Подпольная империя (СИ) - Ромов Дмитрий

— Фас!

И в тот же миг ужасный, обладающий чудовищной разрушительной силой дракон, заточённый в теле моего верного пса Раджа, вырывается наружу и обрушивает гнев на жестокого, но глупого и беспечного врага.

Радж вгрызается в тело Фрица. От неожиданности тот орёт и, должно быть, рефлекторно жмёт на спусковые крючки. Следует вспышка и сдвоенный звук выстрела. Двустволка — это сила. И, тут же раздаётся крик.

После этого начинается настоящая суматоха. Я слышу лай и удаляющийся топот шагов. Нас остаётся только трое — истекающий кровью соратник Фрица, принявший на себя выстрел практически в упор, сам Фриц с поломанными пальцами и прокушенной ляжкой, и я. Ну, и Радж, конечно же.

— Идиот, — взываю я к разуму Фрица. — Если не хотел стрелять, зачем заряжал свой дурацкий обрез? А если собирался стрелять, зачем так долго молотил языком?

Мне кажется, он сам не понимал, чего он собирался делать. Наверное то, как при мне с ним обращался Парашютист, больно ранило его самолюбие. Да и нож для разрезания бумаг, вонзённый в мягкие ткани, вероятно, неважнецки повлиял на самооценку. Но, честно говоря, другого, кажется, он и не заслуживает.

Впрочем, ему сейчас не до моих рассуждений, он оплакивает переломы. Отдача была хорошая, судя по всему, а держал он своё орудие как попало. Вот, спусковая скоба и долбанула по пальцу. Впрочем, надо отдать ему должное, соображать он всё-таки начинает, и даже несмотря на тьму, содеянное им ясно открывается его взору.

Он вдруг прекращает выть и, резко повернувшись, пытается дать дёру. Но я это дело пресекаю жёсткой подсечкой. Тяжёлый груз его тела низвергается наземь, поднимая незначительную волну вибраций.

Радж оглушительно лает и победные звуки его лая гармонично сочетаются со стонами раненных и приближающимся звуком милицейской сирены. Апофеоз фантасмагории.

Разбирательства занимают довольно много времени, но чувство удовлетворения от этого не становится менее глубоким, как мог бы выразиться наш любимый генсек.

Когда мы c Раджем возвращаемся домой, часы уже показывают глубокую ночь. Тем не менее, я набираю номер Рыбкина и, выслушав отборный мат, произношу коротко:

— Фрица взяли за незаконное и применение. Неплохой довесочек, неправда ли?

Разумеется, это чистая правда. Дружок Фрица, принявший на себя два заряда мелкой дроби помещён в реанимацию. Он также проходит и по многочисленным эпизодам изнасилований. Никакого сочувствия я не испытываю, это вам не обаятельный проходимец Миша Бакс, к которому и в той жизни я применял закон с некоторым сожалением.

Времени на сон остаётся совсем немного, но поспать надо. Завтрашний, вернее, уже сегодняшний денёк обещает быть довольно жарким во всех отношениях. По прогнозу завтра тридцать один градус. Лето вступает в права. Вот и мы планируем вступить по итогам дня в новые права. Так что нужно немного вздремнуть.

Утром я поднимаюсь как обычно, делаю зарядку и вывожу Раджа на прогулку. Единственное отличие — завтрак. Перед операцией я никогда не ем. Эта привычка ещё из прошлой жизни. Выхожу из дома и шагаю на работу. От дома мне всего несколько минут пешком.

Первый, кого я встречаю, это Баранов. Сегодня он в форме и выглядит весьма представительно.

— Ты комсорг? — спрашивает он.

— Да.

— Где мы можем потолковать, чтобы никто не мешал?

— В комитете комсомола. Идёмте, товарищ майор.

Мы заходим в комитет. Там уже находится Настя Курганова и Галя Алёшина, моя заместительница.

— Девочки, — говорю я. — Оставьте, пожалуйста, нас с товарищем майором на несколько минут.

Они с пониманием кивают и выходят.

— Ты следующая, — хмуро кивает майор Кургановой. — Далеко не уходи.

Я закрываю дверь и показываю на стул, приглашая его присаживаться.

— Ну что там? Посмотрел материалы?

— Посмотрел, — недовольно отвечает Баранов. — Там на пятнашку точно набрать можно, а то и на вышку. Трудно будет всё это закруглить.

— Насколько трудно? — чуть щурюсь я.

— Тыщ на семь.

