Новый путь истории (СИ) - Ежов Сергей

Так вот: помощь сотрудников Лизы была крайне серьёзной, и заключалась, в основном, в постановке правильных вопросов. Любой исследователь, как гуманитарий, так и адепт естественных наук, как и любой дознаватель из полиции или прокуратуры скажет вам, что хороший вопрос освещает поле исследования лучше, чем прожектор. Вот я и вылавливал правильные вопросы из лепета разной степени разумности.

После беседы с очередным умником я влезал в гидрокостюм, нацеплял акваланг, и нырял в море. Там, на небольшой глубине плавал, разглядывал подводную живность и растительность, а в голове, тем временем, всплывали вещи, которые я, казалось бы, когда-то давно и прочно забыл. Но нет, не забыл. Всплывшие в голове детали ложились на бумагу в виде текста, схем, чертежей или простых эскизов, а потом их разбирали на атомы юные и не очень юные электронщики. Самый возрастной в их компании был весьма колоритной фигурой: высокий, тощий, невероятно волосатый тип, а торчащими из зарослей пронзительно-синими глазами и толстым носом. Руками Онуфрий Егорович делать не умел совершенно ничего, зато голова у него работала так, что он мог в несколько минут выдумать выход из любой технической закавыки. Онуфрий Егорович легко представлял себе любые устройства в объёме и в динамике их работы. Он легко прокручивал в голове работу, например, процессора, и уверенно указывал на узкие места работы устройства, а что ещё важнее, каким образом нужно изменить параметры для устойчивой работы устройства.

Разумеется, оставалось очень много вопросов, на которые нужно давать ответы. Более того: нужно создавать научную школу, описывающую процессы происходящие внутри уже работающих машин, а то получилось несколько странно: телефон, телеграф и радио у нас уже успешно работают, а фундаментального обоснования их работы нет как нет. То есть, законы Ома, Фарадея и того же Вольта есть, и они описаны в учебниках, а вот научных исследований за ними опять не стоит.

Эта странность, кстати, породила новое течение в богословии: кое-кто стал тыкать немытым пальцем в мою сторону и провозглашать меня пророком вроде Моисея и кто там у них ещё был. Нет, всё логично: пророки получали свои откровения ниоткуда. Я притаскиваю знания тоже не из общеизвестной библиотеки, и это факт. Пророки успешно воевали за веру, за мной тоже водится нечто в том же духе. Признаться откровенно, такие разговорчики очень сильно действуют мне на нервы, и вот почему: мне эта болтовня уже не повредит, я уже взрослый и состоявшийся человек. Паша и Серёжа растут самостоятельными и твёрдыми людьми. А что будет с внуками? Не снесёт ли их крышу осознание величия предков, а на этой почве — внезапное чувство собственного величия? На примеры того, как бездарные и пустые потомки великих предков корчат из себя богов я насмотрелся. Взять хотя бы ежегодные сборища потомков Пушкина, Толстого и кого там ещё, хотя эти люди собою представляют как личный так и групповой ноль.

Страшновато.

В один прекрасный день, в Валлетту пришла целая армада кораблей, и все — сверхсовременные теплоходы. С востока, из Стамбула, пришел отряд крейсеров, охраняющий пассажирский теплоход «Трабзон», главным пассажиром на котором был турецкий султан. С юга, из Персидского залива, вокруг Аравии, через Суэцкий канал, пришел ещё боевой отряд и другой теплоход, «Алая роза», на нем шахиншах Ирана. А с запада, вокруг Европы и через Гибралтар, пришла скромная «Афина» с новой энергоустановкой, в сопровождении своих постоянных «кавалеров» «Витязя и 'Джигита».

Я сердечно рад был приветствовать своего венценосного друга, императора Павла Петровича с его супругой, Натальей Алексеевной. Первый вечер мы посвятили простым беседам о былом, о безвозвратно ушедшей беззаботной юности с её скромными свершениями, когда горжет поручика казался немыслимым достижением, а самозарядный пистолет — невероятным оружием.

— Помнишь ли, Юрий Сергеевич, как мы радовались, изыскав шестнадцать миллионов рублей ассигнациями, и сумели заплатить жалованье со всеми задолженностями не только армии, а даже флоту и чиновничеству?

