Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад

— А нам сказали, что сначала на грим? — закапризничала Маша.

— Пудрим носики и никакого грима, — проворчал я. — В наших телевизорах всё равно толком ничего не видно. Зато всё прекрасно слышно. Быстрей! — скомандовал я и сам же понёс барабаны на площадку.

— Тебе хорошо рассуждать, тебя-то по телику не покажут, — зашипела Машка, пока музыканты расставляли инструменты, которые при имеющейся фонограмме нужны были только для антуража.

— Давай потом покапризничаешь, — отмахнулся я. — Сейчас Пугачёва приедет, и вылетим мы из этой студии пробкой из-под шампанского.

— Я без грима петь не буду! — топнула ногой бывшая танцовщица.

— Не хочешь петь? — возмутился Гена музыкант. — Не пой. Всё равно уже голос записан. Подумаешь, звезда? Таких звёзд по улицам Москвы бродит тысячи.

— Ну, ты и сволочь, Генка, — зашипела Миша, — я тебя и твоих лабухов из такой дыры вытащила, что ты мне сейчас по гроб жизни обязан.

— Откуда ты нас вытащила? — скривил недовольное лицо бас-гитарист Дурандин. — Что ты нам вечно нервы полощешь? Мы, кстати, и так хорошо жили!

— Тихо! — наконец гаркнул я. — Кто петь и играть не желает дверь там! — я указал рукой на выход из студии. — Мы сейчас делаем одно дело, — прошипел я мгновенно притихшим музыкантам. — Поэтому зарыли топор войны и работаем на все сто, как команда «Спартак» на футбольном поле.

— Уже всё поставили? Оперативно, молодцы, — улыбнулась режиссёрка «Утренней почты», выйдя к нам на освещённую прожекторами площадку. — Сейчас операторы займут свои места и начнём. А теперь дайте-ка я на вас посмотрю, — сказал она нараспев. — Девушки припудрите лоб и нос, немного блестите. Юбочки короткие — это замечательно, это сейчас модно и мужикам такое нравится. С молодыми людьми у нас тоже всё нормально — джинсы и пиджачки, годится. А вы на чём играете? — вдруг спросила она меня, одетого в джинсы и в цветастую югославскую рубашку.

— А он у нас на мяче играет, — съязвила Машка и Кристина с Олесей тут же весело захихикали. — Ладонями стучит по мячу, как на там-тамах.

— Что ж вы с собой-то мяч не принесли? — всплеснула руками Светлана Ильинична. — Давайте поступим так: у нас где-то здесь валяются маракасы, вот вы их в руки и возьмёте. А ещё наденем на вас настоящее мексиканское сомбреро, нам его недавно один гость подарил. Кстати, из вас получится замечательный мексиканец.

— А какое отношение мексиканец имеет к песне «Музыка нас связала»? — спросил Гена музыкант, пока я раздумывал, как бы вежливо слинять из студии.

— На носу Олимпийские игры, молодой человек, — сурово произнесла режиссёрка, — поэтому сюда приедут китайцы, африканцы и мексиканцы. Вот зачем в вашем музыкальном номере мексиканец. А без мексиканца я вас снимать не буду, — вдруг пошла на принцип одна из создательниц «Утренней почты».

— Я согласен, — недовольно буркнул я. — Только китайцы в Москву не приедут.

— Не городите чепухи! — отмахнулась Светлана Ильинична. — Как это китайцы не приедут? Ха-ха. Да быть такого не может. Запомните, в Москву приедут все страны Мира! Ладно, готовность три минуты и снимаем! — скомандовала деловая женщина техникам и операторам, которые уже заняли свои места за телекамерами.

Запись музыкального номера, на который нам отвели 15 минут, растянулась почти на целый час. Алла Пугачёва с музыкантами и с актёрами массовки где-то задержалась, поэтому режиссёрка «Утренней почты» отрывалась на нас, словно Константин Бесков на тренировке. По её команде солистки «Миража» прыгали и плясали, музыканты с серьёзными, веселыми, а затем и с глупыми лицами бренчали по выключенным инструментам, стараясь попадать в фонограмму.

А потом «телемучительница» добралась и до меня. То ей не нравилось, как я трясу маракасами, то она критиковала мою манеру танцевать. Из-за чего она громко кричала в микрофон из своей аппаратной студии, что так танцуют только актёры из уездных ТЮЗов, и что о серьёзных театральных подмостках я могу забыть навсегда. Наконец я ей показал, как цирковой медведь танцует ламбаду, и это привело Светлану Ильиничну в полный восторг.

