Японская война 1904. Книга четвертая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Что это? — Пауаре заметил, что на груди у каждого солдата выделяются два стальных кружка, и задал вопрос выданному французам сопровождающему.

— Первая — медаль за Ляоян, ее отливали из сплава с захваченных японских пушек. А вторая — за Инкоу, туда пошла сталь с японских крейсеров, сразу с обоих, что нам удалось потопить.

— Два крейсера?

— Два броненосных крейсера, — поправил капитана сопровождающий. — Второй, правда, лежит на глубине, но немного стали для медали мы достали.

— И что дальше? — сам у себя спросил Пуаре, но русский услышал его и принял это за новый вопрос.

— Дальше? — он и не подумал ничего скрывать. — Дальше Порт-Артур, дальше Япония и… все те, кто встал в этой войне против нас.

Жозеф Пуаре только кивнул в ответ. Про такое в утренних французских газетах почему-то совсем не писали.

Сижу, пишу письма и тихонько зверею.

Кажется, я понял, как великий князь Сергей Александрович решил со мной расправиться. Не сумел выпнуть из армии, так завалил письмами…

— Снова намекает, что за потери вам головой отвечать? — спросил сидящий рядом Огинский. Он тоже сейчас на письмах.

Если великим князьям и министрам я отвечаю лично, то вот со всеми остальными справлялся уже Алексей Алексеевич. Вообще, это было не обязательно, но у меня с репутацией сейчас непонятно что творится, вот я и решил воспользоваться моментом. А Огинский быстро ухватил суть. Девушкам отправлялись фотокарточки с пожеланиями. Дворянам — предложение вместе собраться, можно просто деньгами, и бить японцев. Бывшим военным и техническим специалистам — уже личное приглашение и обещание работы. А то, если раньше наши китайские мастерские справлялись, теперь же стало очевидно, что без подходящей базы мои задумки в жизнь уже не воплотить.

А я всего-то и хотел собрать простенький стабилизатор для пушек. Даже не замахивался на две плоскости, думал, выдержим горизонталь и ладно. Не смогли! А ведь там делов-то всего ничего! Гироскоп фиксирует отклонение от плоскости, электродвигатель вращает червячную передачу, та вращает колесо, а уже оно через рычаги или шестерни регулирует положение оружия. Просто же? Я искренне гордился собой, когда вспомнил все эти детали. Рассказал Мелехову, старейшине китайцев, и те заверили, что если и соберут что-то подобное, то не больше одного стабилизатора в месяц. И не факт, что он будет работать.

В общем, инженеры, особенно с практикой и опытом, были нужны как воздух.

Тут я вспомнил, что Огинский еще ждет ответа, прокрутил в памяти его вопрос и продолжил разговор как ни в чем не бывало.

— Уже не намекает, — я бросил взгляд на письмо от великого князя. — Кажется, он до этого рассчитывал, что японцы нас серьезно потреплют. А теперь просто до всякой мелочи докапывается. Мол, как мы могли потерять почти целую батарею пушек при штурме? Или почему не поставили противоторпедный бон перед захваченными торговцами и не сохранили их для России?

— Но ведь мы же на эти торговцы выманивали японские миноносцы! Чтобы они в свою очередь прикрыли крейсера, и те решились подойти! Пара ржавых корыт за еще один броненосный крейсер на дне — разве это не, считай, бесплатно? — Огинский даже вскочил на ноги от возмущения, потом замер, вздохнул и закончил уже спокойно. — А хотите, если там ничего серьезного, то я могу взять на себя еще и письма великого князя?

Было видно, что он сам не верит, будто кто-то может отказаться от возможности вести переписку с такой персоной, пусть и не по самому приятному поводу. Но лично я не сомневался ни мгновения. Встал, обнял поручика и совершенно искренне пожелал ему удачи и бесконечного терпения. Слава богу, у меня есть те, кому можно совершенно спокойно доверить все аппаратные игры и не сомневаться… Огинский не подведет.

А я наконец-то смог сосредоточиться на том, что на самом деле было важно. И пусть в подготовке к броску на Ляодун пока все тоже шло своим чередом, здесь я чувствовал себя на своем месте. Очень много времени уделялось тренировкам солдат и офицеров, отработке старых тактик и поискам новых. Броневики и «буханки» медленно, но уверенно принимались на вооружение. Да, они были тихоходными, не особо надежными, а броня… Ее всегда мало! Однако они появлялись, и в следующем сражении мы определенно сможем включать их в план операции не только на уровне отдельной роты, но и всей армии.

