Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Я стоял, чувствуя, как внутри всё сжимается. Всё зависело от этого чёртового звонка, от слов Степанченко. Ему я передавал объекты для ДНК-исследования, и теперь именно от него ждал ответ, который мог многое прояснить.

Корюшкин снова перезвонил в экспертно-криминалистический центр, уточнил, куда этот Степанченко мог уехать. Ответили, что он каждый отпуск уходит в леса, на рыбалку, в такие места, где связи нет вообще.

— Ну вот, Макс, — развёл руками Корюшкин. — Будем ждать, пока он вернётся.

— А что, у коллег узнать нельзя? — спросил я с надеждой.

Он покачал головой.

— Никак. Сам понимаешь, это же было неофициальное исследование. Реактивы — налево, материалы дорогостоящие. Только через него. Только он знает результат. Подставлять никого нельзя. Придётся твоему другу подождать.

Понятное дело, Ване я не сказал, чьи материалы и откуда вообще, так сказать, ноги растут. И он, кажется, даже не засомневался, что никакого друга, которому до зарезу нужен тест на отцовство именно через ДНК-лабораторию, а не в частной платной клинике с подписью и печатью, в природе не существует.

— Да, всё понимаю, — сказал я, закусив губу. — Ну ладно, подождём рыбака. Но ты ему позванивай периодически. Дело срочное, важное, друг волнуется.

Корюшкин кивнул, понимая.

— Конечно, — ответил он. — Буду названивать. Даже не знаю, что бы я сам чувствовал при таких обстоятельствах…

Значит, придётся ждать, каковы же будут результаты. Одним из объектов исследования была кровь с моего удостоверения, пробитого пулей. Для сравнения же я предоставил шариковую авторучку проверяемого лица.

Я сидел в пельменной и с аппетитом трескал пельмени с майонезом, густо посыпав их чёрным перцем. В бульон плеснул немного уксуса — вкус, знакомый с девяностых. Контингент здесь был соответствующий: работяги, студенты, таксисты — народ, который ценил не вид, а сытность и цену.

Денег у меня теперь было достаточно, мог бы обедать в ресторанах, но пельмешки как-то роднее.

Особенно здесь — фарш сносный, ручная лепка, без всяких изысков, зато по-домашнему.

Я сел так, чтобы видеть окно. За стеклом остановился знакомый китайский внедорожник. Из машины вышел Грач, пикнул сигналкой и быстрым шагом направился в пельменную.

— Ну привет, бандит, — сказал я, поднимаясь.

— О, Макс! Здорово! — он расплылся в улыбке. — Блин, ты где пропал? Я тебе столько раз звонил!

— В отпуске был, — ответил я. — Со связью не очень.

— Ты что так похудел-то? — Грач хлопнул меня по плечу, а потом ещё шаркнул ладонью по спине, как будто проверял, осталась ли жировая прослойка.

— Да вот, — усмехнулся я, — сладкое перестал есть.

— Ну ты это самое, завязывай, — сказал он, усаживаясь напротив. — С твоей комплекцией сладкое можно. А то тут уже… живой рентген.

— Вот, — кивнул я на тарелку, — видишь, взял двойную порцию. Массу набираю.

Грач засмеялся, глаза щурились по-доброму. Видно было, что соскучился. Впрочем, я тоже.

— Ну, чего звал? — спросил он. — Рассказывай.

— А чего сразу — чего звал? — хмыкнул я. — Может, я так, хотел друга повидать. Чего, нельзя, что ли?

— Ну, это понятно, конечно, — кивнул он, — но повидать надо было вечером. И в сауну куда-нибудь забуриться, или в караоке. Щас за рулем, даже по пивку не бахнем.

— Это ещё успеется, — сказал я. — А сейчас ты прав… у меня дело.

— Какое? — насторожился Грач.

— Да вот думаю… хату прикупить. Надо уже собственной норой обзаводиться. Ту, что снимал с Машкой, хозяйка на продажу выставила.

— А, кстати, где Машка-то? — вдруг спросил он.

— В Питер перевелась.

— У-у, — протянул Грач. — Я думал, она на тебя запала.

— Ну, так ей лучше будет, — сказал я. — Пускай новую жизнь начинает.

— А как же ты её так отпустил, свою женщину?

— У меня, вообще-то, другая женщина, — ответил я спокойно.

— Алька Бобр! — воскликнул Грач. — Ну, эту-то я знаю! Однако это тебе не мешало с ними двоими мутить!