— Ты чего, Вилен Терентьевич? С каких это пор несколько пар джинсовых брюк из отечественной ткани “Орбита” тянут на высшую меру? Опытная партия, экспериментальная, потребителю не отгружалась. Ну, напортачили чуток в документах, так за это пожурить надо, а ты уж сгустил краски.

— Егор Андреич, — крутит он головой, — ты мне мозги-то не компостируй. Там знаешь сколько эпизодов? И без отечественной ткани “Орбита” хватит на долгие годы вперёд. Так что вы тут ребята знатно обгадились и семь штучек — это самый, что ни на есть, кандидатский минимум.

— Это для кандидатов в члены политбюро что ли?

— Это для кандидатов на пулю в затылок в узком коридоре у бревенчатой стены.

— Во как… А пятёрочка не спасёт отца русской демократии?

— Не, мне семь надо, — говорит он с кислой физиономией.

— Машину что ли берёшь?

— Квартиру хочу кооперативную, вот здесь недалеко, сразу за кондитерской фабрикой, в тридцать седьмом доме.

— Смотрите, какой конкретный. Ладно, пойду выбивать тебе семёрочку. А ты, пожалуйста, как закончишь, бери этого хрена из ДК Строителей, Михаэлиса, или как он там. Фрица старшего, в общем.

— Да, Михаэлис. Только я его потрясти хотел, а если взять сразу, потом уж не выпустить.

— Не, у него связи там какие-то имеются, может настучать на тебя. А так возьмёшь его и всё. Закон соблюдён, начальство счастливо, премия опять же.

— Да какая премия, я тебя умоляю. Ты бы знал.

— Знаю, майор, знаю. Гораздо лучше, чем ты можешь представить. В общем бери Фрица старшего, а то он, я чувствую, уже носится, отпрыска своего отмазать пытается.

— А его за что?

— Убить меня пытался.

— Чего? — пучит глаза Баранов.

— Ага, — киваю я. — Криминальная семейка. Ладно. В общем, ты работай, а я пошёл фонды тебе выбивать.

Я выхожу из кабинета и киваю Кургановой:

— Заходи, тебя ждёт.

— Что сказал-то? Нарыл чего или это всё ерунда?

— Не знаю, Насть. Ничего не сказал, только вопросы задавал. Сама у него попробуй поспрашивать.

Настя скрывается за дверью, а я иду к директору. Секретарша меня сразу пропускает, несмотря на то что в приёмной ожидает куча народу.

— Его вызывали, — объясняет она и я захожу прямой наводкой.

— Здравствуйте, Олег Константинович, — приветствую я директора, подходя к столу.

— Новости? — тревожно спрашивает он.

Я киваю.

— Спицына звать?

— Думаю, можно, — соглашаюсь я.

Директор тут же нажимает кнопку селектора и приказывает секретарше срочно найти зама по сбыту. Пока ждём Спицына, я излагаю суть разговора с Барановым, опуская информацию о кооперативной квартире.

— Грабёж! — багровеет директор. — Мы столько не заработали, сколько он хочет для своей жирной рожи.

— У него свои резоны, — пожимаю я плечами. — Говорит, что очень рискует, что материалы там убойные. Ну… я вам уже сказал. Если не хотите решать с ним, я могу его отозвать, привлекайте кого-то другого.

— Ты это… тише, особо не умничай, а то подумаю, что ты с ним в доле.

— Это не соответствует действительности, — пожимаю я плечами. — Просто смотрите на вещи объективно, вот и всё.

Заходит Спицын.

— Косяков вы наделали на несколько сроков. Так что семь тысяч, на мой взгляд…

— Сколько?! — с ужасом восклицает Спицын.

— Семь кусков хочет, жаба! — громыхает директор.

— Да проще было придавить эту активистку твою!

— Так! — говорю я резко и хлопаю ладонью по столу. — Прекратите нытьё. За вами тут дерьмо вывозят, а вы недовольны. Одна активистка ничего не решает, у неё целый штаб и куча доказательств хищений. А вы тут жопами закрутили. Скажите спасибо, что я вам Уинстона Вульфа подогнал.

Они, кажется, охреневают от того, как я повернул дело.

— Нихера сами не можете, — продолжаю я, — так скажите спасибо, когда за вами подчищают. Не нравится, выметайтесь нахер отсюда. Я найду толковых людей, которые не будут как вы косячить, а если уж налажают, найдут возможность это исправить. А к завтрашнему дню прошу продумать комплекс мер, чтобы подобные ситуации больше не повторялись.