Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж

Только он закончил и стал думать над тем, как лучше избавиться от ящика, кого позвать, секретарша его всё же существо довольно субтильное по конституции, как селектор щёлкнул, и голос секретарши произнес:

— Товарищ Ландер, вам звонит товарищ Межуев, соединять?

Ландер испуганно икнул. С послом они граммов по триста рома уговорили, и теперь его заметно пошатывало, и голова немножко кружилась. Он же до его прихода ещё и коньячком баловался… Как же Межуев не вовремя позвонил, сразу поймёт, что он пьян. А с другой стороны, может, как раз и вовремя.

У Ландера тут же стала в голове вырисовываться схема. Да, действительно, очень вовремя к нему кубинский посол зашёл, и ром его этот тоже действительно, похоже, в самом деле самый что ни на есть элитный. Вон какая ему хорошая мысль только что в голову пришла.

— Соединяй, — велел он секретарше.

Голос Межуева, когда он с ним поздоровался, был сух и жесток, гораздо суше и жёстче, чем когда он звонил ему раньше как старому приятелю. Уж в таких оттенках голоса Межуева Ландер прекрасно разбирался, как-никак пару десятков лет тесно общались.

— Я, честно говоря, не понял, почему ты мне про проблемы Ивлева с министерством иностранных дел ничего не рассказал? Ты же знаешь, что я забочусь о его судьбе?

— Лазоревич, здравствуй. Да ты что, какие проблемы? Ничего особенного там и не было. Я потому решил тебя не тревожить по пустякам. Сам, как лев, бросился на амбразуру и всё порешал… Да я тут даже с кубинским послом встречался, и ром с ним пил. Он меня заверил, что у него, у Ивлева, теперь при поддержке Кубы не то что никаких проблем с МИДом не будет, они даже ему режим этот, как его, наибольшего благоприятствования полностью выстроят… Я же знаю, что ты занятой человек. У тебя там эти проверки постоянные, да и зачем тебе во всю эту внешнюю политику влезать? Я сам, всё сам. По старой дружбе…

— Ты пьян, что ли? — с подозрением спросил Межуев.

— Ну так а что же, если и так? — заговорщицким тоном сказал Ландер. — Я ж тебе говорю, только что с кубинским послом пили, обсуждали Ивлева. Очень я его хвалил, очень он его хвалил! Пришли к консенсусу, всё хорошо, Куба поддержит Ивлева, не будет его больше наше Министерство иностранных дел трогать. Второй раз уже встречаемся, и вот он, результат, железный результат.

— Ну ладно, коли так, — хмыкнул Межуев. — Но в будущем просьба посвящать меня сразу во все вопросы, что могут меня касаться, независимо от того, насколько они тебе кажутся лёгкими или сложными…

— Конечно, Лазоревич, я тебя понял! — поспешил заверить его Ландер. — И, кстати, с меня пару бутылок того рома, что любит пить лично Фидель… Он тебе точно понравится…

Положив трубку, Ландер облегчённо выдохнул и с уважением подумал, что ром-то действительно шикарный ему кубинский посол подогнал… Как он его творческую мысль-то простимулировал! Выкрутился, похоже!

Москва, Комиссия партийного контроля при ЦК КПСС

Положив трубку, Межуев задумался над разговором. Услышанное совсем не вязалось с тем, что он узнал от Захарова. А у того была общая заинтересованность в этом вопросе, так что того, что он будет врать, он не ожидал.

И наоборот, в отношении Ландера у него не было больших иллюзий. Чтобы тот бросился грудью на амбразуру, решая какие-то его вопросы, да ещё перед этим не пытался поторговаться, что он получит за оказанную помощь?

