Родная гавань (СИ) - Старый Денис

— Час, не меньше, — ответил офицер.

— И не больше! — сказал я. — Каждый час — это то время, за которое мы имеем возможность успеть добраться до своей армии. Помните об этом!

Я еще постоял минут пять в «штабе грабежа и разорения», услышал, что нашли то ли казну ханскую, то ли просто сундуки с драгоценностями. А после отправился на выход из дворца. Нужно было еще проконтролировать, как формируются колоны на выход из города.

Увидел что-то невообразимое для отряда в две тысячи человек. Количество телек, лошадей было сопоставимым с тем, какой обоз может быть у целой дивизии, или даже двух дивизий. А еще приходили люди, которые хотели уходить с нами. По городу наверняка разлетелись новости.

Это только казалось, что Бахчисарай резко опустел на предмет наличия местных жителей. Все прятались, ждали, когда мы уйдем, тряслись по домам. Но грабим мы только имущих. Пусть оценят! Но и в таких условиях могут удивительным образом распространяться слухи.

— Сколько телег собралось к этому часу? — спросил я у офицера, который метался между телегами, конями, пытаясь привести хаос хоть к какому-то порядку.

— Более шести сотен уже, господин секунд-майор. Отправил отряд найти еще двадцать подвод, — сообщил мне офицер. — Хватает еще добра с собой забирать.

Я принял доклад, но не стал больше никого беспокоить. Когда человек работает и видно, что делает все возможное, не хуже, чем и я сам смог бы сработать, то не стоит влезать. Так что тогда делать? Правильно, перекусить. Вот я и пошел во двор дворца.

Тут во всю горели костры, причем, частью жгли мебель, кипела вода в котлах. А где уже и подошла каша. Конечно же, рисовая. Свою родную гречку прибережем на потом. Причем, гречка была не простая, а на треть с чечевицей. Ну да не отрава, точно. А если есть возможность употребить продукты врага для экономии, так поступать и нужно. Тем более, что горячей пищи солдаты еще не скоро получат. А сейчас быстро поесть смогут все, перед самым выходом.

Нормальная еда получилась. Правда, уже знаю, что солдаты, да и офицеры станут роптать. В такую кашу нужно добавлять не баранину, из которой не вывели специями специфический привкус. Сало будут требовать люди. Но сало — стратегический продукт, его употреблять будем в пути обратно.

У нас два дня не предполагается никакого бивуака, разве что только для того, чтобы заменить уставших лошадей или покормить и чуть дать животным отдыха. Не людям, не успеется приготовить. Более того, теперь придется гвардии идти своими ножками в основном. Ну или на конях, если хватит в ханских конюшнях достаточного количества лошадей на всех безлошадных. А на телегах только добро награбленное.

— Ваше высокоблагородие, до вас господин капитан Подобайлов отправили. Вот, привел, — прервал мой процесс употребления солдатской каши боец.

— Кто таков? — спросил я, указывая на татарина, что был с солдатом.

— Мулла ихний, али Муфтий… Басурманский поп, ваше высокоблагородие, — объяснил мне солдат.

Нужно будет еще обратить внимание и на образование личного состава. Нанять им учителей, что ли? Чтобы знали суть ислама. Уверен, что немало агрессии и проблем возникает из-за того, что цивилизации не хотят изучать друг друга. А заниматься полным геноцидом в Крыму по мне не стоит.

— Нет разрушениям мечетей! — сказал я на татарском языке.

Было сразу понятно, чего хочет имам ханской мечети. Не буду я ее разрушать. Мало того, отказался и от идеи сжечь дворец. Все-таки это достояние культуры, история России. Ну да, пока еще не России. Но будет же Бахчисарай наш! А то потомки скажут, дескать, Норов, гад такой, взял и спалил культурное достояние!

Нет, конечно, не столько из-за этого я не собирался жечь мечети или дворец. Если только склады подожжем, которые не сможем вывести, ну и содержимое которых раздать будет невозможно.

