Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей

Когда-то очень давно в окрестностях этого небольшого городка баски проиграли битву арабам, но всё-таки умудрились отстоять свою столицу и в итоге всё же сумели победить в войне. Но в моем мире под натиском мятежников Витория-Гастейс пала сразу. Затем менее чем за год был разгромлен весь «Северный Фронт», а ещё через два года вся республиканская Испания. Но вот как станут развиваться события в этот раз, зависит в том числе и от эскадрильи «Корсаров». Которой в моей реальности здесь естественно не было, да и быть не могло.

— Команданте, а может нам стоит проучить этих наглецов? Да ты только посмотри на них! Эти олухи нам ручками машут! Давай и мы по ним из пулемётов «помашем»? — подозреваю, что сейчас Дрисколл выражает общее мнение лётчиков, так как и сам испытываю точно такое же непреодолимое желание нажать на гашетки.

— Отставить! Наши цели немного дальше. Корсары, слушай приказ: — Второе звено, ваши цели на поле за холмами и в долине у реки. Все танкетки и вообще всё что там движется на колёсах и гусеницах на вашей совести. «Циркач», следи за своими «клоунами» и не потеряй их!

— Я им, блин, «потеряюсь!»… Принято, командир! — второе звено истребителей стремительно набирая скорость проносится над дорогой и скрывается за холмами.

— Третье звено работает по скоплению живой силы противника на входе шоссе в узость между холмами и деревушкой. Вон ту «автостоянку» возле казармы жандармерии с левой стороны от дороги уничтожить в первую очередь. Перегрузочный пункт нам здесь и нафиг не сдался. Всех коней возле коновязи также ликвидировать. Пусть мятежники раз и навсегда забудут о своём гужевом транспорте и всё снаряжение с боеприпасами переносят на собственном горбу. Затем сразу же подключаетесь к атаке второго звена у форта.

— Принял. Выполняю! — третье звено тут же сбрасывает скорость и снижаясь над шоссе заходит в атаку на колонну пехоты. Ох и бойня сейчас здесь начнётся! Шестнадцать пулемётов и восемь пушек, да в спину по плотной массе ничего не подозревающих людей… «это вам, батенька, не кот чихнул!»

— Первое звено! Атакуем артиллеристские батареи на холмах. «Гаврош» и «Молодой», ваша батарея та, что стоит на правом холме. Нас в первую очередь интересует сама артиллерийская прислуга. Делаем два захода, разносим здесь всё «вдребезги и пополам» и затем уходим на помощь второму звену. Пушки мятежников обстреливаем «Эрликонами» на своём втором проходе. Чем больше мы сейчас сумеем выбить артиллеристов, тем легче станет оборонятся нашей пехоте. «Корсары», в атаку!

Никто из мятежников совершенно не ожидает от республиканцев такой «подлой атаки» в свою спину. Какой ужас сейчас творится на шоссе мне даже представить сложно и, честно говоря, даже как-то страшно. Успел только заметить, что «под молотки» к Норману Дрисколлу попал полнокровный батальон пехоты минимум в тысячу бойцов. Но вот сколько «боеспособных» от него останется после этой атаки даже гадать не возьмусь. Да мне и некогда.

Снижаемся до бреющего полёта и сбрасывая скорость направляемся к холмам, держа курс на позиции артиллеристов. Перед нами, как на открытой ладони, расположился полноценный восьми-орудийный дивизион французских лёгких полевых пушек, поровну разделённый на две «полубатареи». С нашей стороны в склоне пологого холма поросшем каким-то густым кустарником прорублена узкая, чтоб только по ней смогла пройти упряжка лошадей, просека. По которой и втащили на плоскую вершину четыре пушки. На соседнем холме расположилась ещё одна такая же «полубатарея». Места на этих площадках мало и пушки стоят почти вплотную друг к другу, что наверное не рекомендовано уставами.

Впрочем, всеми тонкостями правильно оборудованной артиллеристской позиции я никогда не интересовался. Моё-то внимание в первую очередь обычно привлекают авиационные новинки, хотя всю доступную информацию по бронетехнике также читаю, а из артиллерии разве что зенитная тематика лежит в сфере моих интересов, однако в остальное особо не вникаю, но вот орудия на холмах опознаю уверенно. Это несомненно полевые семидесяти пятимиллиметровые лёгкие пехотные пушки «Canon» на конной тяге. В своём недавнем прошлом французы успели «наклепать» столько пушек, что сегодня уже и сами не знают куда девать «всё это богатство», и распродают пушки всем, кто только этого пожелает. Не в силах сдержать своих эмоции невольно чертыхаюсь. На каждое такое «лёгкое» орудие, для его транспортировки нужна упряжка минимум из четырёх лошадей, да ещё пара коней для его зарядного ящика. Господи! Вот кони-то перед кем провинились? Но также, как артиллерийская прислуга, весь гужевой транспорт врага, а уж тем более его «тягловая сила» в артиллерии, при обнаружении подлежит немедленному уничтожению в первую очередь. И этот грех мне теперь тоже придётся брать на свою душу.

