Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад

— Я и без бумажки сыграю на разрыв аорты, но с бумажкой будет веселее, — попытался улыбнуться я, потому что из-за нервного напряжения даже улыбка мне стала даваться с большим трудом.

— Этот вопрос решили, — тихо пробубнил Андрей Старостин. — Теперь по составу, — на этих словах он убрал талон, а вместо него поставил шахматную доску, на которую высыпал одиннадцать белых шашечек. — Бесков в предынфарктном состоянии, Николай Петрович тоже сейчас плохо соображает, давай ещё раз выкладывай свои мысли.

— Мои мысли с выходных не изменились, — сказал я. — Парни из Киева первоклассные мастера, но мы с ними не сыграемся, они привыкли к другому футболу. Поэтому завтра мы должны выйти на поле в следующем составе: вратарь Дасаев, в центре защиты Бубнов, правый центральный защитник Пригода, левый центральный Чивадзе. Полузащита полностью спартаковская: Хидиятуллин, Шавло, Гаврилов, Черенков и Заваров. Никто в союзе лучше этой пятёрки не может контролировать мяч. Нападение: чуть левее на острие атаки предлагаю поставить Кипиани, а я займу привычное место под нападающим и чуть-чуть правее. Через левый фанг будут вести атакующие действия Шавло, Чивадзе и Кипиани с подключением Гаврилов. А через правый фланг буду работать я, Черенков и Заваров, также с подключением Юрия Васильевича.

— А куда ты предлагаешь деть Бабушку? — Старостин взял дополнительный белую шашку, намекая на Виталия Старухина. — Ведь Бабушка нам помог разгромить Румынию?

— Выпустим во втором тайме вместо Кипиани, когда соперник подустанет.

— Ладно, иди, отдыхай, — пророкотал Андрей Петрович. — Или может быть есть ещё какие-то просьбы и пожелания?

— Есть, — кивнул я, встав из-за стола, — нужно зарегистрировать ещё одну песню «Кленовый лист».

— Кто о чём, а вшивый о бане, — расхохотавшись, хлопнул себя по лбу ладонью Старостин. — Иди, решу этот вопрос, если, конечно, ты решишь самый главный на сегодня вопрос. Отдыхай, музыкант на мой голову.

«После такой накачки под утро бы уснуть, — подумал я, выходя из комнаты Андрея Петровича. — Бедные советские спортсмены, тут и спиться недолго от такого нервного перенапряжения».

— Добрый вечер, уважаемые товарищи телезрители, — сказал в микрофон Николай Озеров, зябко поёжившись от проникающего в комментаторскую кабинку холода, когда на заснеженное поле Центрального стадиона имени Ленина выбежали две футбольные команды. — Мы начинаем свой репортаж о важнейшем матче в 6-ой отборочной группе между сборными СССР и Финляндии. Сразу хочу напомнить, что наших гостей с берегов Балтийского моря устраивает любой ничейный результат. Нашим же парням требуется только победа с разницей в семь шайб. Извините, оговорился, просто за окном сейчас замечательная хоккейная погода, минус 8 градусов Цельсия, снег, и побеждать нужно именно что с хоккейным счётом. Итак, матч начался. Сборная СССР играет в красных футболках, белых трусах и в красных вязаных шапочках. Гости вышли сегодня в белой форме. Коротко о составах играющих команд…

— Контроль мяча! Контроль! — рявкнул я в третий раз за первые пять минут игры, так как парни, которым почти неделю промывали мозг чиновники разных уровней стали вытворять на футбольном поле чёрт-те что.

Даже пофигист Юрий Гаврилов вместо кроткого и среднего паса точно на ногу партнёра, шибанул мяч куда-то в сторону углового флажка, чтобы его товарищ Шавло не застаивался на морозе. Кстати, играть в таких условиях мне доводилось не раз. Во время зимних мини-футбольных турниров бывало бегал и при более низких температурах. Поэтому через пять минут я окончательно освоился и, выбросив из головы всё то, что бубнили спортивные чиновники, полностью погрузился в игру.

— Контроль мяча! — крикнул я. — Не суетимся, мужики! Успокоились! Суетой делу не поможешь!

— Держи, капитан! — усмехнулся Вагиз Хидиятуллин, отдав мне мяч, за которым я прибежал на свою половину площадки.

