Конструктор живых систем: Красный лед (СИ) - Птица Алексей

У городового вырвался невольный вздох восхищения, я не стал обращать на это внимание, а весь превратился в слух. Люк ударился о столб, к которому крепился на чердаке и остался висеть на нём. Мой фантом повертел головой, вызывая огонь на себя, но никто в него не выстрелил и вообще никаких посторонних звуков на чердаке я не услышал. Тогда уже наверх полез я сам, направляя перед собой спроецированного фантома.

Когда взобрался, моему взору открылось всё пространство чердака, рассечённое разнообразными мелкими препятствиями, вроде печных труб, дымоходов и ещё бог весть чего. Откуда-то ощутимо сквозило, и мелкие снежинки, проникая, как оказалось, из раскрытого чердачного окна, кружились, медленно исчезая в тёплом воздухе.

Подскочив к слуховому окну, я взглянул в него и увидел, что оно выходит на покатую крышу, с которой можно перепрыгнуть на другую, расположенную немного ниже, ну, и дальше, пробежав по ней, скрыться в похожем чердачном окне или бежать дальше, перепрыгнув на следующую крышу. Так, видимо, и поступил беглец, его и заметил городовой и стрелял по нему. Вон даже видны следы от пуль, что прошили жестяное покрытие. Больше никого на чердаке не оказалось, о чём я и уведомил полицейского.

— Здесь никого нет! — крикнул я ему.

— Посмотри, может, что найдёшь! — прокричал он мне в ответ.

— Сейчас.

Я начал рыскать вокруг, но так ничего особого не нашёл, мимоходом погасив своего фантома. Я же не сыщик, чтобы полноценно обыскать чердак, и фантома держать долго я не могу, сложный это образ.

В это время по лестнице поднялся городовой и стал осматривать помещение вместе со мной. На чердаке царила полутьма, свет проникал только через чердачное окно и небольшие слуховые окна, поэтому я решил подсветить пространство своим даром, создав имитацию фонаря. И о, чудо! Направив его свет в сторону окна, я увидел лежащий неподалеку предмет, похожий на портсигар или небольшой кошелёк.

— Кажется, нашёл, — оповестил я городового и, подняв предмет, тут же передал ему.

— Вот это дело. Пошли отсюда, хорошая находка, больше всё равно мы ничего не найдём, да и пора уже доложить о результатах. Как там великий князь, неужели убили его?

— Не знаю, я видел, что он лежал в крови. Ранили тяжело, это точно, возле него суетился адъютант. Может, смог помочь.

— Хорошо, если смог, — вздохнул городовой и, спрятав найденный предмет, полез вниз, а я за ним.

На улице в это время царила суета, мчались автомобили и кареты скорой помощи, бежали полицейские, военные, какие-то чиновники и ещё непонятно кто. И тут я вспомнил про револьвер.

— Возьмите, это террориста оружие, я подобрал его, когда побежал искать убийцу.

— Давай. Это ты правильно сделал. Вовремя отдал, а то вопросы возникнут по нему, но уже позже. Ладно, пойдем вместе со мной, я обо всём приставу расскажу и сыщикам. Ох, и понаедет сейчас начальства, и жандармов тоже.

Тут я увидел Петра и помахал ему рукой. Он тоже заметил меня, обрадовался и направился ко мне с очевидным желанием расспросить обо всём случившемся и рассказать о себе.

— Ну что, поймал?

— Нет, меня чуть самого не убили!

— Врёшь⁈

— Чего мне врать⁈ Стреляли два раза, один раз я дар применил, создав щит, пуля его пробила и не попала в меня, а второй раз я просто сбил ему прицел и рикошет получился, а то бы и не стоял сейчас рядом с тобою.

— Я же говорил тебе, что убить могут, не надо лезть, а ты помчался сломя голову. А я вот помогал адъютанту спасать великого князя.

— И что с ним?

— Тяжёлое ранение, не знаю, спасут или нет. Карета скорой помощи приезжала, забрала его. Мы его с шофёром до здания Сената донесли, пока адъютант вызывал подмогу, а больше ничего я и не знаю. Как мог, помог, не знаю, выживет ли, очень тяжёлое ранение, и странная пуля какая-то, она в нём и осталась, не вышла наружу. Да, везучие мы с тобой, Фёдор, на всякие неприятности.

— Твоя правда, Петя, так получается, не мы такие, а вокруг нас всякое творится.