Похоже, что врет, собака, но как красиво! — восхитился он. — пропойца, конечно, но талантливый пропойца не зря он на такой должности сидит…

Ну ладно, надо подождать приезда Ивлева, может быть, что-то от него ещё удастся узнать. И вот тогда уже можно будет подвести окончательные итоги по Ландеру. Если подтвердится, что он, испугавшись Громыко, решил его слить, надо будет сделать определённые оргвыводы…

Москва, квартира Альфредо и Мартина

Альфредо возвращался домой совершенно подавленный. Сразу после того, как они договорились с Ивлевым, что он станет директором завода на Сицилии, после того, как тот отнимут у мафиози и сделают легальной частью империи Эль-Хажжей, он сразу же понял, что ему совсем не хочется писать диссертацию. И что, собственно, он вообще связался с аспирантурой сугубо потому, что просто не знал в тот момент, чем ему заняться. Кто-то ляпнул при нем про аспирантуру, вот он и заинтересовался. Подумал, что станет потом профессором, будет молодых студенток очаровывать одним своим величавым появлением в аудитории… Ради этого можно и пострадать в пыльных библиотеках, годами ваяя эту самую диссертацию…

Но когда пошла речь про то, что можно вот так сразу стать директором достаточно серьезного предприятия, да еще и на родной Сицилии поблизости от родителей и брата, как он сразу же понял, что это гораздо лучше. Представил, как будет с гордо поднятой головой идти по улице своего родного города, приезжая в гости к родителям. И с какой гордостью за сына будут они смотреть на своих соседей!

Да ну ее эту диссертацию в пыльный угол, если это дело выгорит!

Но дни шли, никаких вестей не было, и он решил уже, что сделанное предложение останется только мечтой. О нем, похоже, напрочь забыли. Видимо, Эль-Хажжи, захватив завод, договорились с дядей, что вполне себе обойдутся и без него.

Расставаться с мечтой оказалось тяжело. Вот и сейчас он расстроенно брел домой из библиотеки, утомленный тем десятком скучных книг, что пришлось сегодня прошерстить по теме своей диссертации. Эмма Эдуардовна вдруг не на шутку на него насела, требуя результата. И велев пока что срочно принести ей доклад для выступления на студенческой конференции. А ведь мог бы, став директором, на служебной машине с личным шофером разъезжать, вместо всего вот этого, — грустно думал он.

Вдруг дверца стоявшей у обочины машины отворилась, и оттуда вылез тот самый араб, к которому он как-то ездил за деньгами для путешествия на Сицилию.

— Мистер Моретти! — сказал он, — у меня для вас срочное сообщение от вашего дяди и от мистера Эль-Хажж…

Да неужто? — подумал Альфредо, робко шагнув навстречу вестнику. Хоть бы араб сказал именно то, что он так страстно хочет услышать…

Глава 14

Куба, Гавана

Эльза, резидент Штази на Кубе, выпроводив рано поутру советского дипломата Виктора, тут же села за печатную машинку набирать отчёт. Её отчёты очень высоко ценились в Берлине, потому что она не считала чем-то сложным для себя переспать с кем-то из зарубежных дипломатов ради интересной информации для руководства.

Будучи красивой девушкой, она легко после секса извлекала из расслабившихся иностранцев всю нужную ей информацию. Если Виктор воображал, что он был у неё единственным парнем для такого рода отношений, то он был глубоко неправ.

Эльза поддерживала отношения ещё с пятью дипломатами из разных посольств, в том числе из двух, принадлежавших к американскому лагерю. Поэтому обычно информация, что она получала от Виктора, была далеко не самой ценной для берлинского руководства. Но сегодня ей явно улыбнулась удача.

Её сотрудник сегодня днём как раз докладывал, что посол Польши на Кубе был встречен им в городе в компании какого-то иностранца в очень модном костюме, и Томаш Бачевский оказывал ему повышенное внимание, как будто это кто-то достаточно серьёзный, несмотря на юный возраст собеседника.

На случай таких даже случайных встреч у него была инструкция проследить за подобным контактом. Да, Польша — дружественное государство, но мало ли, её людям удастся поймать одного из послов дружественных государств во время контактов с враждебными для ГДР спецслужбами?

Если она сможет раздобыть такую информацию, то это станет мощным рывком для её карьеры, и она сможет подняться достаточно высоко в Штази. Как говорится, нет лишней информации, есть только та информация, которую ты ещё не придумал, как использовать.

А тут получается, что лично посол Польши привёл на свой приём этого молодого человека из Москвы. Да, русский явно не мог иметь никакого отношения к враждебным спецслужбам. Но и та история, что рассказал ей Виктор, сама по себе была чрезвычайно интересной.