Непобедимый 4. На излом (СИ) - Тыналин Алим

Глава 20

Двойная жизнь

На следующий день меня разбудили первые лучи тегеранского солнца, пробивающиеся сквозь тонкие бежевые шторы. Я открыл глаза и несколько секунд лежал неподвижно, уставившись в потолок, где медленно вращались лопасти старомодного вентилятора. Комната небольшая, но уютная: темное дерево мебели контрастировало с светлыми стенами, создавая ощущение тепла и комфорта.

События прошлого вечера — ужин с Фаридой, подозрительные мужчины в ресторане, прогулка по ночному Тегерану и тот поцелуй — все это казалось теперь каким-то сюрреалистичным сном. Я чувствовал странное смешение эмоций: волнение от воспоминаний о Фариде и тревогу от осознания потенциальной опасности.

Сел на кровати и потер лицо руками, пытаясь прогнать остатки сна. Взгляд упал на наручные часы на прикроватной тумбочке — шесть тридцать утра. Рядом с часами лежала потрепанная фотография родителей и сестры, которую я всегда возил с собой. Улыбающиеся лица словно напоминали о доме и о том, как много зависит от его выступления на чемпионате.

Через час тренировка, а после… Я вспомнил о странном звонке, который получил поздно вечером. Какой-то человек, представившийся сотрудником посольства, попросил прийти сегодня для «важного разговора». Голос звонившего был спокойным, но в нем чувствовалась сталь, не оставляющая сомнений в серьезности ситуации.

Встав с кровати, я подошел к окну и отдернул шторы. Тегеран уже просыпался: на улицах появлялись первые прохожие, открывались магазины. Где-то вдалеке слышался призыв муэдзина к утренней молитве, его мелодичный голос разносился над просыпающимся городом.

— Что же ты делаешь, Волков? — пробормотал я себе под нос, вспоминая о Фариде и о своих подозрениях.

Провел рукой по коротко стриженным волосам, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи от нарастающего стресса. Оно мне надо? Ввязываться во что-то опасное, но не мог же я игнорировать интуицию. Годы тренировок еще из прошлой жизни научили доверять инстинктам, и сейчас они кричали об опасности.

Спортивный зал гостиницы представлял собой просторное помещение с высокими потолками и большими окнами, выходящими на внутренний двор. Стены украшены плакатами с изображениями известных иранских спортсменов и мотивационными надписями на фарси. Запах пота и резины от тренажеров наполнял воздух, создавая знакомую атмосферу напряженной работы.

Когда я вошел в зал в семь часов, он был почти пуст. Только пара его товарищей по команде уже разминались в углу. Леша Федоров из Свердловска, коренастый парень с добродушным лицом, и Сергей Данилов из Омска, высокий блондин с серьезным взглядом. Я кивнул им и направился к тренажерам, чувствуя на себе их любопытные взгляды.

Начав с легкой разминки, я постепенно увеличивал нагрузку. Физическая активность помогала прочистить голову, сосредоточиться на предстоящих соревнованиях. Пот струился по лицу, футболка прилипла к телу, но я приветствовал эту боль и усталость. Они помогали отвлечься от тревожных мыслей.

Но даже посреди интенсивной тренировки мысли о вчерашнем вечере и предстоящей встрече в посольстве не оставляли меня. Образ Фариды то и дело всплывал перед глазами, заставляя сердце биться чаще. А воспоминание о подозрительных мужчинах в ресторане вызывало холодок по спине.

— Витя, ты в порядке? — голос Степаныча вывел из задумчивости.

Я и не заметил, как подошел тренер. Степаныч стоял рядом, скрестив руки на груди.

— Ты сегодня какой-то рассеянный.

Я вытер пот с лица полотенцем. Дыхание тяжелое, сердце колотилось.

— Все нормально, Олег Степанович. Просто… не выспался.

Тренер внимательно посмотрел на меня, и я почувствовал, как этот взгляд словно проникает в душу. За время совместной работы Степаныч научился читать настроение подопечных как открытую книгу.

— Помни, Волков, главное — сосредоточиться на соревнованиях. Не позволяй ничему отвлекать тебя. Вся страна на тебя надеется.

