Конструктор живых систем (СИ) - Птица Алексей

Откровенно холодный взгляд девушки изрядно расстроил и меня, но унывать из-за этого я не собирался. В конце концов, я уже взрослый и всё понимаю, слишком далеко друг от друга мы находимся на сословной лестнице: она наверху, а я почти у самого подножия. Если уж знакомиться, то с девушками своего круга, но на наш факультет поступила только она одна.

А вот в других группах девушки имелись, и мы начали с любопытством посматривать на них. Судя по их одежде и манерам, они принадлежали либо к нашему сословию, либо к купеческому, из простых не оказалось никого. Да оно и понятно, откуда инженерный дар у крестьянской девушки или у девицы из семьи рабочих.

Между тем, ещё перед началом церемонии Женевьеву, так, оказалось, звали молодую графиню, отправили в общую женскую группу, собранную со всех факультетов, и мы её, что называется, потеряли. Вокруг остались только парни, что ж, может, это окажется к лучшему. Скорее всего, мы вместе станем посещать какие-то лекции и участвовать в лабораторных работах, где не так выпячивается специфика каждого факультета.

На нашем факультете первокурсников оказалось больше сотни человек, я старался запомнить всех сразу, но пока не получалось. Да и зачем вообще их запоминать? Вот появился Пётр, уже хорошо, а если бы и графиня с нами вместе на лекциях сидела, так и вовсе восторг! А с остальными я и потом познакомлюсь, а вообще, я решил всё для себя: год отучусь и уйду на бомбардирский факультет в Михайловскую академию.

В это время все приготовления закончились. На краю площади, прямо напротив главного входа, установили кафедру, и человек, явно обладающий даром усиления своего голоса, возвестил всех о начале торжественной церемонии. Его громовой голос прокатился по пространству, заполненному людьми, заглушая всяческие разговоры и перебивая в одиночку множественный шум.

— Дамы и господа! Достопочтимые сударыни и милостивые государи! Почётные граждане и граждане всех сословий, а также гости нашего празднества из других стран и весей! Я имею честь сообщить вам о начале торжественной церемонии посвящения в первокурсники! Аплодисменты, господа!

Толпа тут же разразилась бурными овациями, а оратор, сделав короткую паузу, вновь продолжил.

— В нашем уважаемом учебном заведении высшего образования для людей-носителей божественной сущности самого Создателя готовят людей на благо всего общества. С целью подчеркнуть его значимость, к нам сегодня прибыли почётные гости из разных стран и городов. А ещё, нам оказана великая честь — принимать сегодня в стенах нашей древней духовной академии Великого князя Михаила Павловича, нашего куратора и шефа. Попрошу уважить сей факт, господа!

Глашатай сделал паузу, и собранная толпа тут же разразилась приветственными криками. Со своего места я хорошо видел члена императорской фамилии. Великий князь Михаил Павлович оказался мужчиной высокого роста, с гладковыбритым лицом, на его плотном теле как влитой сидел официальный мундир. Он приветственно поднял руку и, шагнув к трибуне, произнес небольшую речь. По её окончании все опять разразились приветственными криками.

Дальше слово взял ректор, за ним посланник от мэрии Павлограда и ещё целый ряд должностных и присланных специально по такому случаю официальных лиц. Все они выражали счастливые пожелания и восторгались первому большому набору на профильные факультеты. Упомянули и недавно построенное общежитие для иногородних, судя по всему, то, в которое я и заселился. Речь Великого князя я внимательно слушал, и также с интересом его разглядывал, речь ректора тоже, но с каждым новым оратором мой интерес постепенно угасал, и взгляд переключался на другие лица.

Смотрел я опять на дочь графини, что притягивала к себе мой взгляд словно магнитом. Не знаю, что со мною творилось, но с каждым разом я находил в ней всё больше достоинств, хоть она уже и стояла сейчас весьма далеко от нас. Смотрел я иногда и на саму графиню, а также, судя по всему, и отца девушки, который стоял ближе всех к трибуне, но речи почему-то не произносил, хоть и имел явно высокий государственный пост.

