Оракул с Уолл-стрит 4 (СИ) - Тыналин Алим

— Мистер Стерлинг, — сообщила секретарша, — на линии мистер Говард Милнер-младший из Акрона.

Я выпрямился в кресле. Это чертовски важный звонок.

— Соедините.

В трубке послышался молодой голос, в котором теперь отчетливо проступали командные нотки, наследник быстро осваивался с новым статусом.

— Мистер Стерлинг, доброе утро. Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных дел?

— Отнюдь, мистер Милнер, — ответил я. — Для вас у меня всегда найдется время.

Со дня смерти Говарда Милнера-старшего прошло уже несколько месяцев, но тень этого события по-прежнему ощущалась в разговорах с его сыном. Я знал, что молодой Милнер оказался в непростой ситуации. Наследник огромной империи, вынужденный доказывать совету директоров свою компетентность.

— Я долго размышлял над нашим последним разговором, — произнес Милнер-младший, — о возможном продолжении сотрудничества, начатого моим отцом.

— И к каким выводам пришли? — поинтересовался я, хотя уже знал ответ.

Тщательно разработанный план начал приносить плоды. После смерти Милнера-старшего я позаботился о том, чтобы трое ключевых членов совета директоров его компании получили весьма прибыльные инвестиционные рекомендации через подставных брокеров.

Разумеется, никто не связал эти удачные сделки со мной напрямую, но благодарность и определенная симпатия к независимому финансисту из Нью-Йорка теперь жили в их сердцах. А их влияние на молодого наследника было значительным.

— Совет директоров считает, что в нынешней экономической ситуации нам необходима независимая экспертиза. Особенно учитывая ваши уникальные прогностические способности.

Я улыбнулся. Вот оно.

— Рад слышать, мистер Милнер. Я всегда говорил вашему отцу, что диверсификация активов и подготовка к возможной волатильности рынка — разумная стратегия независимо от текущего оптимизма.

— Именно, — в его голосе звучало искреннее уважение. — Ваш «План штормового предупреждения» произвел впечатление на финансовый комитет. Мы бы хотели возобновить сотрудничество, но уже на новом уровне. С вашей собственной фирмой.

Это победа. Скромная, но важная, не только для бизнеса, но и для моего расследования. Milner Rubber Works обладала обширными связями в промышленных кругах, а молодой Говард унаследовал от отца не только компанию, но и членство в нескольких влиятельных ассоциациях, включая таинственную Continental Rubber Association.

— Я польщен, — ответил я. — И готов обсудить детали в ближайшее время.

— Превосходно! Как насчет встречи после Рождества? Скажем, двадцать восьмого декабря? Я буду в Нью-Йорке для участия в ежегодной промышленной конференции.

— Отмечу в календаре, — я сделал пометку в блокноте. — Возможно, мне стоит подготовить предварительные рекомендации…

— Да, это было бы кстати, — согласился Милнер. — Кстати, вы упоминали некоторые европейские инвестиционные возможности в прошлый раз. Любопытно, не связаны ли они с Continental Group?

Мое внимание обострилось. Он намеренно упомянул это название.

— Возможно, — осторожно ответил я. — У этой организации весьма разветвленная структура.

— Понимаю, — произнес Милнер, и в его голосе проскользнула нотка удовлетворения. — Что ж, мы обсудим это при встрече. Всего доброго, мистер Стерлинг.

Повесив трубку, я откинулся в кресле, анализируя разговор. Молодой Милнер явно знал больше, чем показывал. Возможно, унаследовал от отца не только компанию, но и некоторые подозрения относительно Continental Trust. Или, что хуже, уже оказался под их влиянием.

В любом случае, возобновление сотрудничества с Milner Rubber Works открывало новые возможности для расследования. Теперь, когда моя собственная фирма набирала вес в финансовых кругах, доступ к информации значительно расширился.

Я просматривал отчеты о последних операциях наших инвестиционных трастов, когда в дверь постучали. Вошел О’Мэлли с телеграммой в руках.

— Только что доставили, босс, — произнес он, протягивая желтый конверт. — Похоже, срочное.

Я вскрыл телеграмму, пробежал глазами короткий текст. От Элизабет Кларк: «Вернулась. Нам нужно поговорить. Кафе Венеция. Завтра. Полдень».

