Мажор : На завод бы шел работать! (СИ) - Таннер А.

Взгляды всех девчонок и парней в палатке были устремлены на меня. Неужто Зина - это я? Я внимательнее пригляделся и узнал ребят. Это была та самая группа туристов, которую мы с Толиком жарким августовским днем встретили в Москве. Крепкий молодой парень с широкой улыбкой, по виду - не самый старший, тем не менее, был у них главным. Один из мужчин был на вид совсем взрослым - за тридцать явно. Тем не менее, он, как и все остальные, безоговорочно слушался руководителя - Игоря.

- Я... - начал я, совершенно не зная, что придумать, чтобы не выглядеть дураком.

Однако Игорь меня неожиданно выручил.

- Нет, - решительно сказал он. - Отбой. А то до утра засидимся. Дежурный - Рустик.

- Ладно. Отбой - значит, отбой, Игорь, - послушно согласилась девочка, изначально желавшая еще чайку. - И правда, давайте спать.

Ее я тоже узнал - это была Люда, одноклассница Мэла и подружка Зины. А Зиной... Зиной, кажется, был я. Посмотреться бы хоть в зеркало, понять, как я выгляжу, и с чего вдруг меня считают девчонкой.

Зеркала под рукой у меня не было - возле меня лежали только чьи-то валенки, теплые меховые куртки, какая-то посуда, ведра, топоры, и множество каких-то других вещей. Поверх одного из рюкзаков аккуратно лежал фотоаппарат "Зоркий". При его виде мне снова стало жаль бедного Деньку. Да, еще совсем недавно парнишка бодро вышагивал к магазину, предвкушая покупку... А теперь лежит с пробитой головой. Можно сказать, повезло, в сравнении-то с тетей Люсей.

Впрочем, можно было и не смотреться в зеркало, чтобы понять, что ни у недавнего московского мажора Антона, ни у деревенской "лимиты" Эдика никогда не было таких кудрей и таких маленьких ручек с длинными красивыми пальцами. Да и рост такой маленький у меня был только классе в седьмом, наверное. А потом я резко скакнул до метра восьмидесяти пяти. Даже странно снова быть таким маленьким. Неужто я опять попал в чье-то тело, и началась новая глава моей жизни? Теперь снова придется приспосабливаться, только на этот раз - уже к походному быту?

Ребята тем временем улеглись вповалку в палатке, накрывшись куртками и одеялами - все, кроме незнакомого паренька, который сидел у входа. Игорь погасил фонарь и сказал:

- Рустик, посматривай, что да как. Не спи.

Паренек, сидевший у входа, кивнул. Парни и девушки еще о чем-то пару минут разговаривали, а потом уснули. Решил попытаться заснуть и я. Однако, как только я провалился в неглубокий сон, раздался жуткий грохот. Все мигом подскочили. Раздались чьи-то крики. Меня откинуло на кого-то из ребят. А потом я почувствовал, как все мое тело пронзила жуткая боль.

Глава 21. Опять в чужом теле

Ударило что-то тяжелое. Потом еще и еще. Нашу старенькую армейскую палатку, сшитую из двух других палаток, смяло, будто карточный домик. Меня отбросило в другой конец.

Я ударился о кого-то из лежащих и охнул. В глазах потемнело. От боли меня аж скрючило. Я съежился и застонал. Было ощущение, будто по моим ребрам проехали катком. Дышать было очень больно. Сильно болела голова.

Что случилось?

Меня резко затошнило. Я попытался встать, но запутался. Рухнула какая-то опора, подпиравшая стенку большой палатки. Я ничего не мог разглядеть. Стояла кромешная тьма. Вокруг меня кричали и стонали другие люди. Им, видимо, тоже сильно досталось.

- Рустик! Рустик! - кричал женский голос. - Очнись!

- Юрик! Юрик!

- Саша!

- Игорь!

- Помогите! Меня придавило!

- Зина! Зина! Ты где? - звал меня кто-то.

- Я тут! - отозвался я женским голосом.

- Срочно уходим! Тут же! Кто может идти, идите! Может снова ударить!

Я сунул руку в карман в поисках хотя бы чего-то, что поможет мне и моим товарищам вылезти из плена. Повезло! Попался нож, самый обычный, складной. Непривычно маленькой рукой я достал, раскрыл его и сделал большой надрез на палатке.

- Без паники! - произнес хриплый голос. - Выходим!

- А вещи? - спросил кто-то.

