Призраки Пянджа (СИ) - Март Артём

Я обернулся, глянул на милиционеров. Гречкин сверлил своих коллег суровым, даже строгим взглядом. Те, в свою очередь, прятали от него глаза.

— Вот так вы, значит, место преступления осматривали? Вот так значит ничего не нашли? А почему пограничники сходу следы отыскали? А вы куда смотрели⁈

— Ну… — решился ответить таджичонок, видя, что его дружок совсем уж смутился и даже не собирается открывать рта, чтобы оправдаться, — в общем… В общем, мы осмотрели место преступления, ну и дорожки вокруг. Кто ж знал, что следы будут совсем в другом месте?

— Ну, товарищ сержант, — наконец сказал худощавый, — место-то совсем не очевидное.

— Место ему не очевидное… — недовольно заметил Гречкин, косясь на худощавого и делая какие-то пометки в своем блокноте.

Я бросил Гречкину иронический взгляд. Милиционер его не выдержал и отвел глаза.

— След свежий, четкий. По времени плюс-минус совпадает с тем моментом, когда напали на таджика, — сказал я, — думаю, это путь отхода.

— Еще дальше, в глубь парка ушли, — сказал Мартынов, обернувшись по направлению следов.

Мы с пограничниками, все как один, уставились в темноту парка. Туда, куда скорее всего ушли злоумышленники.

Парк, за пределами границы света, там, куда уже не могли дотянуться тускловатые фонари, казался неестественно темным. Даже непроглядным.

Было почти тихо. Радиопередача через колокол прекратилась. Умолкла музыка, что лилась из чайханы, стоявшей где-то на границе с парком. Только сверчки время от времени разыгрывали свои трели из темноты.

Мы быстро сориентировались по следам. Под удивленными взглядами милиционеров выделили следы наших «пациентов» и определили вероятный маршрут их движения.

Тогда я поднял всех, и мы пошли туда, куда, скорее всего, «дембеля» и направились.

По ходу дела мы отыскали еще несколько следов тут и там, но определить их характер было сложнее. В парке было много бетонных дорожек. Злоумышленники могли продолжить свой путь по ним. И все же кое-что мы нашли — Алим своим зорким глазом различил под светом милицейского фонаря примятую в нескольких местах траву.

Как я уже сказал, достоверно определить — чьи следы, было нельзя. Тем не менее, располагались они таким образом и в таком месте, что логика подсказывала мне, кому эти отпечатки могли принадлежать.

Следы привели нас к протяженному деревянному забору, отделявшему парк от какой-то хоззоны. В темноте сложно было сказать, что за ним. Возможно, жилые домишки, возможно, гаражи или еще что-нибудь в таком же духе.

— Что там, за забором? — спросил я, когда мы подошли к длинному деревянному забору, окрашенному зеленой, потрескавшейся от времени краской.

— Сюда ближе — старые сараи, — ответил Гречкин, — бывшие склады райпотребсоюза. Склады старые, но еще крепкие. Там ничего почти не хранят. Детвора только шныряет — играется. Но… Но подъезд имеется. Правда, старый узкий и разбитый.

— А куда выезд ведет? — спросил я, — к центру?

— Нет, — милиционер покачал головой, — в поселок проехать можно, но главная дорога идет в обход, в степь, к местному колхозу.

Я задумался.

А неплохое место для того, чтобы скрыться и залечь, получается. Вроде бы и к центру близко, а в то же время заброшенные склады. Место глухое, неприметное. Да и выехать, если что, можно сразу в степь. Прямо все карты сошлись.

— Забор не проверяли? — спросил я.

— Не, — ответил Гречкин, а потом вдруг задумчиво нахмурился. Сжал тонковатые губы. — Думаешь, не через выход ушли? Думаешь через забор?

— Возможно, — согласился я. — Если там склады, в них можно укрыться. Даже автомобиль спрятать.

Сначала я думал, что «дембеля» просто перелезли через него, все же он был невысок, но потом при беглом осмотре я нашел плохо закрепленную доску, которую при желании можно было легко отодвинуть и протиснуться в получившуюся щель.

— Значит так, — сказал я, когда со скрипом отодвинул доску, — считаю, нужно идти дальше, пока начальство не вернулось. Братцы, вы как?

