Сын помещика (СИ) - Семин Никита

И вот — Роман у нее. Женщина надела свое самое красивое платье, что так подчеркивает ее еще стройную фигуру, с разрезом вдоль ноги и более откровенным, чем у повседневной одежды, декольте. Но во взгляде юноши не читалось интереса. Да и откуда ему там взяться, если он пришел с этой девкой? Да еще та и на служанку не особо похожа. Свое место знает, и только. Никакого воспитания и расторопности настоящих слуг. Что делать, когда исполнила порученное дело, тоже не ведает. Учить ее еще и учить. Потому то Маргарита и отослала ее подальше.

— Скажите, Роман, это платье мне идет? — спросила женщина спустя пять минут после начала работы над портретом.

— Да, вы в нем великолепны, — вежливо кивнул юноша.

— И только? — подняла бровь Маргарита, и еще чуть шире развернула плечи, чтобы платье натянулось в районе груди.

— Вы обворожительны, — улыбнулся парень.

Но на его лице женщина увидела скрытую досаду. Что ее задело. Да, годы берут свое, она это понимала, но все же… не настолько же она старая, чтобы от нее нос воротить? Постепенно в Угорской разгорался азарт. Привлечь внимание Романа к себе, как к женщине. Это было ей нужно, чтобы вернуть уверенность. Истинно женскую — что она красива и желанна. Столько кавалеров было в ее жизни, что просто не счесть! Слишком уж любвеобильна была Маргарита, о чем не жалела. Но и супруга по этой же причине к своим годам не завела.

Рука Романа порхала над холстом, взгляд был сосредоточен и устремлен на нее… но не с тем выражением, которое она желала бы увидеть. Пусть хоть тень мужского томления! Ей бы хватило. Но тот оставался возмутительно равнодушен!

Чуть повернув ногу, чтобы разрез на платье слегка съехал и оголил ее, Маргарита продолжила позировать. Воцарившееся молчание и скрип карандаша по холсту навевали на женщину скуку. Еще спустя десять минут она поменяла позу, начав наматывать на палец локон волос. Прическу ей сегодня сделали высокую, чтобы оголить красивую тонкую шею — специально два часа у дамского парикмахера сидела! Пара локонов как раз свисала по вискам, протягиваясь вдоль щек к шее. И снова — полное равнодушие! Маргарита даже губу закусила от досады.

Через полчаса Роман закончил наносить эскиз и предложил сделать перерыв на чай. Женщина тут же согласилась. Проходя мимо мольберта, она хотела посмотреть на холст, но Роман прикрыл его своим телом.

— Не хочу портить у вас впечатление от незавершенной работы, — улыбнулся он.

Девка сидела на кухне и пялилась в окно. Маргарита успела и забыть про нее, но увидев, недовольно поджала губы.

— Вам помочь? — вскочила она при виде женщины.

— Сиди, сама справлюсь. Еще уронишь и разобьешь, — раздраженно ответила она.

Маргарита не впервые сталкивалась с мужским «бессилием». Но обычно это было у более взрослых мужей. Тут никакого бессилия не было, скорее — отсутствие нужной ей реакции. И для таких случаев у женщины был специальный взвар из трав. Его-то она и заварила.

Вернувшись в комнату, она подала чашку со взваром Роману и уселась обратно на стул.

— Вы управитесь за сегодня? Или потребуется еще день? — уточнила она, мысленно надеясь, что будет второй вариант.

Тогда, если у нее не выйдет вызвать нужной ей реакции сегодня, то будет второй шанс. Увы, Роман заверил ее, что справится за день. Когда чай был допит, а Маргарита с удовлетворением отметила, что юноша выпил все до капли, работа продолжилась. Вот только теперь сосредоточенность парня снизилась. Он то и дело стал дольше задерживать взгляд на ее шее, груди и бедрах.

«Получилось!» мысленно восторжествовала Угорская. Лишь одно ее огорчало — успех был достигнут «не совсем честным» путем. А через десять минут глаза женщины прикипели к бугорку на штанах юноши.

«Точно получилось!» в груди Маргариты разлилось удовлетворение, а взгляд сам собой стал плотоядно ощупывать Романа, мысленно огорчаясь, что нельзя воплотить фантазию в реальность. В какой-то момент парень все же взял себя в руки и вернулся к первоначальному состоянию рабочей сосредоточенности.

