Ленька-активист (СИ) - Коллингвуд Виктор

Однако, наблюдая за работой на местах, я вижу одну серьезную проблему. Сейчас у нас существуют две большие общественные организации, занимающиеся военно-патриотическим воспитанием: Общество друзей воздушного флота (ОДВФ, а у нас на Украине — ОАВУК) и Доброхим (Общество друзей химической обороны и химической промышленности). Обе делают важное, нужное дело. Но действуют они разрозненно, по сути, «раздергивают» нашу молодежь, растаскивают ее по разным кружкам, вместо того чтобы дать ей комплексную, всестороннюю подготовку к будущей войне.

А ведь будущая война, товарищ Сталин, будет войной и моторов, и авиации, и химии. Летчик, не умеющий пользоваться противогазом, будет беззащитен перед газовой атакой на аэродром. А пехотинец, не знающий, как бороться с вражескими самолетами, станет легкой мишенью для бомбардировщиков.

В связи с этим, у меня возникло предложение: считаю, что было бы в высшей степени целесообразно объединить эти две организации — ОАВУК и Доброхим — в единое, мощное Всесоюзное общество. Такое объединение позволило бы нам сконцентрировать финансовые и организационные ресурсы, направив их на решение общих задач, создать единую, комплексную программу допризывной подготовки молодежи, которая включала бы в себя не только авиамоделизм и парашютный спорт, но и изучение основ химической защиты, стрелковое дело, радиотехнику, топографию, воспитывать не просто «друзей авиации» или «друзей химии», а по-настоящему универсального бойца за свободу пролетариата, готового к любым вызовам современной войны.

Мы могли бы создать при этом Обществе целую сеть учебных пунктов, аэроклубов, тиров, где наша молодежь, без отрыва от производства и учебы, получала бы все необходимые первоначальные военные знания. Особенно здорово было бы, если бы успешно прошедшие обучение юноши получали сокращение срока действительной службы в армии.

Простите меня, товарищ Сталин, за смелость моих суждений. Но я пишу Вам это, потому что уверен: только так, объединив все наши усилия, мы сможем подготовить нашу страну к грядущим битвам и обеспечить нерушимость наших советских рубежей.

С комсомольским приветом,

Член КСРМУ, студент ХТИ,

Л. И. Брежнев'.

Я перечитал письмо несколько раз. Нда… Дерзко, конечно. Я, простой студент, предлагал реорганизовать две всесоюзные оборонные организации. Но я чувствовал, что прав. Мое знание из будущего, мой опыт подсказывали мне, что именно такой, комплексный подход к подготовке — это ключ к успеху. В реальности Осоавиахим, решавший именно эти задачи, будет создан, насколько я помню, в начале тридцатых годов. Я же предлагал всего — навсего ускорить этот процесс.

Запечатав письмо, я на следующий день отправил его по заветному адресу. Конечно, возможно, что меня сочтут наглым выскочкой, лезущим не в свое дело. А может… может, и на этот раз мой голос будет услышан. Все-таки, теперь за мною есть не только слова, но и некие конкретные дела.

Прошло две недели, и однажды, после очередного собрания факультетского бюро, ко мне подошел Алексей, секретарь нашей ячейки. Он был в приподнятом настроении, его глаза горели.

— Ну, Леня, ну, ты даешь! — хлопнул он меня по плечу. — Перевернул ты нашу тихую жизнь с ног на голову! Раньше мы что? Стенгазеты, диспуты, борьба с «хвостистами»… Скука смертная. А теперь — дело! Настоящее, живое дело! К нам в ячейку народ валом повалил, заявления пачками несут!

— Так это же хорошо, — улыбнулся я. — Значит, работаем в правильном направлении.

— Правильном-то правильном, — кивнул Алексей. — Да только вот в чем загвоздка. Вышку мы построили. Прыжки наладили. А дальше-то что? Энтузиазм у ребят — через край бьет. Энергию нужно куда-то направлять. А то, боюсь, как бы они нам с этаким-то энтузиазмом весь институт по бревнышку не раскатали!

И он посмотрел на меня с хитрым, выжидательным прищуром.