- Выходим! - снова жестко сказал Игорь и застонал. Он, скорее всего, тоже был ранен, но, как руководитель группы, не мог себе позволить слабость. Я услышал, как, сцепив зубы от боли, он крикнул: - Отзовитесь каждый! Выходим! Все на выход, живо!

Крепкая брезентовая ткань резалась плохо. Нож, наверное, был еще туповатый, совсем новый. Наконец мне удалось сделать два больших надреза. Да уж, трудновато пацану быть в теле девушки, пусть и закаленной походами.

Я рванул на себя край разорванной палатки и высунул голову наружу. Меня обдал свежий и очень холодный воздух. Вокруг была непроглядная темень.

- Выходите! - скомандовал Игорь. - Рустик, аккуратно двигай Сашу. У него, кажется, сломаны ребра.

Я сделал несколько глубоких вздохов. Стало чуть легче... Крики раненых ребят почему-то становились все тише, а потом и вовсе исчезли. В лицо больно били крупинки снега. Метель становилась все сильнее и сильнее. Мне очень хотелось спать. Но спать было нельзя.

- Замерзнешь! - кто-то больно хлопнул меня по лицу. - Нельзя спать, Зина, нельзя! Уходим!

Потом видение сменилось.

Я шел по снегу, холодному, склизкому, мокрому... На одной моей ноге был лыжный ботинок, на другой - просто несколько шерстяных носков, одетых один поверх другого. Мне было очень холодно. Я не знал, зачем я иду и куда. На мне была чужая куртка. Она уже больше не понадобится ее хозяину.

Кое-как я все же дошел до костра и просто сунул озябшие руки в желтые, горячие языки пламени. Немного поодаль лежали двое. Те, с которыми мы еще несколько часов назад пели песни у костра и бодро готовили ужин из концентратов. Те, которые, греясь с кружкой чая в палатке, вместе с нами обсуждали планы на жизнь после возвращения домой окончания института... Никто еще не знал, что скоро все изменится, и будет выбор - либо замерзнуть, либо снять одежду с умерших товарищей.

- С ума сошла? - рявкнул взявшийся неизвестно откуда Игорь, руководитель группы. Одной рукой он схватил меня за воротник и сильно оттащил назад. Я заметил, что другой рукой он, охая, держался за ребра. - Сгоришь!

Мне было все равно. Хотелось просто согреться - настолько я озяб.

Была жуткая метель. Разрезанная палатка, заваленная снегом, стояла совсем рядом, но ее было почти не разглядеть - резала глаза снежная сечка. Еще полчаса назад мы, компания из девяти туристов, укрывшись ватниками и одеяла, мирно посапывала в палатке. А теперь - все. Ребята срезают куртки с товарищей, с которыми еще недавно весело болтали.

Несколько дней назад мы начали свой маршрут: сложили вещи на подводу, встали на лыжи и отправились в заброшенный поселок. Там был какой-то пустующий домик, в котором мы и заночевали. А потом нас стало на одного меньше - заболел один из Юриков. У него нога побаливала уже давно, но он все равно ходил в походы - думал, так будет закалять себя. А после того, как мы проехали в открытом кузове, он и вовсе занемог. Решили, что Юрик сходит с маршрута и едет домой лечиться. С Юриком мы тепло попрощались. Они даже сфотографировались с Людой в обнимку. А потом Юрик отдал нам свои вещи и с подводой вернулся назад.

А мы пошли дальше. Вышли из из 2-го Северного, прошли на лыжах вдоль реки Лозьвы и там заночевали. А потом наша группа прошла к Ауспии по тропе манси, местного народа. Так мы во главе со смелым и решительным Игорьком и шли дальше - по санно-оленьей тропе. А в последний день января наша группа подошла к высоте 1079. Мы хотели было подняться, но осуществить задуманное помешал сильный ветер.

Наш Игорек решил: делаем лабаз в долине Ауспии, где оставляем основные запасы, а потом снова идем на гору. Там мы и поставили нашу палатку - обычную армейскую, сшитую из двух, чтобы в ней могли уместиться десять человек в походе. Палатку мы поставили основательно, крепко, "фирменно" - нам, закаленным в походах, это было сделать легко. Выровняли площадку, уложили креплениями вниз восемь пар лыж, а на них и поставили палатку. Ножик, которым я потом ее разрезал, мне, то есть Зине, подарил Мэл - тихий, скромный парень с невероятно теплыми карими глазами...