Смута (СИ) - Алексеев Александр

Сидим, значит, мы на берегу под навесами из пальмовых листьев, попиваем эту гадость рисовую, закусывая фруктами, и вдруг с носового орудия нашего флейта стал подниматься дымок, а через несколько секунд и грохот выстрела долетел.

Мы все бросились к шлюпкам. А на берег сошло чуть не половина команды. Точнее, почти вся команда, сейчас там на корабли сыновья местных рыбаков, из которых я решил сделать моряков настоящих, а девяносто из ста европейцев сошли на берег.

Загрузились мы в шлюпки и помчались к стоящему в двух кабельтовых от берега флейту. Слава богу ветер попутный и на трех больших шлюпках, в том числе и на моей, смогли поставить парус.

Взбираюсь я на борт, бегу на мостик и вахтенный офицер докладывает, что с севера с вороньего гнезда увидели много парусов.

Я подошёл к борту и взял у вахтенного подзорную трубу. Уже и не надо взбираться на воронье гнездо, паруса и без этого видно. Пять трёхмачтовых джонок, которые мы уже и в Китае видели, и в Японии.

— Давайте встретим их книппелями, — потирая руки, старший помощник Гуго Ленц предлагает мне, при этом пушкари уже заряжают орудия, словно и не сомневаются в моём решении.

— Встречают по одёжке, — пытаюсь я скаламбурить.

Народ стоит открыв рты и глазами хлопает. Ну, возможно слишком тонкий юмор. Пришлось объяснять.

— Есть поговорка у русских: «встречают по одёжке». Это мне один русский купец за чаркой горилки объяснил. Вот вы предложили встретить японцев книппелями. Паруса — это одёжка корабля. Встретим по одёжке, то есть ударим книппелями по парусам. Вот вы олухи, не можете два плюс два сложить.

— О! Это есть весёлая шутка! — просиял наконец Гуго, — Гут. Ребята, давайте встретим их по одёжке.

Место действия: поле у городка Добрыничи (Русское царство).

Время действия: январь 1604 года.

Дмитрий Иванович, новоявленный российский царевич.

Сначала был неудачный штурм Новгород-Северского, а теперь вот неудача под Добрыничами. Как только закончились деньги в войсковой казне, то многие отъехали из армии и принялись грабить местных. Пришлось даже казнить двух казаков и поляка. Популярности в войске мне это не прибавило. Воины считали, если не можешь прокормить нас, то не запрещай грабить, а я запрещал.

Во время боя под Добрыничами я лично ходил в атаку и рубился с поместной конницей царя. И вот в последней нашей неудачной атаке казаки отхлынули от засевших за рогатками стрельцов, а подо мной пала лошадь. Мой «казачий рында» Баловень получил пулю в самом начале сражения и лежал в шатре лекаря. Поэтому я бился вместе с Анджием и Кирой. Анджей был мною послан на другой фланг за подмогой. Раненная Кира, как мне потом сказали, хотела привести мне другую лошадь, но потеряла сознание в лагере. Помочь мне было некому. Поляки и казаки готовились к отступлению из лагеря. И только моя служанка Услада умоляла казаков дать ей коня, чтобы спасти царевича. Нашёлся рядом сердобольный Дубыня, что посадил девочку в седло, перекрестил и дал запасную лошадь. Услада, улыбаясь, говорила ему:

— Я умею. Я в деревне даже охлябью без седла и уздечки ездила.

На поле то тут, то там звучали выстрелы и слышались крики убивающих друг друга людей. Я, с трудом волоча ногу, еле-еле шёл к нашему лагерю. Тут ко мне подъехала Услада, но ведомая ею запасная лошадь вдруг пала от попадания случайной пули и забилась в агонии.

Девочка спрыгнула, испуганно посмотрев на неторопливо приближающихся вдали всадников:

— Батюшка-царевич, давай быстрее.

Она помогла мне залезть на лошадь, а сама залезла сзади и обхватила руками. Приблизившаяся сотня царских касимовских татар наудачу пустила стрелы вслед уезжающему всаднику, боясь пойти рысью по заваленному трупами полю. Услада вдруг вздрогнула, расцепила руки и сползла с лошади. Я остановился, чтобы подобрать её. От татар в это время отделилась группа, чтобы взять меня в полон. Услада, со стрелой в спине, обернулась на татар и, не удержавшись на ногах, села. Захрипела, глядя на меня, пуская из рта кровавые пузыри:

— Беги батюшка, беги миленький.