«Эх, недолго действовало», подосадовала Маргарита, но снова готовить такой взвар не решилась.

Закончил Роман с портретом спустя еще полтора часа.

— Все, можно смотреть, — облегченно выдохнул он.

Элегантно встав со стула, Маргарита прошла к холсту и ахнула. С картины на нее смотрела она, только словно помолодевшая лет на десять. Морщин гораздо меньше, грудь подчеркнуто упругая, бока без небольших складок, что увы у нее появились. А еще… весь портрет буквально дышал страстью! Этот взгляд, казалось, обещал мужчинам, что возьмут написанную красавицу, многое… очень многое… почти все! На картине была не просто изображена она, но и ее суть.

— Роман, — резко повернулась женщина к юноше, — вы невероятный талант!

И в порыве чувств она поцеловала того в губы.

С самого начала работы над портретом я понял, что это окажется сложнее, чем мне представлялось. И не из-за самой сложности работы, а из-за хозяйки квартиры, которую мне предстояло изобразить. Уж не знаю, что ей в голову стукнуло, но она с первых минут начала меня откровенно пожирать глазами. Такие многообещающие взгляды кидала, да эротичные позы принимала, что сосредоточиться на рисовании было крайне сложно.

Сделав схематично карандашом эскиз, я решил прерваться, чтобы привести свои мысли и бушующие подростковые эмоции в порядок и попросил чай. Это стало моей ошибкой. Уж не знаю, что за афродизиак она мне подмешала в отвар, но после «чая» в моих штанах чуть ли дым не стоял, а желание накинуться на женщину, что бросала такие откровенные взгляды, стало почти неодолимым. Мое состояние сказалось и на самом портрете. Вместо строгой и недоступной дамы руки сами собой наносили дополнительные штрихи, да убирали все «косяки» из реальной внешности, создавая образ какой-то великосветской шлюшки. Когда закончил, даже испугался, что Маргарита Игоревна рассердится и нашей договоренности конец. Но вот поцелуя я точно не ожидал!

— Кхм, рад, что вам понравилось, — охрипшим от волнения голосом сказал я, когда меня отпустили.

В штанах снова стало тесно, а ведь каких трудов мне стоило успокоить гормоны! И вот что теперь делать? Не кидаться же на женщину прямо здесь? Даже если она этого хочет. Как-то сложно мне оценить последствия такого шага. Хоть реально следуй словам отца и по возвращению заваливай Пелагею на кровать да и… Мда. Докатился, уже не важно, что девушка сама по этому поводу думает.

— Это просто божественно, — тем временем прошептала Маргарита Игоревна. — Что ж, пора и мне выполнить свою часть нашего уговора. Скажи, чтобы ты хотел, чтобы я сшила?

И вот сейчас мне идея с футболкой уже не казалась столь удачной. Ей же придется с меня мерки снять. И для этого надо будет оголить торс. Как бы она прямо здесь меня не изнасиловала. Но отступать — для слабаков. Раз уж решил, надо действовать до конца!

— Мне нужна удобная рубаха для тренировок. Но не обычная — с коротким рукавом и без застежек.

И я вкратце описал, как выглядит футболка.

— Отрезы ткани для такой рубахи я привез с собой. Пелагея! — крикнул я, опасаясь теперь оставаться наедине с женщиной во время примерки. — Неси ткань, — приказал я девушке, когда она зашла.

Маргарита Игоревна слегка покривилась при ее появлении, но уже не столь явно. Словно получила, что хотела, и может и желала бы большего, но в целом была удовлетворена. Ну и слава богу! Хотя полапать меня во время примерки, как я и подозревал, не отказалась. И даже вроде как невзначай прошлась рукой и по «тому самому» месту. Дом госпожи Угорской я покинул с облегчением, словно пройдя тяжелый бой. На улице лил дождь, окончательно успокаивая мое разгоряченное тело. А для себя самого я решил, что никаких больше приватных работ — только в присутствии посторонних. Особенно, если рисовать придется дам.

Глава 16

22 июня 1859 года

— Ты какой-то нервный, — заметил отец, стоило мне сесть в тарантас.