Я вышел на улицу и как раз встретил новенький взвод. Четыре машины со свежей броней и французскими пушками ехали в сторону полигона. То-то артиллеристы с «Сивуча» будут рады — теперь техники на всех хватит. Хватило бы людей…

А то ведь мы как начали выпускать броневики, так сразу и обнаружили, что железо железом, но к нему нужны еще и те, кто будут с ним управляться. И если водителей с механиками мы готовили сами, то вот артиллеристов хотелось готовых. А моряки — это люди, уже знакомые с 37-ми и 47-миллиметровыми пушками, которые и наведут, и выстрелят, и, если что, стукнут где надо, когда заклинит. Естественно, одних «сивучцев» было мало, но у нас нашлись еще несколько десятков неучтенных моряков в добровольцах.

Неудачное для русского флота начало войны многих оставило на берегу. Кто-то просто продолжил жить как раньше, кто-то выжидал шанса вернуться на море, а кто-то пошел туда, куда его были готовы взять. А кто собирал больше всех добровольцев? Правильно, 2-й Сибирский! В общем, на один батальон броневиков стрелков набралось, но… Прям впритык! А дальше — под новые машины, на случай потерь — нужно было срочно учить новых. И мы этим занимались, но когда еще новички смогут уверенно встать вровень со своими опытными товарищами?

Время… Все упиралось в него, и именно его у нас не было.

Главная армия, несмотря на готовность японцев отступать, каким-то чудом умудрилась застрять еще в начале Ляодунского полуострова. И тот же Линевич был готов дать нам буквально пару недель, но потом ждал 2-й Сибирский на направлении главного удара.

Фельдфебель Тюрин лежал и смотрел, как правее них идет в атаку 18-я рота 1-го Сибирского корпуса. Они были знакомы с поручиком Сапиным и фельдфебелем Грузовым, и те хорошо подготовились. Сползали на разведку, передали артиллерии самые точные координаты японских укреплений, закупились пуховиками, касками и гранатами… И вот после часовой подготовки две сотни человек, разбившись на небольшие группы, короткими перебежками рванули вперед.

Тюрин сжал кулаки: это тоже его идея. В госпитале он успел пообщаться с теми, кто видел, как работает 2-й Сибирский, и когда обида на их успехи немного улеглась, он же и предложил опробовать их тактику. И вот 18-я рота уже совсем близко. Враг установил перед позициями два ряда колючей проволоки, но в каждом взводе есть солдаты, которые тащат бревна. Они помогут придавить и перебраться через ограждение, причем не в одном месте, где их могли бы накрыть артиллерией, а по всей линии фронта.

— Ну, давайте же! — сжал кулаки Тюрин.

До колючей проволоки оставалась всего пара метров, когда под ногами бегущих впереди всех Сапина и Грузова что-то взорвалось. Мины! Организованная сила, которая еще мгновение назад знала, что и как будет делать, разом потерялась… Сейчас кто-то закричит «назад», и они и вовсе собьются в толпу. А японцы как раз начали высовываться из окопов, готовясь вести огонь по подставившемуся врагу.

— Господин фельдфебель, — ефрейтор Глыбов тоже все видел. — Может, поможем?

Помочь? Такое простое и понятное слово. Вот только нет у них приказа, и тогда, даже если все пройдет идеально, если они и спасут 18-ю роту и японскую позицию возьмут, именно ведь с него, Тюрина, спросят, а зачем он полез вперед. Зачем подставил своих солдат.

— Ваше благородие, — фельдфебель Тюрин не смог себя побороть и просто подполз поближе к командиру роты, поручику Красову. — Может, поможем?

Поручик молчал. Тюрин сначала подумал, что того накрыло от страха, такое иногда бывает с молодыми офицерами. Протянул руку, хотел было предложить свою флягу с купленным еще в госпитале коньяком, но Красов неожиданно уронил голову и сполз в сторону… На груди у него расплывалось красное пятно. Случайная пуля, которая нашла свою цель почти за две тысячи метров от чужих позиций. Тоже бывает…