Начальник Культуры (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Бесплатно! — с улыбкой ответила девушка, раздающая угощение.

Члены комиссии переглянулись, на лицах отразилось лёгкое удивление. Эдуард Михайлович хмыкнул, словно услышав что-то необычное, Клара Робертовна чуть приподняла бровь, а Ольга Васильевна, не выказывая эмоций, заметила сдержанным, но явно одобрительным тоном:

— Великолепная организация.

Перед зданием Дворца культуры собралось гораздо больше народа, чем можно было ожидать. Люди стояли плотными группами, оживлённо переговаривались, кто-то жестикулировал, рассказывая последние новости, кто-то просто курил, лениво выпуская дым в воздух.

— Я больше всего хочу посмотреть «Блестящих»! — заявил мужчина в синем пуховике, обращаясь к своему приятелю.

— Ты что, старик, «Король и Шут» — вот ради кого сюда стоило идти! — возразил тот, поднимая воротник от ветра.

— А мне Кузьмина подавай! — с ухмылкой вставил третий, пожилой мужчина с седыми висками.

У самых дверей толпились подростки, с горящими глазами заглядывая в окна, пытаясь разглядеть сцену. Женщины постарше, закутавшись в платки, оценивающе осматривали толпу, наверняка решая, кто из пришедших ведёт себя пристойно, а кто нет.

— Сколько народу! — удивился Лев Сергеевич, обстоятельно осматривая толпу.

Я тоже оценил ситуацию. По одежде, лицам, манере держаться было видно, что сюда приехали не только местные.

— Тут не только городские, — подтвердила Клара Робертовна, с профессиональной наблюдательностью изучая аудиторию. — Из деревень тоже приехали.

Ольга Васильевна стояла чуть поодаль, молча наблюдая за происходящим. Лицо её оставалось невозмутимым, но по тому, как она поправила перчатки, было понятно — она оценила масштаб события.

— Ажиотаж немалый, — всё-таки вслух заметила она, слегка поправляя шарф.

— Если концерт будет таким же, как ужин, то я даже не против, — хмыкнул Эдуард Михайлович, задумчиво разглядывая фасад ДК, словно прикидывая уровень подготовки.

Я обернулся к Аветику:

— Спасибо за приём. Всё было на высшем уровне.

Тем временем члены комиссии задержались у столов с угощением. Лев снова скосил взгляд на беляши, раздумывая.

— И что, прямо бесплатно? — переспросил он, словно всё ещё не веря.

— Совершенно! — подтвердила девушка, подавая ему горячий чебурек.

Он взял, откусил, довольно поднял большой палец.

— Вкусно, — сказал он с явным одобрением.

Я пригласил комиссию зайти внутрь. Как только мы поднялись по ступеням, из дверей Дворца культуры буквально вылетели Таня и Дима. Они двигались быстро, слаженно, но нервы у обоих явно были натянуты, как струны.

Дима на ходу поправил рубашку, Таня кинула быстрый взгляд на часы с полифонией, которые мигали синим светом на её запястье.

— Максим Валерьевич, всё под контролем! — выпалил Дима, вытирая рукой вспотевший лоб. — Звук проверили, артисты на местах, зал битком! Уже приставные стулья ставим!

— Карл Игоревич вжился в образ так, что даже грим уже не нужен, — добавила Таня, ухмыляясь.

— «Блестящие» тоже готовы, ждут выхода, — подхватил Дима.

Из гримёрки в этот момент раздался грохот, словно упал стул или кто-то споткнулся. Таня и Дима одновременно вздрогнули, но тут же вернули взгляды ко мне, явно надеясь, что я не заострю на этом внимания.

Я перевёл взгляд на Таню, ожидая объяснений.

— Так их же трое? — спросил я, указывая на список выступающих.

Она пожала плечами, но по глазам было видно, что объяснять она ничего не хочет.

— А у нас дуэт, — ответила она таким тоном, будто это было очевидно с самого начала.

Вдалеке запищал чей-то мобильник, из динамика раздалось полифоническое «Малиновое вино». Пока Таня и Дима рассаживали комиссию, я направился за кулисы. В узком коридоре, ведущем к гримёркам, меня уже ждал Павел Аристархович.

Он выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание. Лицо его было бледным, руки нервно мяли платок, а глаза метались по сторонам, словно он искал возможность сбежать.