— Вот так и будем снимать! — скомандовала она, и тогда началось форменное издевательство.

Мой медвежий танец снимали сверху с телевизионного крана, снизу с тележки, с боку статично, вокруг меня клубился дым из дым-машины и водили хоровод наши солистки, то по одной, то сразу все вместе. И всё это время из динамиков звучала песня, что музыка нас связала, тайною нашей стала, которую я тихо стал ненавидеть.

— Ну вот, это уже на что-то человеческое похоже, — сказала, улыбаясь, Светлана Ильинична. — Всем спасибо, съёмка окончена.

— И всё равно я, старичок, не понимаю, на хрена нам сдался этот мексиканец, — проворчал, складывая инструменты Гена музыкант. — Это же просто бред.

— Забей, — пробурчал я, чуть ли не залпом выпив всю бутылку минеральной воды. — Главное чтобы в «Утренней почте» показали. Ты учти — у нас в декабре гастроли, затем расчёт по контракту, и дальше вы работаете без меня.

— Что в футбол играть проще? — захихикала Маша, увидев моё мокрое от пота лицо.

— Проще, — не стал отрицать я. — На поле свежо, нет дыма, и не напекают голову студийные фонари. И потом во время игры мне не надо изображать пьяного циркового медведя или кого-то ещё. Когда я играю в футбол, я на своём месте и мне хорошо.

Вечером во вторник 16-го октября на базе в Тарасовке Николай Петрович Старостин устроил комсомольское собрание. На этом собрании разбиралось дело злостного прогульщика, злостного нарушителя спортивного режима и авантюриста Владимира Никонова, то есть меня. В столовой, где собралась вся команда, включая дублёров, Старостин вывесил плакат с каким-то мужиком, который сверкая честными очами восклицал: «Долой пьянство и разгильдяйство!». Кроме того на стенку приклеили самодельную турнирную таблицу чемпионата СССР по футболу:

_____________________________И____В_­­__Н___П____М______О

1. Спартак (Москва)____________28___23___3___2___80 — 24___49

2. Шахтёр (Донецк)____________28___16___8___4___46 — 23___39

3. Динамо (Киев)______________28___17___5___6___39 — 21___39

4. Динамо (Тбилиси)___________28___15___9___4___42 — 23___37

5. Динамо (Москва)____________28___14___6___8___32 — 25___34

6. Зенит (Ленинград)___________28___11___8___9___38 — 36___29

7. Динамо (Минск)_____________27___11___6___10__32 — 27___28

8. ЦСКА (Москва)______________28___10___7___11___35 — 34___27

9. Пахтакор (Ташкент)__________27___10___6___11___31 — 38___26

10. Арарат (Ереван)____________28___9___12___7____33 — 26___25

11. Черноморец (Одесса)________28___8___8___12___25 — 30___23

12. Кайрат (Алма-Ата)___________28___7___7___14___24 — 38___21

13. Локомотив (Москва)_________28___6___11__11___36 — 47___19

14. Торпедо (Москва)___________28___5___9___14___23 — 35___17

15. СКА (Ростов-на-Дону)________28___5__13___10___30 — 48___17

16. Нефтчи (Баку)______________28___5___8___15___22 — 43___17

17. Заря (Ворошиловград)_______28___4___9___15___30 — 49___15

18. Крылья Советов (Куйбышев)__28___6___3___19___17 — 48___15

— Слово предоставляется капитану команды, Олегу Романцеву, — сказал Николай Старостин, который сидел в президиуме с братьями Андреем и Александром и вёл данное собрание.

«Сюрреализм какой-то, интересно в мадридском „Реале“ тоже такой цирк бывает?» — проворчал я про себя, ёрзая на отдельном стуле, что поставили точно под плакатом с нарисованным мужиком, напротив своих товарищей по команде.

— Что я могу сказать? — пожал плечами Романцев, встав со своего места. — До золотых медалей подать рукой. Поэтому, мужики, нужно ещё немного поднажать.

— Ты, Олег, говори по существу, — потребовал Андрей Старостин. — Мы не слепые, очки считать умеем.

— Поступок Владимира Никонова, который покинул стадион после первого тайма товарищеского матча с Румынией, осуждаю. Предлагаю поставить на вид.