Я кивнул, чувствуя укол вины. Тренер прав, но как ему рассказать о моих подозрениях и предстоящей встрече в посольстве? Груз этой тайны давил на плечи, заставляя чувствовать себя предателем перед командой и тренером.

После завтрака я отправился в посольство. Время до соревнований еще осталось достаточно.

Советское посольство в Тегеране представляло собой внушительное здание сталинской архитектуры, резко контрастирующее с окружающими его персидскими постройками. Массивные колонны поддерживали тяжелый фронтон, украшенный советской символикой. Серый камень фасада, нагретый утренним солнцем, казался неприступной крепостью.

Я на мгновение остановился перед массивными коваными воротами, раздумывая, что там будет дальше. Капли пота стекали по спине под легкой рубашкой. Вокруг сновали прохожие, спеша по своим делам и не обращая внимания на меня, застывшего перед посольством.

Охранник у входа, крепкий мужчина в форме с каменным лицом, внимательно изучил мои документы. Его взгляд скользнул по моему лицу, словно пытаясь запомнить каждую черту. Наконец, он кивнул и пропустил меня внутрь.

В прохладном вестибюле, где мраморный пол и тяжелые портьеры создавали атмосферу торжественности, меня встретил мужчина средних лет в строгом сером костюме. Его невзрачное лицо казалось специально созданным, чтобы не запоминаться.

— Товарищ Волков? Следуйте за мной, пожалуйста, — сказал он без лишних приветствий. Его голос был таким же безликим, как и внешность.

Мы прошли по длинному коридору, украшенному портретами Ленина и Брежнева и флагами СССР. Шаги гулко отдавались в тишине, нарушаемой лишь тихим гудением люминесцентных ламп. С каждым шагом я чувствовал, как нарастает напряжение. Что ждет в конце этого коридора?

Кабинет, в который меня привели, был небольшим и скромно обставленным. Тяжелые шторы на окнах задернуты, создавая полумрак, рассеиваемый лишь светом настольной лампы. Воздух пропитан запахом табака и кожи от массивных книжных переплетов, заполнивших шкафы вдоль стен.

За массивным дубовым столом сидел мужчина лет пятидесяти с коротко стриженными седыми волосами и пронзительным взглядом серых глаз. Лицо испещрено мелкими морщинками, говорящими о богатом жизненном опыте. На столе перед ним лежала тонкая папка с какими-то документами.

— Присаживайтесь, товарищ Волков," — сказал он, указывая на стул напротив. Его голос был спокойным и властным одновременно. — Меня зовут Андрей Николаевич. Я представляю… определенную организацию, которая заинтересовалась вашими наблюдениями.

Я сел, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Плевать, пусть смотрит. Кожаное кресло скрипнуло под моим весом.

— Мои наблюдения? — переспросил я и улыбнулся. — Это так называется? Любопытство и исследования?

Андрей Николаевич кивнул, внимательно изучая мою реакцию. Не купился на иронию.

— Нам стало известно, что вчера вечером вы стали свидетелем определенного… обмена. В ресторане недалеко от вашей гостиницы.

Я слегка напрягся. Сердце забилось чаще. Откуда они узнали? Неужели за мной следили? Впрочем, чему тут удивляться? Разве я забыл о возможностях КГБ?

— Не волнуйтесь, товарищ Волков, — продолжил Андрей Николаевич, заметив мою реакцию. Его голос стал мягче, почти отеческим. — Вы не сделали ничего предосудительного. Напротив, ваша наблюдательность может оказаться очень полезной для нашей страны.

Следующий час пролетел для меня как в тумане. Андрей Николаевич говорил спокойно и уверенно, его слова падали тяжело, как камни в неподвижную воду.

Он рассказал о подозрениях КГБ относительно готовящегося покушения на шаха Ирана. Люди, которых я видел в ресторане, связаны с группой заговорщиков. Каждое слово Андрея Николаевича заставляло меня все глубже погружаться в мир интриг и опасностей, о существовании которого я даже не подозревал еще вчера.

— Мы хотим предложить вам сотрудничество, товарищ Волков, — сказал Андрей Николаевич, внимательно глядя на меня. Его серые глаза, казалось, видели насквозь. — Ваше участие в чемпионате дает вам уникальное прикрытие. Вы можете помочь нам собрать необходимую информацию.