В городе было неспокойно. Мне уже докладывали о том, может начаться хаос, когда бывшие рабы восстают против своих хозяев. Однако, по моим данным, в городе как бы не половина всех жителей — рабы, ну или бывшие рабы. Так что могло быть намного хуже. И рабы…

Не знаю. Наверное, если человека ломают в течение многих лет, то он уже не способен на сопротивление, лишается чувства собственного достоинства. Или же таких людей, со стальными характерами, способными восстать, не так и много. Могу припомнить только сюжет с восстанием на одной из турецких галер во время операции в порту Гезлева. И все…

Были и другие причины, почему люди не стремились к свободе. У них жизнь на родине вряд ли сильно изменится. Думают, что попадут в крепостное право. А тут у раба может быть какое-никакое имущество, иногда даже свое небольшое дело. Например, ремесленников-рабов много. Унижения? К сожалению, есть люди, которые готовы унижаться, если только кусок хлеба будет в руках.

И, нет, я не идеализирую рабство. Просто одно на другое: привычка на отсутствие веры, что на Родине будет иначе, и люди аморфные, не активные.

Так что фактор рабов, как одну из возможностей для дестабилизации обстановки в Крыму, мной была забракована. А вот набрать людей здесь и отправить на свои земли, я готов. Причем, не крепостными. Пусть будут арендаторами или разнорабочими. Строек будет много, работы на предприятиях хватит. Но это все потом.

— Выходим! — скомандовал я ближе к полудню.

Наверное, если бы кто-то наблюдал за тем, как и сколько выезжает из города телег, то наверняка подумал, что все горожане решили вдруг покинуть Бахчисарай. Только в моей колонне было… а даже и не знаю, сколько. Но, когда я уже был за пределами города,удалившись на полверсты, не меньше, только тогда и начал движение от ханского дворца арьергард.

В городе мы больше не встречали сопротивления. Были и те люди, которые все-таки присоединялись к нашей колонне. Некоторые из рабов поспешили все же воспользоваться призывом. А ведь все просто: солдаты кричали на русском языке и призывали православных или русскоязычных людей, да хоть бы и поляков, если они поймут речь, уходить с нами. Кто-то, кто услышал родную речь, так и поступили. Но я думаю, что больше все-таки славян-рабов осталось в городе.

Но мы еще придем сюда, и уже навсегда. И тогда бывший раб может стать крепким хозяином на крымской земле. И такие люди здесь нужны будут. Еще и переселять в Крым русских людей придется. Думаю, что военных. Чтобы было кого противопоставить возможному сопротивлению татар.

— Как погуляли? — спрашивал я у Алкалина, когда мы уже вышли из Бахчисарая и устремились на северо-запад.

— Хорошо, батыр Искандер. Твоя доля тебя дожидается. Все, как у нас заведено, — улыбался старшина Алкалин.

— Дома, которые жечь было нельзя, не тронули?

— Нет… И моему слову доверяй больше! — отвечал Алкалин и даже состроил обиду на лице.

— У нас в народе говорят: доверяй, но проверяй. Я честен с тобой. И мне не в чем тебя упрекнуть. Пусть и дальше будет так, — сказал я старшине башкиров и направил своего коня вдоль вереницы повозок и шагающих гвардейцев.

Не только военные шли. Не менее пяти сотен разных людей прибилось к нашим колоннам. Частично это были бывшие рабы. Оказалось, что в Бахчисарае также были и бывшие русские воины.

К сожалению, такое явление, как дезертирство не обошло стороной Вторую русскую армию в Крыму. Наверняка, причины, почему солдаты бежали, даже находясь на явно враждебной территории, были разными. Порой, рекруты могли больше бояться своих офицеров, чем участи рабов.

Некоторые из дезертиров были отловлены татарами, иные и сами добрались до Бахчисарая. К казакам не могут же пройти. Перекоп закрыт. А потом… Поняли, что сладкой жизни им не видать. И уж лучше быть со своими, с православными. Вот… идут, повинились.

Русской армии, на мой взгляд, не хватает чего-то вроде Особого отдела, не помешала бы и военная прокуратура. Даже навскидку примеров злоупотребления властью можно привести не один десяток. Порой, за провинности солдат могут забивать до смерти. В таких условиях немудрено, что русские люди дезертируют. Хотя здесь явно имеют место быть и трусость, нередко и предательство.