— Я вот что подумал, Леня. Ты у нас — голова. Генератор идей. Может, есть у тебя еще какие-нибудь соображения, куда бы еще направить этот наш созидательный порыв? Только что-нибудь такое же… масштабное. Чтобы дух захватывало.

Я усмехнулся. Конечно, у меня были идеи. Вагон идей!

Глава 18

— Есть одна мысль, Алексей, — сказал я после недолгого молчания. — Даже не мысль, а целое направление — масштабное и очень-очень важное, я бы сказал, поважнее парашютной вышки!

— Ну-ка, ну-ка, выкладывай! — оживился он.

— Скажи мне, что сейчас, кроме авиации, больше всего волнует людей? О чем пишут в газетах, о чем говорят на собраниях?

— Ну… — Алексей задумался. — НЭП, борьба с уклонами… Мировая революция…

— Нет, — перебил я его. — Я говорю о технике. О том, что можно потрогать руками.

— Ну, авиация, электрификация, радио…

— Вот! — сказал я. — Именно. Радио. Для большинства обывателей это — диковинка, забава. Несколько радиолюбителей-энтузиастов собирают в своих каморках детекторные приемники, слушают в наушниках треск и писк из Москвы. А ведь радио — это не забава, это самое мощное оружие нашей эпохи. И мощный пропагандистский инструмент!

Я видел, что Алексей не совсем понимает, к чему я клоню.

— Понимаешь, — продолжал я, понизив голос и увлекая его в сторону от шумного коридора. — Радио — это голос. Голос нашей партии, который может долететь до самого глухого села, до самой далекой заставы. Это — уши. Уши нашей разведки, которые могут услышать врага за сотни верст. Это — нервная система нашей огромной страны. И тот, кто будет контролировать эту систему, будет контролировать все. Мы, комсомольцы, мы — будущие инженеры, должны быть в авангарде этого дела. Мы должны не просто слушать радио. Мы должны его делать!

— Делать? — удивился Алексей. — Но как? Это же сложно, это наука, лаборатории…

— А мы начнем с простого! — горячо воскликнул я. — Для начала — создадим в нашем институте радиокружок. Соберем единомышленников. А затем, на этой базе, настоящую радиолабораторию! Будем изучать теорию, собирать приемники, ставить опыты. Для начала — создадим в нашем общежитии радиоточку. Один хороший приемник, а от него — провода в каждую комнату и наушники. Чтобы все ребята могли слушать последние известия из Москвы.

— Это идея! — загорелся Алексей. — И точно лучше, чем на гитаре тренькать.

— А дальше — больше, — продолжал я, чувствуя, как моя собственная идея захватывает меня. — Мы начнем конструировать свои собственные приемники. Не детекторные, а ламповые. Я тут почитал кое-какую литературу… Есть такая схема, называется «супергетеродин». Она позволяет принимать очень слабые, далекие станции. Представляешь, мы сможем слушать не только Москву, но и заграницу! Узнавать, что там у них творится, ловить голоса с другой стороны планеты!

Я говорил, и сам поражался, как легко и складно ложатся на язык сложные технические термины, которые в моей прошлой, инженерной жизни были для меня обыденностью.

— А потом, — я перешел почти на шепот, — мы сможем создать свою, портативную рацию. Не такую, как сейчас в армии — громоздкий ящик, который на телеге возят. А маленькую, которую один человек сможет унести. Представляешь, какая это будет помощь для нашей Красной Армии, для ЧК?

Алексей впечатлился услышанным. Как и все «двигателисты», он был помешан на технике, и мои слова звучали музыкой в его ушах.

— И это еще не все! — вдохновенно продолжал я. — Если дело пойдет, мы сможем поставить вопрос перед руководством института об открытии нового факультета. Радиофака! Будем готовить не просто инженеров-механиков, а инженеров-радистов, специалистов по самому передовому направлению науки и техники!

— Ну, факультет — это ты, конечно, загнул! — заявил Алексей. — Такого нигде в мире нет!

— Нигде нет, а у нас будет! — усмехнулся я. — Начнем с малого, с кружка, а затем, чтобы нас все слышали, построим свою, институтскую, радиостанцию. С большой антенной-вышкой. И будем выходить в эфир! Рассказывать о наших достижениях, читать лекции, передавать последние новости! Как тебе такая идея, секретарь? Достаточно масштабно?