Последний маг Империи (СИ) - Щегулин Антон

Белый шар окончательно надулся и уже был готов прилипнуть ко мне, чтобы сделать мне очень и очень больно.

Правда, я намеревался молчать и смотреть отцу в глаза. У меня к нему много вопросов. Очень много вопросов.

Наконец, шар коснулся моей кожи, я ощутил обжигающую боль, словно мне к плечу приложили раскалённую кочергу. Затем эта боль постепенно превратилась в пылающую изнутри.

Всё моё тело словно загорелось, затем пламенная боль сменилась тысячами тысяч покалываний, будто в меня воткнули бесчисленное количество игл.

Но я не только не издал ни звука. Я сидел и смотрел отцу прямо в глаза. И улыбался.

Улыбался я по нескольким причинам. Первая: как только меня отстегнёт Иоанн, я накинусь на отца с кулаками, ибо он заслужил. Так нельзя поступать с родным сыном.

Какое у него оправдание?

Что он скажет?

«Паша, да я просто решил отдохнуть?»

Не принимается.

Боль уже утихала, вокруг всё погасло, лицо отца освещалось лишь оранжевым пламенем факелов.

Диана стояла опешившая, глядела то на меня, то на него. Судя по её взгляду, там был целый калейдоскоп эмоций. В устах застыл немой вопрос: как так получилось, что Павел Андреевич не издал ни звука? А затем следующий вопрос: как так получилось, что Андрей Илларионович жив?

Всё это никак не ложилось на её картину мира, отчего она пребывала в глубочайшем недоумении.

Вторая причина, по которой я улыбался ― это возможность наконец получить ответы на все интересующие меня вопросы.

Где мой дед? Где находится оружейная фабрика? Почему он не пустил меня на эту фабрику, когда я приехал вновь? И что за тайный покупатель, приближённый к Императору?

Что задумал мой отец?

Наконец Иоанн отстегнул меня. Мы с отцом глядели друг другу в глаза и улыбались. Секунду спустя, я сорвался с места словно цепной пёс и устремился в его сторону.

Но когда попытался ударить, его силуэт мгновенно исчез. Растворился в пространстве, словно туманная дымка.

Оглянувшись по сторонам, я понял, что он находится рядом с трубой. С криком я кинулся в ту сторону, но тоже зря. Это тоже был иллюзорный силуэт.

― Ах ты чёртов маг иллюзий! ― рявкнул я. ― Боишься получить по лицу за то, что не дал о себе знать в течение этих трёх лет?

Он рассмеялся в голос, смех доносился откуда-то с потолка. Я посмотрел наверх, но ничего не увидел.

― Павел, ты переоцениваешь важность происходящих здесь событий, ― произнёс он, ― Если ты думаешь, что я приехал в эту тьмутаракань, чтобы посмотреть, как ты снимаешь метку, то поздравляю, ты ничему не научился и стал глупее, чем когда-либо.

Иллюзорные копии. Понятно, его здесь нет. Чёрт! А так хотелось набить ему морду.

― Ко всему прочему, ― продолжал он, ― судя по твоей реакции, я сделал всё верно. Не хотелось бы, чтоб родной сын испортил мне лицо. А теперь к важному, мой иллюзорный двойник появится, но только если ты перестанешь нападать, как обезумевший волк, договорились?

― Будто много смысла твой фантом атаковать, ― буркнул я, надевая сорочку.

― Тебе следовало бы обращаться ко мне в более уважительной форме, ― строгим голосом произнёс он.

― А тебе следовало бы сообщить, что ты всё ещё жив, отец, ― парировал я.

― Ты многого не знаешь, Павел, но я тебе поведаю чуть позже, ― вздохнул он, ― Для начала хочу поздравить тебя и твою избранницу. Вы избавились от оков. Теперь Орден расколотой луны не имеет над вами никакой власти.

Он сделал паузу.

― Наряду с этим, вы не состоите ни в одном из Орденов. С одной стороны, это опасно. С другой стороны, Ильинский не сможет отслеживать вас через метки и насылать Орден теней. Вообще никто вас не сможет отслеживать. В том числе, и я.

Периодически он делал длительные паузы, чтобы нагнать интриги. Он очень любил это делать ещё тогда, когда был жив. Впрочем, теперь это звучит чудаковато. Получается, что он никогда не был мёртв, а значит «когда был жив» ― это ошибка моего восприятия.

Жизнь иногда подкидывает совершенно неожиданные сюрпризы.