— Да-да, помню, как же! Тогда у нас хватило денег даже на орудийный завод! Да уж, были в нашей жизни свершения!

— А знаешь ли, друг мой, какой бюджет расписан у нас на будущий год?

— Не знаю, не любопытствовал.

— Полтора миллиарда. Золотом!

— Ого! Могу предположить, что это доходы из Африки и Азии, отнятые у Англии?

— Ты и прав, и неправ, Юрий Сергеевич. Это деньги из Африки и Азии, но получены они не путём прямого ограбления заморских территорий, а за счёт торговли, причём торговли равноправной. Мы по справедливым ценам поставляем товары, строим заводы и фабрики, учим людей, а взамен получаем товары, сырьё, полуфабрикаты… Хм… А ещё нами устроена иная система распределения внутреннего богатства, что была разработана под руководством покойного Адама Смита, и названа им государственным капитализмом. Знаешь, кто в России самый богатый предприниматель?

— По идее, им должен быть ты, Павел Петрович.

— Близко к правде, но неточно. Я всего лишь третий. Второй — Анатолий Власов, что наладил выделку топлива из нефти, а первый ты. Впрочем, как ты и хотел, твои предприятия работают и развиваются как государственные, по общегосударственным планам. Мои тоже. А Власова, скажу тебе по секрету, я планирую разорить.

— Каковы причины такой немилости?

— Скурвился парнишка, как ты говоришь. То, что он строит для себя дворцы, завёл собственные самолёты, прогулочные корабли — это пустяки. Каждый тратит деньги как хочет. Но в последние годы Власов стал пошаливать: силой склонил к сожительству девушку, а потом выставил её за дверь. Устроил несколько аварий, гоняя по городу на своём автомобиле, и смертельно травмировал человека. Но это тоже мелочи. Вызвали Власова в полицейское управление, немножко постращали, и он снова стал шёлковым. Компенсации пострадавшим он выплатил и принёс публичные извинения. Но вот беда: Власов стал зажимать рабочих и инженерно-технический персонал. Ему доставляет наслаждение наблюдать, как люди мучаются на работе и в невыносимых условиях быта. Он умышленно создаёт невыносимые, в первую очередь, в моральном плане невыносимые условия на своих предприятиях и конторах. А ведь по молодости это был великолепный специалист и первоклассный предприниматель. Что думаешь по сему поводу?

— Что думаю, что думаю… Есть в команде Власова человек, способный развивать эту отрасль в правильном направлении и при этом лояльный к работникам?

— Отыщем, как не отыскать. Думаешь, надо поменять руководство?

— Именно это я и думаю. Устройте что-то вроде ползучего переворота, а самого Власова с почётом похороните. Неприятные факты заретушируете, светлые проявите, да и дело в шляпе. Только не забудьте физически ликвидировать подручных-исполнителей Власова.

— Зачем ликвидировать? Убрать их подальше, и всё.

— Ошибочка, Павел Петрович. Власов деградировал постепенно, а по мере деградации собирал вокруг себя эту гниль. Власов превратился в чудовище из нормального человека, а эти субъекты всегда были чудовищами, и только ждали повода проявить своё гнилое нутро. Своих детей они вырастят такими же гнилыми и двоедушными. Помнишь Андрея Разумовского, гнилого сына гнилого отца?

— О, да! Ещё как помню!

— Думаешь, Андрея можно было перевоспитать?

— Нет, Юрий, сия порода испорчена изначально.

— Именно о том я и толкую. И коли речь зашла о человеческой породе, то скажи, пожалуйста, ведутся ли в России исследования феномена пассионарности?

— Да, Юрий Сергеевич, ведутся. Первые результаты уже имеются, и эти результаты вполне обнадёживают. Исследования, по возможности, секретны, как ты и советовал. То есть, практическая работа ведётся открыто, а вот к анализу, особенно под избранным углом зрения, допущены только самые верные из сотрудников.

— И каковы предварительные выводы?

— Исследователи считают, что пассионарность как личностная особенность совершенно реальна. Они даже предложили методику выявления пассионарности у каждого конкретного человека, и эта методика вполне действенна, я видел результаты. Второе твоё предположение, о возможности воспитания пассионарности в детях с малого возраста, тоже было подтверждено, причём с успехом.