— Первое звено! Где-то за этими холмами или неподалёку должны находиться лошади. Их также необходимо обнаружить и уничтожить.

— Принято! — два ответа звучат несколько озадачено, но вот голос моего ведомого совершенно спокоен.

Для Уолтера этот приказ очевиден и вполне в порядке вещей. «Парагвайцы» в своих пампасах в первую очередь как раз и геноцидили конское поголовье, лишая своего противника всей той «тягловой силы», до которой только им удавалось дотянуться. Но вот для остальных моих «цивилизованных европейцев», ещё ни разу не участвовавших в военных действиях, это моё решение уже не столь очевидно, но в бою приказы командира не обсуждаются.

Уже пора! Приникаю к прицелу и нажимаю на гашетки. Четыре полевые пушки, это как минимум двадцать четыре человека прислуги, не считая командира орудия и корректировщиков артиллеристской стрельбы, но сейчас в свой прицел вижу гораздо больше. Видимо на подмогу артиллеристам пригнали не только коноводов, но и пару отделений пехоты в инициативном порядке сняли с марша. Что ж, чем больше, тем лучше для нас, а инициатива всегда и везде была наказуема. И восемь пулемётов это только что продемонстрировали. Под рёв авиационных моторов и непрерывный треск пулемётных очередей проносимся над холмом и закладываем левый вираж. Вторая наша пара уходит правым разворотом и выскакивая над шоссе, не удержавшись лупит короткими очередями по ошеломлённой толпе мятежников, оставшихся в живых после атаки третьего звена.

А вот мне сейчас откровенно хреново. Прямо перед собой вижу длинную коновязь, наскоро сколоченную из тонких стволов нарубленных здесь же деревьев. И там стоит, отдыхая и совершенно ничего не подозревая, всё «тягловое поголовье» обнаруженных нами артиллеристов. Когда четверть часа назад отдавал свой приказ пилотам третьего звена на ликвидацию «гужевого транспорта противника», так в моей груди ничего даже не ворохнулось. Но вот когда приходится самому выполнять свой же приказ, отчего-то на душе становится нестерпимо муторно. Полсотни коней после нашего «свинцового ливня» даже на колбасу окажутся непригодны. Тройка лошадей всё-таки что-то успев понять или прочувствовать, попытались оборвав свою привязь убежать в поле, но совсем недалеко и вскоре тоже упали, попав под пулемётную очередь Уолтера. Лошадей жалко до слёз.

Но вот противника мне совершенно не жаль, и мы с ведомым вновь тщательно «прочёсываем» свой холм, напоследок обстреляв пушки из «Эрликонов». Хотя понимаю, что толку-то от этого вот обстрела всё равно будет мало, если он вообще будет. Разве что прицелы у пушек разбили, это конечно, если по ним попали. Здесь нужны бомбардировщики. Но вот артиллеристов похоже положили практически всех, а кого не убили того наверняка ранили. Невозможно человеку от пули укрыться на голом пяточке земли, тем более от обстрела с воздуха.

— Первое звено, отходим к мосту! — перелетаем холм и перед нами открывается «поле битвы».

«Эпической битвы», мать её… Так-то, мельком уже бросал в эту сторону взгляд ещё после нашей первой атаки на холмы. Но тогда мне как-то совсем уже не до наблюдения было, но вот сейчас осматриваюсь более внимательно. Перемахнув через мост над глубоким оврагом, а скорее даже через сухой лог, судя по его впечатляющим размерам и вырвавшись наконец-то на простор из узкой горловины образованной «артиллерийскими холмами» с одной стороны и казармой жандармерии с другой, магистраль чуть попетляв по широкой и холмистой равнине проходит по деревянному мосту над рекой Садорра и вновь упирается в очередное рукотворное препятствие. Крутой холм по правой стороне с траншеями у его подножия и «пулемётная цитадель» сразу за мостом по левую сторону от дороги намертво запирают всё передвижение по шоссе вглубь провинции Алава.