Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ) - Мельницкая Василиса

— Я не могу, — запротестовала я. — Я жду… кое-кого. Это его машина.

— Савелия Бестужева? Ему в ближайшее время будет не до тебя. А машину я закрою.

Он знает Бестужева? Впрочем, это не удивительно. Так почему я вновь почувствовала тревогу? Смутную, слабую. Но…

— Не делай поспешных выводов, Яра, — предостерег меня Александр Иванович. — Савелий выполнял мое поручение и присматривал за тобой. Полагаю, он захочет объясниться сам. Выслушай его, пожалуйста.

— Безусловно, — ответила я. — Так он эспер?

Спокойствие не давалось мне легко. Подозреваю, что без вмешательства Александра Ивановича я, и вовсе, устроила бы очередную истерику. А так… Собственно, что тут такого? Я же понимала, что меня не оставляли без присмотра. И Бестужев… не сделал ничего плохого. Только обманывал. Но, с одной стороны, он легко может сказать, что не врал, а недоговаривал. А, с другой, ему, скорее всего, запретили раскрывать секрет.

— Начинающий, — сказал Александр Иванович. — Завтра я смогу рассказать больше.

— А Матвей? Тоже?

— Матвей? — Казалось, он удивился. — Ах, да. Вы приехали вместе. Нет, Матвей не эспер. Он мой племянник.

Шах и мат. Зато понятно, почему Савелий привез Матвея именно сюда. Наверняка, где-то рядом находится управление Государственной службы безопасности. Я еще плохо знала Петербург, а управление видела только изнутри.

— С Матвеем все в порядке? — спросила я.

— В полном, — заверил меня Александр Иванович. — И все же… поговорим обо всем завтра. Я отвечу на все твои вопросы. Дай руку. И не пытайся повторить.

Он дернул меня в Испод резко, не дожидаясь, когда я сама сделаю шаг. И сразу же остановился.

— Смотри, — сказал он. — Внимательно наблюдай за происходящим, Яра.

Все ощущалось иначе. Воздух не был вязким, ноги не утопали в песке. Мы как будто стояли все там же, на улице, возле спорткара Бестужева. Только очертания предметов дрожали, как отражения в воде. А еще все казалось полупрозрачным, блеклым, выцветшим. И никого вокруг, ни единого человека, хотя на улице хватало прохожих.

— Это изнанка мира, — пояснил Александр Иванович. — Мы называем ее Исподом.

На меня он не смотрел — озирался по сторонам, словно ожидая нападения. И оно произошло. Темная тень, спикировав с крыши ближайшего дома, метнулась к нам. Александр Иванович вскинул руку, с нее сорвалась молния, и тень осыпалась пеплом. А он вновь сделал жест рукой, скручивая кисть, и пространство вокруг нас свернулось в воронку. Это все, что я успела увидеть прежде, чем воздух стал плотным, асфальт под ногами превратился в песок, а ажурные белые облака — в кровавые брызги на стремительно сереющем небе.

Шаг, другой… И мы вышли из Испода возле дома, где я теперь жила.

— Я специально показал тебе, что соваться в Испод без сопровождающего опасно, — сказал Александр Иванович. — Там есть кое-что и пострашнее теней.

— Ага, — кивнула я.

Как он это сделал? Свернул пространство? Даже не верится, что я тоже так могу.

— Всему свое время, Яра. Тебе многому предстоит научиться.

— Ага, — повторила я.

Мне все так же казалось, что Александр Иванович читает мои мысли. Но это эмпатия. И Савелий тоже эмпат. А они не только чувствуют эмоции, но и умеют их внушать.

— Иди домой, Яра.

— Вы не сказали, где мы встретимся завтра, — спохватилась я. — И когда.

— Савелий за тобой приедет после полудня.

— Обязательно… чтобы он?

— Желательно. — Александр Иванович внимательно на меня посмотрел. — Он лучше других подходит для того, чтобы стать твоим наставником. Но если ты категорически возражаешь…

Он не закончил фразу, позволяя мне «сделать правильный выбор». Я всей кожей ощущала, что должна согласиться. И… Да почему бы и нет!

— Не возражаю, — ответила я кротко.

К Бестужеву я, как минимум, привыкла. Возможно, на это Александр Иванович и рассчитывал.

Домой я зашла, чтобы переодеться. К вечеру становилось прохладнее, и я не хотела отказываться от ежедневной прогулки. После того, как узнала о том, что здание гимназии принадлежало Морозовым, меня туда тянуло.