Я, поняв, что спустившись не смогу подняться с земли, угостил лошадь шпорами и начал разгоняться в сторону моего пока ещё держащегося обоза.

Один татарин, увидев, что добыча ушла, решил проверить острие сабли. Вжик! И голова девочки покатилась по заснеженной сухой траве.

Глава 18

Место действия: Варшава(Речь Посполитая).

Время действия: февраль 1604 года.

Сигизмунд Ваза, польский король.

Каковы? Каковы мерзавцы эти курляндцы! Я же им большую часть их Меховой компании оставил. А они? Иж чего удумали? Тайно со шведами и пруссаками договариваться.

Так шведы это мои поданные, которые временно, я подчёркиваю, временно, подчиняются моему врагу. Но, я уверен, ждут моего возвращения в Швецию. Не зря же я купил десяток боевых галеонов у голланцев и полсотни торговых судов у Ганзы, чтобы съездить с войском за море и освободить моих верноподданных, а предателей казнить. Я на лето планировал этот поход, но, похоже, что для начала нужно вразумить курляндцев, а ещё и пруссаков привести к покорности. Они, что? Позабыли, как их предки на коленях приносили присягу верности польскому королю? Ну что ж. Придётся им напомнить.

Немцы, как правители Курляндии и Пруссии, всегда будут нашими холопами. ВСЕГДА! Нужно запретить их язык, их Веру. Пусть будут безмолвным покорным стадом пока мы будем их резать.

У пруссаков регулярной армии и военного флота нет, поэтому оставляем их на закуску. Никуда не денутся, на коленях приползут с контрибуцией. А вот в Курляндии недавно появилась армия. Ну, как армия. Так, пара полков пехоты и сотня поместных дворян-рейтар. Они что? Всерьёз думают тягаться с коронным войском? Да пяти хоругвий гусар хватит, чтобы разогнать эту шайку.

Повелеваю, собрать под Вильно пять… Нет, двадцать хоругвий гусар. Чтобы уж наверняка!

Повелеваю, внести на Сейм вопрос об отречении герцога Курляндии и о назначении туда нашего Верховного Бешютцера (Защитника).

Повелеваю, срочно нанять и отправить под Вильно две тысячи чешских имперских рейтар, что стоят под Вроцлавом. Император, надеюсь, окажет мне такую милость. Тем более, что в Курляндии их ждёт богатая добыча. Пройдёмся по Митаве, Риге и Виндаве огнём и мечом! ОГНЁМ И МЕЧОМ!

Ну, готовься Курляндия! Умоем тебя кровушкой!

Место действия: небольшая крепость Кромы на дороге от Орла к Путивлю.

Время действия: март 1604 года.

Иван Заруцкий, командир «русской сотни», бывший дядька бастарда-попаданца Виктора Вайса.

После боя под Добрыничами бежало казацкое войско в Путивль, а атаман Андрей Корела с пятью сотнями заперся в крепости Кромы. И моя сотня тогда аккурат подошла. Узнал меня, попросил помочь выстоять. А врагов было много. Всё войско царское подошло и встало лагерем вокруг крепости.

Ходили на приступ два раза. Оба раза мы отбились. За месяц по моей подсказке все хаты разобрали и сделали дома под землёй. Чтобы пуль и ядер не боятся.

Пришла недавно царская артиллерия, но калибр мелок, чтобы стены пробить. Стали огненные ядра к нам закидывать. Чтобы дома поджечь. А дома то все под землёй.

На приступ царевы войска больше идти не хотят. Ждут, когда мы от голода сдадимся. А мы уж и правда, последнюю собаку доели.

Если сдадимся, то все в железа нарядимся, а может и под топор пойдём. Атаман Андрей Корела, мой давнишний знакомец по походам на Крым. Вот он и говорит, что царь считает нас, казаков, голытьбой. По мнению царских воевод даже реестровый казак, по сравнению с польским шляхтичем был никто и звать его никак. Нам такой царь не нужен.