Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс

Полковник вынул из наружного кармана рубашки сигару, которой он заранее запасся после столовой, неторопливо раскурил, блаженно выдохнул ароматным табачным дымом и снова вгляделся в серое безжизненное лицо Лео.

– Ни жизнь, ни смерть не могут повлиять на моё мировоззрение, уж такой я зануда и педант… И всё же почему-то мне кажется, что жизнь вот только теперь и начинается. Как будто ничего до этого не было или было уже в другой жизни, в прошлой. Похоже, работы за последние сорок лет для Команды «Альфа» насобиралось – расхлёбывать теперь хватит до Второго Пришествия или уже Третьего? Но знаешь что, пэпээсница, почему-то меня это даже… радует.

Гэбриэл курил, всё так же вглядываясь в серое лицо Лео… На него вдруг нахлынула череда длинных и болезненных воспоминаний: разрушенный землетрясением дом, мир другими глазами, армия, война, Корея, разведка, другие страны, снова война – Вьетнам и Команда «Альфа»… предательство и снова – предательство, мир другими глазами и вновь – по тому же кругу раз за разом! Как будто что-то заклинило в его жизни, как на старой заикающейся пластинке. Ему было странно осознавать, что всё так необычайно обернулось, как в каком-то голливудском фантастическом блокбастере: сорок лет фактической смерти в криогенной камере, чудесное «космическое» воскрешение, живой полковник Бэкквард опять дышит ему в спину, его парни – живые и здоровые… а ещё – Миша, Танго, Чукки, Андрей – генокер, Джон Румаркер – гений и давно выпавший из времени учёный-монстр, учёный-«франкенштейн»… и Лео – внучка Джона, последняя его надежда…

Гэбриэл остановил свой расплывающийся взгляд на лице Лео и внимательно всмотрелся в черты космического ребёнка. Просто невозможно поверить, что ей тридцать семь… четырнадцать – самое то, самое большее… Удивительно! Ребёнок – рождённый в космосе, и он – старый солдат и пожизненный беглец: судьба как одна! Те же потери, та же отчуждённость от мира, та же странная замкнутость, роднимая с одиночным и добровольным отшельничеством. А ведь это только начало… Но Лео – её нельзя назвать даже женщиной, даже девушкой – сущий пацан: упёртый подбородок, бескровные чёрные губы, славянский бесформенный нос, европейский разрез идеально посаженных глаз, несколько лопоухие уши – как это обычно у дворовых мальчишек, непослушная структура слегка вьющихся длинных волос старого золота – так до сих пор и стянутых в низкие «набитые» хвосты на металлической подушке… и ещё – эти короткие серые деревянные реснички… а глаза – какие они?.. за столом – во время «фужерного припадка» её глаза готовы были спалить всех вокруг своим сжигающим криогенным холодом: глубинная разрезающая на кусочки сталь с ярким синим ободком и золотой лучистой короной вокруг чёрного пульсирующего зрачка – такой взгляд бывает только у загнанного в угол раненого волка… А это тело подростка! Пять футов с кепкой? И даже под одеялом проступают все кости как есть. А за её постоянным и, кажется, единственным джинсовым комбинезоном, вообще ничего не проступает. Пацан – пацаном, если бы не два несерьёзных хвоста… А этот чёртов характер! Не доведись, когда с таким зверёнышем в тёмном коридоре по-хорошему не разминуться. Ну кто такое чудо природы замуж когда-нибудь возьмёт? Тридцатисемилетний подросток с детской грудью, бешеным темпераментом и уже давно съехавшей крышей. Да ещё ППС! В такие войска идут или фанатики, или совсем – пропащие. Нет! Парни за такими не бегают: таких боятся, как огня, как дикого необузданного пожара в пересохших прериях, или наоборот – готовы умереть за такое вот недоразумение… Да-а, видно и вправду перевелись мужики на земле: четыре бабы сидят в бункере – безвылазно. И какие бабы!