Занятия еще на начались, но я имела право посещать гимназию в рабочие часы. Однако обследовать здание не спешила. Там сейчас нет учениц, и мой интерес заметят. Как минимум, директриса знает, кто я, так что байкой о поисках призрака не отделаться. Зато никто не мешал мне гулять по парку. Он открыт и для местных жителей, строго с шести и до десяти вечера. В основном, я встречала там пожилых людей или мамочек с колясками. Детям постарше в парке было неинтересно, так как таблички на цветниках и газонах напоминали о том, что гулять можно только по дорожкам парка.

Мне нравилось неспешно ходить по аллеям и сидеть на скамейке возле фонтана. А сегодня в уединении, и вовсе, появилась жизненная необходимость. Думать о случившемся, строить теории и делать выводы не хотелось. Зачем, если разговор с Александром Ивановичем еще впереди? Да и у Савелия, наверняка, есть собственная версия произошедшего.

Однако отвлечься не получилось. В мыслях неизменно присутствовал Савелий Бестужев. Я вспоминала наши встречи, разговоры, но уже под иным углом. И не могла избавиться от чувства стыда. Неприятно, когда тебя водят за нос, пусть и по чьему-то приказу.

А еще, пожалуй, я испытывала некоторое облегчение. Теперь можно не беспокоиться из-за того, что Бестужев в меня влюблен. Все это игра. Если только Александр Иванович не выбрал его мне в мужья. Мысль о том, что женщину-эспера используют для «размножения», все еще пугала.

Завтра. Я узнаю все завтра.

На парк опустились сумерки. В той части, куда я забралась, фонари отчего-то не зажглись. Заблудиться я не боялась, поэтому не спешила уйти. Наоборот, присела на скамейку, кутаясь в теплую кофту.

Воздух свежий. Сладкий, с ароматом хвои и цветов с ближайшей клумбы. Мне казалось, ветер приносил сюда и запах моря. Оно не так уж и далеко. Интересно, что теперь будет с учебой? Не заставят ли меня уйти из гимназии? У эсперов, наверняка, собственная программа обучения. Вот Савелий — практикант…

Тьфу! И снова о Бестужеве. Впрочем, это неудивительно. Он играл на моих чувствах. Я почти… Нет, я ему поверила, без «почти».

В кустах мелькнуло что-то светлое. Хрустнула ветка. Не собака, кто-то крупнее и выше. Садовник? Охранник? Я прислушалась к тишине, нарушаемой лишь шелестом листьев. Но если это кто-то из служащих, зачем ему прятаться в кустах?

— Сава, это ты? — громко спросила я. — Выходи.

Я предполагала, что Бестужев не захочет откладывать разговор. Антонина Юрьевна знала, что я гуляю в парке. Он мог меня найти.

В ответ кусты затрещали, но тот, кто прятался, не вылез, а, наоборот, убегал. Навряд ли это Бестужев. Он, хоть и гад, но не трус.

Я испугалась… и рванула следом. Будто это так важно, увидеть, кто прятался в кустах!

К счастью, безумие длилось недолго. Кусты я обогнула, не ломать же ветки. И за ними обнаружила сторожку. В ней, наверняка, хранили садовый инвентарь. На двери висел замок. Метрах в пяти виднелась стена главного здания гимназии. Где-то рядом отчетливо хлопнула дверь.

Я поежилась и поспешила к выходу из парка. Это ж додуматься надо, бегать за кем-то по кустам, когда вокруг ни души! Мало мне… приключений.

В любом случае, в кустах прятался не призрак. Он так не шумел бы.

Глава 38

К возвращению Александра Ивановича Савелий так ничего и не написал. Задание он получил простое: познакомиться с объектом так, чтобы выглядело это естественно. И находиться рядом, присматривать, не допускать сильных волнений, в ожидании, когда сила эспера начнет пробуждаться.

Для чего такие сложности, Савелию не объяснили. «Подумай, — сказал Александр Иванович. — Поймешь, добавлю балл к итоговой оценке».

«Она девчонка» — самое логичное объяснение. Провалится в Испод, и поминай, как звали. Отчего Яру не учили элементарной самообороне, Савелий не понимал. У него сложилось впечатление, что она ничего не знает об эсперах. А собственный план, и вовсе, казался гениальным.