Увидев Ольгу Васильевну, он вдруг замер, тихо выдохнул и, забыв обо мне на секунду, пробормотал:

— Господи… не думал, что будет она.

Я нахмурился, чувствуя подспудное напряжение в его голосе.

— В смысле? Почему это?

Директор вздрогнул, осознав, что сказал это вслух, огляделся и быстро зашептал:

— Да она настолько жёсткая, что после её проверок всегда кого-то увольняют. Всегда!

Я задумчиво перевёл взгляд на комиссию.

— Ничего, справимся. Думаю, смогу найти с ней общий язык.

Павел тяжело вздохнул, он явно сомневался в этом.

Он нервно сглотнул, шагнул ко мне ближе и быстро, почти на одном дыхании, выпалил:

— Максим Валерьевич, у нас проблема.

Я остановился, в голове проскользнуло мгновенное «Что ещё?», но не стал показывать своего напряжения, а просто вопросительно посмотрел на него.

Павел снова оглянулся, словно боялся, что кто-то подслушивает, затем понизил голос.

— С панками вашими.

Я тяжело выдохнул.

— Что с ними?

— Один уже готов. Напился в хлам, валяется в гримёрке.

Я прикрыл глаза, досчитал до трёх, затем развернулся и быстрым шагом направился к гримёрке.

Стоило открыть дверь, как меня окутал густой запах перегара, лака для волос и чего-то едкого, возможно, остатков сценического грима.

На диване, раскинувшись во весь рост, лежал один из добрых молодцев. Его футболка была измазана чем-то липким, лицо лоснилось, а блаженная улыбка ясно давала понять, что он совершенно не осознаёт, что скоро должен выйти на сцену.

Рядом сидела Люда, привычно скрестив руки на груди. В её взгляде читалось что-то среднее между раздражением и смирением.

Она лениво посмотрела на меня и, даже не вставая, сухо бросила:

— Нет, это бесполезно.

Я сдвинул брови, осматривая ситуацию.

— Что он пил?

Из угла раздался голос сценического работника, который всё это время молча наблюдал за ситуацией.

— Самогон.

Я медленно кивнул, мысленно прикидывая последствия.

— Без него выступить можно?

— Нет.

— Почему?

— Гитары нет. А у нас живой концерт!

Я скользнул взглядом по панку, затем на его сценический костюм.Картина сложилась мгновенно, и я развернулся к Павлу.

— Хрен с ним, давай костюм.

Павел моргнул, словно не сразу понял, что я сказал.

— Что?!

— Я выступлю.

Люба тихо фыркнула, прикрывая рот рукой, чтобы не расхохотаться вслух. Павел растерянно подошёл к вешалке, достал кожаную косуху и протянул мне.

— Ты… серьёзно?

Я накинул её на плечи, затем притянул к себе зеркало, поправил волосы и оценил отражение. Чёрная куртка, рваная футболка, узкие джинсы.

— Ну? — спросил я у Павла.

Он долго молчал, затем покачал головой и выдавил:

— Начальник культуры в образе панка… Это, конечно, сильно.

Я усмехнулся и застегнул молнию.

— Вот и посмотрим, что комиссия скажет.

Нарядившись, я выглянул из-за кулис.

Зал был полон до отказа. Люди усаживались, кто-то ещё пробирался в ряды, пытаясь найти место получше, кто-то поправлял одежду, шептался с соседями, обсуждая, чего ждать от концерта.

В воздухе витало особое напряжение, смешанное с предвкушением. Толпа оживлённо переговаривалась, но в голосах слышалась нетерпеливость.

Где-то в глубине зала раздался недовольный голос:

— Ну что, когда уже начнётся?!

— Говорили, будет концерт года, а пока только сидим и ждём, — ответил кто-то с задних рядов, зевнув.

Я скользнул взглядом по первому ряду, где расположилась комиссия. Ольга Васильевна держалась прямо, руки спокойно сложены на коленях, лицо абсолютно невозмутимое. Но она не просто ждала, а внимательно наблюдала, оценивая всё происходящее.

Клара сначала делала пометки в блокноте, но теперь отложила ручку, видимо, решив увидеть всё собственными глазами, а не фиксировать факты вслепую. Лев выглядел расслабленным, он откинулся на спинку кресла, лениво разглядывая толпу.