Сердце забилось быстрее. Элизабет вернулась из Европы раньше, чем я ожидал. И судя по тону телеграммы, она явно не в восторге.

— Плохие новости? — поинтересовался О’Мэлли, заметив мое выражение лица.

— Скорее, неожиданные, — я сложил телеграмму и убрал во внутренний карман. — Мисс Кларк вернулась из Европы.

О’Мэлли понимающе кивнул.

— «Когда правда и ложь встречаются за чаем, сладость быстро превращается в горечь,» — процитировал он.

— Очередной ирландский поэт? Что-то я не припомню, кто это.

— Моя бабушка, — усмехнулся ирландец. — Она была весьма прозорливая женщина.

Я вздохнул, предчувствуя непростой разговор.

— Что ж, завтра выясним, насколько горьким будет этот чай.

Кафе «Венеция» располагалось на углу Макдугал и Хьюстон-стрит. Небольшое заведение с тяжелыми бархатными портьерами и мягким освещением от латунных ламп.

Это место Элизабет выбрала не случайно. Достаточно многолюдное, чтобы обеспечить анонимность, но с укромными нишами для приватных разговоров.

Я пришел на десять минут раньше, выбрал столик в углу, заказал кофе. Наблюдал за прохожими через запотевшее окно: женщины в меховых шубках, мужчины с рождественскими покупками, дети, прильнувшие к витринам магазинов игрушек. Обычная жизнь. Нормальные люди.

Она появилась точно в полдень, стремительная, как порыв ветра. Европейская поездка добавила ей уверенности в движениях, но и усталости тоже.

Элизабет сняла перчатки, шляпку, расстегнула пальто. Ни приветствия, ни улыбки.

— Ты предал меня, — вместо «здравствуй» произнесла она, опускаясь на стул напротив. — Отправил гоняться за призраками через океан, пока сам вел дела с Continental Trust.

— Так ты знаешь, — я не стал отрицать очевидное.

— Конечно, знаю, — она жестом подозвала официанта, заказала чай. — Думал, я просто прокачусь по Европе, как праздная туристка? Я журналист, Уильям. Я собираю информацию. И я узнала много чего интересного.

— Элизабет…

— Не смей говорить, что делал это ради моей безопасности, — ее голос, несмотря на тихий тон, звенел от сдерживаемой ярости. — Я видела документы о сделках. О встречах. Слышала о тебе и Александре Шварце в «Уолдорф-Астории».

Я обвел взглядом кафе, убеждаясь, что нас никто не подслушивает.

— Здесь не место для такого разговора.

— Согласна, — она отпила глоток чая, морщась от его крепости. — Поэтому продолжим вечером. Я предлагаю у меня дома. Там нас точно никто не услышит. После этого разговора решу, стоит ли вообще иметь с тобой дело.

Я кивнул, наблюдая, как снежинки тают в ее волосах.

— Хорошо. Я приду. И объясню все.

— Надеюсь, у тебя заготовлено что-то невероятно убедительное, — в ее взгляде мелькнул огонек. — Потому что я очень, очень зла на тебя.

Встреча прошла именно так, как я предполагал. Холодно. Сдержанно. С тщательно скрываемой яростью в ее глазах. Предложение продолжить разговор прозвучало как ультиматум.

Вечером, после работы, я приехал к дому Элизабет. Вздохнув, поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка.

Дверь распахнулась почти мгновенно, словно она стояла за ней в ожидании. Сейчас Элизабет выглядела иначе, чем пару часов назад.

Ее каштановые волосы, обычно уложенные в модный боб, теперь чуть длиннее. Лицо с точеными чертами побледнело, под глазами залегли тени усталости. Однако тот же внутренний огонь по-прежнему горел в ее глазах.

— Входи, — произнесла она сухо, отступая в сторону.

Я переступил порог, и волна воспоминаний накрыла меня. Наша последняя встреча в этой квартире, страстные объятия, шепот в темноте… Но сейчас атмосфера кардинально изменилась.

Ее рабочий кабинет превратился в настоящий штаб расследования. Стены обклеены вырезками из газет, фотографиями, заметками.

Нитями разных цветов соединены точки на карте Европы, свидетельство ее недавнего путешествия. Письменный стол завален блокнотами, папками и телеграммами.