― Поэтому вы можете изменить внешность, в этом вам поможет ваш покорный слуга Иоанн Романович. Прошу его любить и жаловать, и не обижать.

Старик отвесил низкий поклон и улыбнулся.

― Всё это поможет вам двоим добраться до Черкасова, ― он прокашлялся, ― Я организую ложную весточку в газетах о том, что вы оба погибли, пока ехали по тверской губернии.

― Как ты это сделаешь? ― тут же осведомился я, надевая сюртук и надвигая картуз на глаза.

― Тебя это волновать не должно, просто положись на меня.

― Извини, отец, я перестал на тебя полагаться в тот момент, когда узнал, что ты погиб. А на церемонии захоронения прощался с пустым гробом. Поэтому, как ты собираешься провернуть то, что задумал, а самое главное зачем? Почему именно сейчас ты вдруг решил себя раскрыть? Что тебе мешало и дальше заниматься своими делами в Сербском королевстве?

Он замолчал. Воцарилась тишина секунд на десять.

― Что ж, а я ошибался в тебе, Павел, ― наконец заговорил отец, ― Ты гораздо умнее и проницательнее, чем я думал.

― Так почему ты не на написал хотя бы одно единственное письмо?

― Я могу ответить честно, но тебе это не понравится, Павел.

― О, поверь, я уже привык жить в таких условиях, когда мне не нравится практически ничего.

Отец глубоко вздохнул, выдержал ещё одну драматичную паузу, ну как же без этого, и только потом заговорил вновь.

― Мне было просто лень.

Я чуть ли не взорвался на месте, но сдержался.

― Почему я не удивлён этому ответу.

― Ты не перестаёшь меня удивлять, Павел, ― гордо сказал отец, ― Я ожидал совершенно иной реакции.

― Я теперь уверен, что ты не заслуживаешь её, ― сухо произнёс я, ― Мне кажется, ты заслуживаешь только моего сухого холодного презрения. Хотя нет. Этого ты тоже не заслуживаешь.

― Успокойся, если я тебе скажу о том, как я отношусь к твоему мнению, тебе это тоже не понравится. Но у нас есть важные дела. И ты в настоящий момент являешься главным локомотивом рода Евграфовых, ― он помолчал, ― И Орловых. Как ни крути, а дама уже твоя. Я всё гадал, сможешь ли ты принять её грехи или нет.

― Отец, будь добр, не лезь в мои отношения.

― Как скажешь. Но одно я обязан сказать перед уходом, ― его голос внезапно сменился с безразличного на более оживлённый и даже местами гневный, ― Ты меня сильно выбесил тогда своим поступком.

― Каким поступком?

― Когда отправился в стрелковый полк вместо лейб-гвардии.

Теперь настала моя очередь смеяться во весь голос.

― Знаешь отец, это было самое правильно решение за всю мою жизнь.

Я, безусловно, лукавил. За прошедшие годы я не раз возвращался мысленно в прошлое и думал о том, правильно я поступил или нет? Но теперь, когда я знаю, что он жив, я ни за что в жизни не подарю ему радости познать мои душевные терзания.

Внезапно для меня он тоже рассмеялся.

― Что ж, а может быть не зря я столько всего в тебя вложил. Ты так на меня похож, наверное оно меня и бесит, ― он кашлянул, ― Ваша цель ― это Черкасов. Прикрытие я обеспечу. Остальное за вами.

― Без тебя бы не разобрались, отец, ― саркастически ответил я.

― И не оставляйте Гену на улице, ― сказал он, пропустив мои слова мимо ушей, ― Всё-таки дождь поливает, ему там одиноко.

― Ага, ― безразлично ответил я, лишь бы снова его позлить.

На этом наш сеанс закончился.

Иоанн Романович смотрел на меня вытаращенными глазами, Диана тоже.

― А чего вы все удивляетесь? ― всплеснул руками я. ― У нас с отцом никогда не было гармоничных отношений.

Диана опомнилась первой.

― Действительно, давайте пригласим Геннадия внутрь, переоденемся и соберёмся, чтобы обсудить наш дальнейший план?

― Хорошая идея, ― улыбнулся Иоанн.

Я безразлично кивнул. Честно говоря, хотелось наперекор отцу отправиться обратно в столицу и закричать: «Я здесь, твари!». Но это был бы самый глупый и безрассудный поступок.

Мы с Дианой ещё до того, как отец вышел с нами на связь, планировали тайное посещение игорных домов, принадлежащих Черкасову. Однако, он подал это так, словно это его изначальная идея.