Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж

Блин, и вот что мне будет делать с ними, чтобы защитить ребят? Отправить, что ли, за рубеж их куда-нибудь учиться. Но куда?

В Америку или в Британию? Так там им мозги так прочистят, что потом я вряд ли смогу поладить контакт нормальный с собственными детьми.

В Китай? Нет достаточной информации… Не уверен даже, что в это время можно будет пристроить двух сыновей по линии высшего образования на территории Китая.

Это в XXI веке у них, конечно, очень быстро возникли университеты как мощнейшие центры международного образования, но было ли доступно в них обучение в девяностых годах для иностранцев, я был без понятия.

Потом одёрнул себя — ну о чем я задумался? Крайне интересный рассказчик прямо под носом, а я тревожусь о делах, о которых нужно будет начинать думать только лет через десять. Придёт время, тогда и буду с этим разбираться.

С интересом продолжил слушать рассказы Фуэнтеса о Хемингуэе.

После перекуса нас повели на палубу. Думал, что сейчас к рыбалке приступим, но нет. К моему удивлению, на палубу вынесли два больших полированных футляра. Матросы, ловко щёлкнув замками, открыли их, и перед нами с Галией оказались два изящных и красивых охотничьих ружья.

Вот это дело! Очень интересная и полезная практика для того, кто хочет хорошо из ружья наловчиться стрелять. А я хочу, конечно.

Тут же сразу два нюанса. Во-первых, яхта под тобой ходит. Во-вторых, бутылка на волнах качается. Попробуй еще всё это совместить, чтобы попасть… На суше такую практику тяжело организовать. На полигоне, куда я езжу, так точно, поэтому с этой точки зрения польза с этой поездки уже будет несомненная.

— Предлагаете нам пострелять? — оживился я. — А какие будут мишени?

— Да вон там за нами дельфины как раз плывут, — радостно сказал мне Хуберто, — большая удобная мишень.

Ну да, вот что значит, что я человек из XXI века, у меня единственное желание тут же появилось — за такое предложение в морду дать. И, видимо, в глазах это у меня сильно отразилось, потому что Хуберто в сторону отшатнулся. Я покосился на жену. Та явных протестов не выказывала.

Да уж, в семидесятых ещё никакого культа дельфинов явно не существует. Живая тварь большого размера, да ещё и с придурью, из-за которой мотается прямо за человеческими кораблями. Так чего же в неё не стрелять-то?

— Нет, по дельфинам мы точно стрелять не будем, — покачал головой я, — может быть, найдутся пустые бутылки. Закрыть их пробкой, чтобы не тонули, и они вполне будут видны на волнах.

— Но это достаточно небольшая мишень, — осторожно сказал Хуберто, — по ней ещё попасть суметь надо.

— Ну так даже интереснее, не по огромным же дельфинам лупить с пятнадцати шагов. Мишень должна быть сложной и интересной.

— А, ну с этой точки зрения согласен с вами, — просиял Хуберто и тут же умчался куда-то отдавать приказ.

А мы с Галией пока что взяли в руки красавцы ружья с изображенными на них грифонами, вставшими на дыбы. Есть что-то невероятно очаровывающее в охотничьем оружии, сделанном не для массового спроса, а для элиты, с душой, и из драгоценных материалов. Сразу чувствуешь, что у тебя в руках не ширпотреб, а что-то, что не каждому в руки попасть может.

По выражению лица Галии было тоже видно, что она сразу влюбилась в эти ружья.

Хуберто вернулся с пустыми бутылками минут через пять, с целым их ящиком, и на них уже пробочки навинчены.

— Browning B25, — пояснил он нам, взглянув, как любовно мы нянчим в руках оружие. — Бельгийская работа.

Ну ладно, дельфинов я сегодня спас, но какой-нибудь повернутый на экологии человек мог бы расстроиться, что мы тут бутылки будем расстреливать. Но я все же не настолько фанатик экологии, и по поводу экологического воздействия на море особенно не страдал. Тем более, что глубина тут наверняка более чем приличная, полсотни метров так точно, и осколки бутылок упадут прямо на дно. Их ещё какие-нибудь там раки-отшельники облюбуют себе под жилище, чтобы спасаться от крупных хищников. Да и сделаны бутылки из обычного сырья, что там — песок, сода и известь, кажется? Это не какой-нибудь пластик, который по поверхности моря будет мотаться веками. Ничего плохого из-за обломков стекла не случится.