Впрочем, его дочь всё равно поступила в академию, и сильно афишировать данный факт ему действительно не стоило, чтобы не привлекать к ней ненужного внимания. Это я понимал.

Переведя взгляд с ораторов и людей, окруживших трибуну, я посмотрел на здание, украшенное флагами империи и штандартами академии. Над главным входом трепетала на ветру разноцветная лента в цветах академии, с написанным на ней лозунгом на латыни: «Ex nihilo nihil fit»

«Из ничего выйдет ничего» — перевёл я это широко известное в империи изречение. Лента трепыхалась, то и дело надувая или выпячивая разные буквы, в результате чего чаще всего виднелось слово «ничего». Взгляд постоянно выхватывал его, и вскоре в моей голове стала постоянно биться одна мысль — ничего, ничего, ничего.

Странное это слово, имеющее сразу несколько смыслов. С одной стороны — ничего, значит пусто, с другой стороны — ничего, значит всё хорошо. Выбери нужное по смыслу, и я решил выбрать то, что означает стабильность, а не пустоту.

— Сегодня знаменательный день! Мы принимаем в наши ряды новых студиозусов, — гремел усиленный динамиком голос декана какого-то из факультетов, названия которого я, к сожалению, не запомнил. — Сегодня и завтра все первокурсники пройдут усиленный входной контроль, в результате которого их ещё раз перераспределят, с их согласия, разумеется, учитывая дар, имеющийся у каждого поступившего на первый курс. По окончании проверки и перераспределения все приступят к занятиям. Старшекурсники начнут занятия уже с завтрашнего дня.

Оратор сделал паузу, которая тут же заполнилась продолжительными овациями и одобрительным гулом собравшихся, большинство из которых являлось родственниками студентов, а ректор продолжил.

— Наша империя вступает в новую эпоху. Эпоху расцвета и технического совершенства, для чего нам требуются новые инженерные кадры. Очень много инженеров! Так поприветствуем сейчас тех, кто поступил в нашу академию в этом учебном году, дабы поднять престиж нашего государства! Мы ждём от них желания развить страну и приумножить её богатства. Мы принимаем их в нашу дружную семью и желаем насытиться знаниями и выйти из стен нашей осенённой Даром Господа нашего академии настоящими инженерами! Браво, первокурсники, браво!

— Браво! Браво! Виват! Виват! — начала скандировать тут же в ответ толпа. — Да здравствует первый курс!

В это время взгляды всех собравшихся людей оказались устремлены на первокурсников, отчего у меня лихорадочным румянцем загорелись щёки, не меньшие чувства испытывал и Пётр, да и остальные первокурсники явно пребывали в радостном шоке, купаясь в неожиданных для них лучах славы. Какое же это упоительное чувство — ощущать себя нужным и важным.

К сожалению, довольно быстро наше чествование прекратилось, организованный митинг подошёл к своему концу, но когда мы уже думали, что всё закончилось, то в небе над нами появился неторопливый дирижабль и с него посыпались разноцветные бумажки, которые внезапно для всех стали складываться в приветственную надпись: «Да здравствует инженерно-духовная академия!!!»

Надпись зависла в небе, вызвав у присутствующих бурю эмоций. Все закричали от восторга, закричал и я. Эхо криков: «Да здравствует!» — накрыло всю площадь, отражаясь от стен учебных корпусов академии, и вдруг откуда-то снизу прямо в центр надписи ударил мощный поток воздуха, разорвав надпись напополам, отчего она тут же распалась, осыпавшись вниз дождём из разноцветных бумажек.

Вздох разочарования прошёлся по толпе, не все и не сразу поняли, что это сделал кто-то со стороны, а не специально. Впрочем, организаторы оказались на высоте, и ректор громогласно провозгласил окончание торжества.

— Ты видел? Это кто-то подпортил нам праздник, — толкнул меня локтем в бок Пётр.

— Видел, но может, так было задумано?

— Нет, это чей-то злой умысел, я это так не оставлю, нужно обязательно выяснить, кто и зачем это сделал.