— Нет, не Алька, — сказал я. — Теперь я, скажем так, притормозил с бабами.

— Влюбился, что ли? — ахнул Грач.

— Ну, а что, нельзя? — привычно отшутился я.

А про себя подумал, что не назвал бы это влюблённостью, это было чувство куда более теплое и глубокое, что то, что могли обозначить такие детские слова.

— Да ты что?.. А кто она? — Грач подался вперёд. — Я её знаю?

— Конечно, знаешь.

— Погоди, это Ирка, соседка твоя по общаге, что ли?

— Не-а, — в это время я расправился с очередным пельменем.

— Нет? А кто тогда? — не понял он, уставившись на меня.

— Оксана, — сказал я.

— Какая ещё… а, погоди! Так Кобра, что ли⁈ — выдохнул Грач, аж присвистнул. — Ну ты даёшь! Ну ты ж пострел — везде успел! Макс Шустрый! Такую бабёнку захомутал…

— Да ладно, — махнул я рукой.

— Ну рассказывай подробно! — не унимался он.

Я хмыкнул и, добавив в голос немного пафоса, произнёс:

— Джентльмены победами не хвастаются. Да и это, считай, наша тайна. Сам понимаешь — сильно не трепи. Как это сейчас называется по-умному? Конфликт интересов. Она же мой руководитель.

— Ну и что? — нахмурился Грач. — Служебный роман — даже фильм такой есть.

— Сейчас такое не канает в органах, — сказал я. — Законодательно запрещено быть в подчинении у родственников.

— Но вы же пока не расписаны, не родственники?

— Ну, вот поэтому, — сказал я, — о свадьбе пока и не помышляем.

— Понял, — кивнул Грач. — Тогда я молчок.

Он провёл пальцами по губам, будто застегнул невидимую молнию. Ну чисто пионерский лагерь.

— А я-то всё думаю, чего Алька Бобр грустная такая ходит, — добавил он. — Она же у меня всё ещё работает, помогает с женщинами по психологической линии, консультирует…

— Она уже знает, — кивнул я. — Пришлось сказать. Знаешь, Алька — хороший человечек, классная, но… для меня Оксанка многое значит, — продолжил я. — Вот почему.

— И что она? Бобрик твой? Как отреагировала? — спросил Грач.

— Она, конечно, сказала, что понимает, что я ей ничего не обещал, что она знала, на что идёт, и всё такое, — проговорил я. — Улыбнулась даже. Но я вижу, что осадочек у неё, конечно, остался.

Грач пожал плечами.

— Ой, да она девка молодая, красивая, умеет хвостом крутить. Оклемается, ничего ей не будет, — заверил он. — Тем более, сама психолог.

— Ну знаешь, — сказал я, — я так понял, что это не всегда помогает. Психологу тоже нужен психолог, чтобы разгрести своих психологических тараканов. Сапожник может быть и без сапог, как говорится.

Грач заказал себе пельмени, официантка принесла их без бульона и со сметаной. Он воткнул вилку, откусил, подул, высосал бульончик из пельмешки, прожевал, снова подул, закинул в рот целый пельмень и, прямо с набитым ртом, пробормотал:

— М-м-м, вкусно. Блин, надо своих женщин заставить домашних пельменей налепить.

— Ты так и живешь в Кругах? Молодец… Хе…

— Ну чего, какое дело-то, рассказывай, — спросил Грач, вытирая губы салфеткой. — Квартирку хошь взять, это я уже понял… А я чем помогу?

— Простую ищу. Не дворец, не хоромы, просто однушку.

Он поднял бровь.

— Ипотека?

— Наличка. Думаю, на однушку наскребу. Деньги остались ещё валетовские, — сказал я, помедлив, а про себя подумал, что и от Черненко миллион недавно нарисовался. Так что хватит, наверное.

В голове я прикинул: если всё сложить, то на простую, аккуратную квартиру где-нибудь в тихом районе должно хватить. Без изысков, зато своё.

— А сколько у тебя всего? — спросил Грач.

Я назвал сумму. Он присвистнул.

— Ну, не густо, конечно, но кое-что найти можно.

— Вот и я о том, — кивнул я. — Я в этих делах риэлторских ни черта не понимаю. Да и квартиру в жизни ни разу не покупал. Там ведь надо смотреть — убитая, не убитая, сколько потом в ремонт вложить, или вообще поездить, варианты посмотреть.

— Ну да… Не пирожок на вокзале берешь…