— Мне, пожалуйста, бутылки вверх подкидывайте, — велела Галия. — Я буду в них, пока они в воздухе, стрелять.

Быстро она у меня освоилась, нормальная себе такая жена большого начальника, никакой стеснительности особой. Пригласили на океанскую яхту, значит, имеет право здесь приказы отдавать. К счастью, никто из команды и не думал возражать, потому что так оно и было с их точки зрения.

Глава 15

— Вам тоже, товарищ Ивлев, бутылки подкидывать? В воздухе по ним стрелять будете? — спросил меня Хуберто.

— Нет, мне просто подальше закидывайте, буду стрелять, когда они по волнам уже плыть будут. И можно позвать кого-то, чтобы фотографии жены делали, пока она стреляет?

— Конечно, — понимающе улыбнулся Хуберто. — У нас в команде есть специальный человек, он сейчас уже заправляет фотоаппарат плёнкой и вот-вот появится.

Ну вот и отлично, подумал я. Сервис тут всё же образцовый, как я и ожидал.

Фотограф, молодой парень лет 25–28 со слегка задумчивым взглядом поэта, думающего прямо сейчас над новым стихотворением, действительно появился буквально через пару минут, и тут же принялся за работу. Иногда я замечал, что он и со мной кадры отщелкивает, не только с Галией. Нисколько по этому поводу не возражал, даже любопытно было, что из-под рук профессионала выйдет. Все же умение сделать хорошую фотографию — настоящее искусство, в этом у меня никаких сомнений никогда не было. Конечно, иногда и любителям везет, но интересно глянуть, что получится у профессионала…

Чтобы не мешать друг другу, пристроились стрелять с разных бортов. Я только не сразу приступил, предпочел сначала посмотреть, как Галия первые выстрелы делает.

Галия, с учётом того, что яхту качало на волнах, очень даже неплохо отстрелялась, попала в две бутылки из пяти подброшенных. Увидев это, Хуберто забеспокоился и отдал какой-то приказ стоявшему неподалёку матросу. Даже не зная испанского, я догадался, что он, видимо, приказал второй ящик с бутылками готовить.

А затем он ко мне на русском обратился:

— Товарищ Ивлев, ваши бутылки с другого борта уже покидали. Они уже отплывают от яхты, мы же движемся.

— Так мне этого и надо, — усмехнулся я.

Почему он думает, что я хочу стрелять в бутылки с пятнадцати шагов? Какой в этом вообще может быть интерес, даже с учётом качки и волн? Третий год всё-таки уже на полигон езжу.

Прошёл к борту. Ближайшая бутылка была в 50 примерно метрах. Прицелился, выстрелил. Как и ожидал, промазал, надо всё же приноровиться и к качке, и к новому оружию.

Ещё два выстрела мимо, а потом я всё же поймал ритм раскачивания яхты и волн, и бутылка разлетелась вдребезги. Две другие за это время на 70 метров отплыли. Потратил пять пуль, но разбил их. Не знаю, как было бы дело при сильном волнении. Но на небольшой волне приноровился достаточно быстро к этим мишеням.

— Вы очень хорошо стреляете, товарищ Ивлев, — уважительно сказал мне Хуберто. — Хотел бы я, чтобы вы пятнадцать лет назад были с нами в горах Сьерра-Маэстро, когда мы с войсками диктатора Батисты сражались. Нам бы такой стрелок точно пригодился.

— Спасибо, но у нас в СССР многие молодые люди стреляют, как я, — не принял я комплимента. — В каждой советской школе есть тир, где детей стрелять обучают. Правда, в основном из мелкокалиберных винтовок, но тем не менее всё равно же это опыт.

Видно было, что он серьёзно так впечатлился услышанным. Ничего, больше будут Советский Союз уважать, как друга и партнёра, потому как иллюзий я не имел. Всё, что мы здесь обсуждаем, будет наверняка доведено до тех ушей, которым это положено услышать.

— Жаль, конечно, что у вас тут нету винтовки с оптическим прицелом, — с сожалением сказал я. — Это было бы ещё интереснее.