не была оснащена оборудованием, позволяющим заранее протестировать реакцию на препарат.

Да чего уж тут говорить? Такие тесты проводились только в крупных городах, и то не во всех клиниках. А цефтриаксон назначался повсеместно. По системе «авось, повезёт!»

Кто-то может сказать, что моё изобретение вакцин — это огромный прорыв. Допустим, они спасут десятки тысяч людей. А от осложнений умрут лишь единицы. Кому-то такая жертва может показаться мелочью.

Но не мне. На мой взгляд, это — убийство. Непреднамеренное, да. Но всё же убийство.

Именно поэтому нам с Ярославом нужно соорудить мощнейшую тестовую систему. Аппарат, о котором в двадцать первом веке никто и мечтать не мог. И я уже знаю, как его сделать.

— Так что у тебя за идея? — усаживаясь в карету, спросил Ярослав.

Я кратко описал, в чём может быть проблема введения вакцин. Моя история поразила брата до глубины души. Он аж за платком потянулся, чтобы утереть выступивший пот.

— Алексей, погоди… А чего же ты сразу об этом не рассказал? — задрожал Ярослав. — Если эти вакцины и сыворотки так опасны, то… Что с нами будет? Если кто-то из пациентов погибнет, то нас с тобой, а заодно и Павлова просто засудят! Чёрт! А ведь весь этот проект — заказ императора! Да нас казнят, отправят прямиком к Морскому богу! Ведь таким образом мы опорочим имя нашего государя. Может, остановиться, пока не поздно? Не знаю как ты, а я не хочу захлебнуться в водах Финского залива! Тем более бок о бок с Владимиром Павловым!