Здесь к нам подошёл одетый в форму жандарма офицер и сказал.

— Судари, прошу вас проследовать за мной, для дачи показаний и благодарю за оказанное содействие. Необходимо допросить вас тщательнейшим образом, в связи с вашим участием в этом происшествии.

Нас завели в здание Сената и стали допрашивать, это продлилось не очень долго. Сняв подробные показания и записав наш адрес проживания и подписку о неразглашении сведений о состоявшемся покушении, нас отправили в одну из комнат, ждать, предварительно проверив на наличие всего того, что мы могли с собой взять из вещдоков, но я всё уже сдал, о чём и сообщил жандармскому офицеру.

В комнате мы прождали ещё час, после чего нас снова опросили и теперь уже окончательно отпустили, предупредив, что обязательно вызовут на допрос, на следующий день или в течение недели. Получив разрешение, мы ушли, стараясь скорее покинуть это место, но настроение идти обедать у нас пропало. Да уже к тому времени хорошо бы и поужинать, тем более, после использования дара есть хотелось просто неимоверно.

— Давай где-нибудь поедим, Пётр, а то я есть хочу, но найдем место попроще.

— Можно в столовую рабочую зайти, там кормят и сытно, и недорого, пошли?

— А ты знаешь поблизости какую-нибудь?

— Знаю, как-то мимо проходил, она большая. Идём.

Добравшись на трамвае до нужной улицы, мы нашли столовую, в которой смогли сытно пообедать и заодно поужинать, взяв с собой ещё в общежитие различных пирожков и другой еды. Рассказывать о произошедшем мы никому не стали. Только сейчас меня постепенно стало отпускать напряжение, и захотелось выпить чего-нибудь покрепче чая.

— Пётр, а ты пиво пил?

— Пил, я же тевтонец, у меня и с собой есть пара бутылок. Просто ты не пьёшь, и я при тебе не пью.

— Раньше не хотел, а сейчас с удовольствием попробовал бы.

— Хорошо, сейчас достану. Я их в немецкой пивоварне покупал, с собой взял пару бутылок, думал, может, и ты разохотишься попробовать, и угадал. На, вот, держи!

Я посмотрел на красивую бутылку с вытянутым горлом, запечатанную сургучом. Пётр тем временем нашёл две кружки, сполоснул их и, поочерёдно взяв, раскупорил бутылки и вылил их содержимое в емкости. Весёлая пена тотчас поднялась почти до самых краёв, грозя выбраться наружу, но Пётр, как истинный тевтонец, знал своё дело и, дойдя до самого ободка, пена успокоилась и, еле неслышно шипя, стала постепенно опадать, распространяя в комнате весьма интересный запах.

— Пробуй!

Я взял кружку и отхлебнул, проглотив тёмную, горьковато-сладкую жидкость. В нос сразу же ударили пузырьки углекислого газа, сглотнув, я ощутил, как прохладная и одновременно жгучая жидкость медленно проваливается в пищевод.

— Эх, хорошо!

— Ещё бы, это настоящее тевтонское тёмное! Только мы умеем его варить и даже привезли с собой стародавние рецепты в Склавскую империю.

— Да, пиво хорошее, пенное.

— Пена — это не основное, главное — вкус! — продолжал нахваливать свой национальный продукт Пётр, — знаешь, каким он бывает?

— Нет.

— Тогда слушай, — и Пётр принялся рассказывать во всех подробностях лекцию о пиве, долго обсуждая различные вкусовые качества и достоинства пенного напитка, я его же слушал, и меня постепенно отпускало напряжение.

— Подожди, — вдруг вспомнил я, — а ведь я видел у анархиста в руках совсем для меня незнакомое оружие. Вот такое, — и вызвав в воздухе его образ, я продемонстрировал Петру. — А ещё он вот так перезаряжал его, и стреляло оно необычно.

— Ничего себе! Я тоже такого ни разу не видел, да и не слышал. Очень необычное ружьё.

— Это, скорее, винтовка, но с обрезанным стволом, не знаю, почему так, мало сведений о ней у меня, да и вообще, не хватает знаний о любом оружии.

— Выучишься ещё, особенно, если специально возьмёшь направление на дообучение. Это всё можно решить, было бы желание.

— Согласен. Ладно, пора уже спать ложиться. Завтра много всего предстоит.

— Да уж, — вздохнул Пётр и стал убирать под кровать пустые бутылки.