Как это ни странно, прямо перед игрой Николай Петрович Старостин вручил капитанскую повязку в мои руки, добавив дополнительной ответственности и дополнительного нервного стресса. «Ничего, — прошипел я про себя, накрутив финского футболиста, который все пять минут следовал за мной по пятам, — первый забьём, дальше будет легче».

— Заварчик! — рявкнул я и, отдав ему длинную передачу на правый фланг, сам же устремился вперёд.

Заваров вторым касанием отпасовал на Черенкова. Фёдор в свою очередь придержал мяч на пару секунд, прикрывая его корпусом от полузащитника гостей. А когда я как следует разогнался, то он катнул этот мяч мне на ход. Благодаря чему я проскочил сразу двух игроков команды соперника. И стадион впервые одобрительно загудел, потому что я и Давид Кипиани оказались вдвоём против троих футболистов сборной Финляндии. Один финский игрок тут же выдвинулся на меня, второй принялся его страховать, а третий нагло схватил нашего грузинского форварда за футболку.

И в следующую секунду я сильно и точно шибанул мячом в направлении Кипиани и, не думая как он его остановит, по большой дуге стал оббегать двух финских защитников. Слава футбольным Богам скорость для такого манёвра я имел подходящую. И горячие финские парни даже не успели нарушить правила, чтобы меня как-то придержать или уронить. Теперь требовалось, чтобы Давид Кипиани догадался сделать обратный пас на ход. И он это сделал, всё же игра московского «Спартака» и тбилисского «Динамо» были в чём-то схожи.

— Давааай! — заорали болельщики, которых набилось на трибуны стадиона под самую завязку.

И под этот непрекращающийся вой я выбежал один на один с финским голкипером Сеппо Сайраненом. «Обыгрывать по такому катку не вариант», — в доли мгновений понял я и, дождавшись, когда друг Сеппо прыгнет мне в ноги, ударил низом с носка, пропихнув мяч под телом голкипера. И через секунду первый мяч спокойно вкатился в ворота нашего соперника.

— Даааа! — заорал я во всю силу своих легких, а затем тихо прошептал, что первый пошёл.

— Молодцы, ребятки, молодцы! — встретил нас аплодисментами в раздевалке Николай Петрович Старостин. — 4:0 — это очень хорошо. По такой снежной погоде просто замечательно! Саша Бубнов — красавец, вовремя подключился к атаке, — похлопал дед по плечу нашего крупногабаритного защитника, который перед свистком на перерыв чуть ли не с мясом запихал мяч, поданный с углового. — Федя, дай я тебя обниму, — «дед» прижал к себе Черенкова, который в середине тайма, пока я и Давид Кипиани толкались в штрафной площади с горячими финскими парнями, двумя дальними ударами забил два важнейших мяча. — Молодец, Феденька, молодец. Сейчас все пьём горячий чай, и осталось ещё чуть-чуть поднажать. Володя, подойди, — прихватил меня Старостин за плечо и тут же зашептал, — как считаешь, замены нужны?

— Можно после 65-ой минуты выпустить Бабушку, — кивнул я. — Пусть финны ещё немного поднаедятся, тут мы и выложим последний козырь.

— Не хотел говорить, — тихо крякнул «дед», — на стадионе видели представителя сборной Греции.

— С чемоданом?

— Почему с чемоданом? — пожал плечами Старостин. — С чемоданом на стадион не пускают, с сумкой.

— Если греки приехали с сумкой, значит в сумке деньги, а если в сумке деньги, то сейчас финны костьми лягут, — пробормотал я. — Мужики, дело принимает серьёзный оборот! — произнёс я на всю раздевалку.

— Какой такой оборот? — возмутился Давид Кипиани. — Что ты говорыш, дорогой? Снэг, лэд, мэтэль! Ты мне скажи, я хоккэист или футболист?

— Хоккеист, Давид, хоккеист, — усмехнулся я. — Потому что трус не играет в хоккей.

— Молодэц, правилно говорыш, — улыбнулся Кипиани.

— Греки привезли целую сумку денег, и теперь горячие финские мужики будут зубами грызть ледяной газон, но нужную разницу в счёте нам сделать не дадут, — наконец закончил я свою мысль.

— Эээй! — махнул рукой Александр Чивадзе. — Я сразу говорил, что играт нужно было в Тбилиси. Мы бы так встретили финскую дэлэгацию, чтобы они бы на полэ не вышли.