Полковник видел край татуировки, выглядывающей из-под рукава её серо-зелёной футболки, но никак не решался рассмотреть её полностью, – он точно знал, что там… Гэбриэл нерадостно вздохнул и подвернул короткий рукав. Двукрылый Георгий Победоносец на крылатом коне, пронзающий копьём змея и попирающий его копытами своего коня! Такие знаки отличия использовались только во времена побоищных войн: это неписаный закон всех военных… Вот они – настоящие парни Последней Войны! Хотя от Лео, кажется, можно ожидать ещё и не такого. Впрочем, что он может судить об этом маленьком сказочном эльфе, заблудившемся на перекрёстке миров – настоящем «крылатом» солдате. Для Лео каждый день – война! Война с генетическими уродами, с минами, с самой собой… И разве он сам не такой? «Георгий Победоносец, поражающий змея»: крылатая татуировка на правом плече – только для смертников, только тот, кто сам приговорён судьбой войны, кто отправил на тот свет свою первую боевую сотню и вернулся с того света, над кем довечно будет висеть дамоклов меч военного трибунала – только тот имел законное право носить такой особый знак отличия… Ничего святого не осталось в этом жалком мире – ничего! Мир поменялся, ритуалы остались те же.

Гэбриэл закрыл татуировку и в который раз всмотрелся в спокойное лицо Лео: серое безжизненное лицо подростка… Всё меняется – ритуалы остаются. Такого же Гавриила он заработал в Корее. «Счастливые» обладатели «Победоносца» и Красавчик, и Мэлвин, и Зулу.

– Что ж! Нашего полку прибыло: добро пожаловать в Клуб Профессиональных Убийц! Проблемы – это то, без чего «архангелы» жить не умеют, – Гэбриэл переложил правую кисть Лео на свою широкую ладонь. – И вот эти маленькие квадратные ручонки ставят противопехотные мины? Может, прав Джон: стоит ли существовать расе, которая прикрывает свои задницы вот такими детскими ладонями, изрезанными шрамами вдоль и поперёк.

Рука Лео вся в старых и рваных, давно залеченных шрамах, так и осталась лежать внутри ладони Гэбриэла: ему казалось, что так он передаёт этому солдату часть своей жизненной энергии – большее, что он мог сделать для этого солдата на этот момент.

– Гэбриэл, проснись… Гэбриэл!! Хватит дрыхнуть: сорок лет спал – не выспался. Говорю, штаны пропалишь!!

Полковник открыл глаза, вытащил давно потухшую сигару из сцепленных зубов и повернул голову на голос профессора:

– Я не сплю, Джон.

– Ага, как же! Я тут в лаборатории уже как два часа работаю: отправил Андрея принудительно отсыпаться, а сам тут – с вами, с обоими, вошкаюсь.

– Два часа?! И я ничего не слышал… Не может быть! Чёрт! Вот так разведка.

– Да ты на сигару свою посмотри – инеем покрылась! Ты как заснул, сразу же сработала автономная пожарная система: в комнате в локальной точке путём направленного пучка на несколько секунд стало «сыро» – твоя сигара заледенела, Гэбриэл.

Полковник покрутил сигару в пальцах:

– Точно – сырая… А я ничего не почувствовал.

– Я же сказал: локальная выборка, а не общая тревога. Общая система защиты криобункера сама решает, как и в каком направлении действовать.

– Удивительно, как за сорок лет прогресс ушёл в заоблачные дали.

Профессор как-то странно посмотрел на полковника, но не стал больше распространяться на данную тематику.

– Если бы мне не надо было сделать перевязку на руке Лео, я бы не стал тебя будить… И кстати! Убери свою заразную лапищу от руки Лео. Если ты держишь её за здоровую руку, это ещё не значит, что твои микробы не переползают на раненое место. Хватит того, что ты притащил в лабораторию кусок моего миртового дерева, варвар!

Гэбриэл только теперь почувствовал, как затекла от самого плеча его рука: он так и заснул в кресле, удерживая в своей ладони руку Лео. Полковник неловко вытащил свою ладонь из-под руки Лео, но своего смущения постарался ничем не выдать.

– В твоём стерильном криобункере даже рук не нужно мыть, Джон: здесь, наверное, и микробу угла не найти… И не дави меня своим миртовым деревом! Или ты думаешь, я не заметил, что ты ревнуешь своё дитяти даже к лабораторному столу, на котором она находится в полумёртвом состоянии чаще, чем общается с живыми.

Профессор хитро прищурился:

– Иди сюда, клещ заумный! Смотри, как правильно накладывать перевязочный пластырь на рану такого типа.

– Ну будто я не знаю, Джон!