— Надо, — тут же кивнул Мартынов, — если эти сукины дети действительно там сидят — выследить их и взять тепленькими.

Я глянул на Гречкина. Молодой сержант выглядел решительным. А вот о его товарищах-милиционерах того же самого сказать было нельзя. Они явно сомневались, стоит ли лезть в пекло прямо сейчас.

В принципе, я знал, что погранцы пойдут со мной сквозь забор. Пойдут даже Нарыв с Сагдиевым, хотя на их лицах читался явный скепсис относительно всей этой затеи. А вот решатся ли милиционеры?

— Мы пойдем, Артем, — сказал я, — организуем наблюдение и попытаемся выяснить, где засели эти гады. А ты с твоими как? С нами?

Гречкин наградил остальных милиционеров не по возрасту суровым взглядом. Сказал:

— Пойдем.

Таджичонок после слов старшего недовольно насупил густые сросшиеся брови. Худощавый же как-то замученно вздохнул. Тем не менее, возражать никто не стал.

— Ну и хорошо, — сказал я, — тогда погнали, мужики.

Когда мы прокрались сквозь щель в заборе и осмотрелись, то поначалу не нашли ничего особо-то подозрительного.

Старые, заброшенные склады представляли собой немногочисленные, на первый взгляд бессистемно разбросанные коробки зданий, соединенные между собой глиняными улочками и одновременно разделенные заборами из металла, дерева и сетки-рабицы.

Сараи стояли странно, как-то под углом друг к другу, словно брошенные детские кубики. Видно было, что это место когда-то строили быстро, второпях, отдавая предпочтение в первую очередь функциональности, чем красоте.

Сараев-складов было немного. Я насчитал шесть или семь штук. Это были полные советского функционализма здания. Длиной в пятьдесят-шестьдесят метров, построенные из шлакоблока и кирпича, они оказались не лишенными элементов местного стиля. Кое-где в их конструкции можно было рассмотреть арочные проемы вместо дверей или по-азиатски узковатые окна.

Плоские, словно в афганских домах, крыши сараев кое-где были шиферными. Другие укрывались камышовыми матами, придавленными автомобильными покрышками от ветра.

То тут, то там на боках корпусов можно было увидеть светлые пятна — стены были замазаны глиной.

Центром складского квартала стала неширокая площадь, уложенная из бетонных плит. Теперь она стала свалкой для битого кирпича, кое-где испещренной дырами от разобранных за ненадобностью фундаментов.

Больше всего на этой площади бросался в глаза старинный скелет грузовика «ГАЗ-51», от которого осталась одна только рама да ржавая кабина.

Это место напомнило мне не трущобы, но заброшенную за ненадобностью крепость, в которой больше не было никакой необходимости.

Здесь, в этом месте, пахло сухой, остывающей после жаркого дня пылью, а также гниющим текстилем — видимо, где-то забыли мешки от хлопка. От одного из складов тянуло сладким душком забродившего урюка, брошенного здесь когда-то.

Мы тут же рассредоточились по территории. Рассредоточились тихо и быстро, по-пограничному засели в секреты за подходящими укрытиями.

Мы вместе с Мартыновым и Алимом спрятались за ближайшим, низкорослым складом. Засели аккурат под надписью красным кирпичом на белом. Надпись гласила: «Пионеры! Храните соцсобственность!»

На другой стороне укрылись милиционеры во главе с Гречкиным, скрывшись за остатками бетонного забора.

Другие погранцы рассыпались то тут, то там. Скрылись так, что неопытному глазу невозможно было распознать их позиции.

Я стал слушать старый склад, словно границу. Внимательно всматриваться в старинные здания.

Где-то шуршала консервная банка, гонимая песчаным ветром. В трубах сараев выла под порывами тяга. На какой-то крыше кот скреб черепицу. В темноте тоненько завывали сычи.

Когда в дальнем блочном складе, что смотрел входом прямо на площадь, заурчал и тут же заглох двигатель, я напрягся. Напрягся и Мартынов, внимательно всматриваясь в его узенькие окошки, где внезапно заплескал тусклый, желтоватый свет керосиновой лампы.