Оракул с Уолл-стрит 3 (СИ) - Тыналин Алим

В какой-то момент Элизабет оказалась сверху, контролируя темп наших движений, ее распущенные волосы падали мне на лицо, создавая ощущение интимного кокона, в котором существовали только мы двое. В ее глазах я видел ту же решимость, что и во время расследования, но направленную теперь на достижение иного удовлетворения.

Финал пришел волной, захлестнувшей нас обоих почти одновременно. Элизабет выгнулась, откинув голову назад, а затем рухнула на мою грудь, тяжело дыша.

Мы лежали молча, слушая стук наших сердец, постепенно возвращающихся к нормальному ритму. Ее голова покоилась на моем плече, рука лежала на груди, словно проверяя, бьется ли еще мое сердце.

— Не думала, что это произойдет так стремительно, — наконец нарушила молчание Элизабет.

Я поцеловал ее в макушку:

— Сожалеешь?

— Ни секунды, — она приподнялась на локте, глядя мне в глаза. — Но это не значит, что я забыла о расследовании.

Я мысленно улыбнулся. Даже после страстного секса она оставалась верна себе, упорной, целеустремленной, неотвратимой.

— Я и не ожидал, — ответил я, перебирая пряди ее растрепанных волос. — Но давай обсудим это утром. Сейчас я просто хочу быть с тобой.

Она улыбнулась и снова положила голову мне на плечо.

— Завтра я покажу тебе все, что собрала о связях Continental Trust, — пробормотала она сонно. — А что касается Европы… У меня есть контакт в Париже, журналист из Le Monde.

— Звучит многообещающе, — я нежно поглаживал ее спину, чувствуя, как она расслабляется в моих объятиях.

— Может быть, стоит поехать туда, — продолжала она, уже на грани сна. — Лично проверить кое-какие зацепки…

Я не ответил, продолжая медленно гладить ее. Через несколько минут ее дыхание стало глубоким и ровным, она заснула.

Я осторожно выскользнул из кровати и подошел к окну. Ночной Нью-Йорк раскинулся передо мной. Город, в котором Continental Trust плел свою паутину, готовясь не просто пережить этот кризис, но и нажиться на нем.

Мой план начал реализовываться. Элизабет заглотила наживку, идею о европейских связях Continental Trust. Через несколько дней я подскажу ей, что было бы полезно лично проверить французский след. Возможно, даже помогу организовать поездку, финансово и через свои связи.

Она будет в безопасности, вдали от эпицентра операции «Анакондо», когда разразится буря.

Я оглянулся на спящую женщину. В лунном свете она казалась невероятно хрупкой, несмотря на всю свою внутреннюю силу. Сейчас, глядя на нее, я почувствовал укол совести. Расчетливость моих действий вдруг показалась мне отвратительной.

Но я быстро подавил это чувство. В конце концов, я делал это для ее же защиты.

Continental Trust уже продемонстрировал готовность убивать тех, кто становился на их пути. Милнер был далеко не последним в длинном списке жертв. Я не мог позволить Элизабет стать еще одной.

Вернувшись в постель, я осторожно обнял ее. Она пробормотала что-то невнятное и прижалась ко мне во сне.

«Прости, Элизабет», — мысленно произнес я. — «Но иногда ложь — единственный способ защитить тех, кто нам дорог»

Я закрыл глаза, но сон не шел. Слишком много мыслей кружилось в голове. Где-то глубоко внутри меня зародилось неприятное подозрение, что я опять становлюсь слишком похожим на тех, с кем борюсь. Манипулирую, лгу, использую других людей как пешек в своей игре.

Но разве у меня был выбор? В конце концов, я не просто играл на бирже, используя знание будущего. Я противостоял организации, готовой убивать ради своих целей. И если маленькая ложь поможет спасти жизнь Элизабет…

Эти рассуждения успокоили меня достаточно, чтобы наконец погрузиться в беспокойный сон, полный образов падающих биржевых графиков и невидимых нитей, тянущихся от Continental Trust ко всем уголкам финансового мира.

Утро застало меня в постели девушки. Лучи раннего солнца пробивались сквозь незашторенные окна спальни Элизабет, придавая комнате оттенок янтаря. Я осторожно повернулся, стараясь не разбудить ее.

Она спала, свернувшись клубком, одна рука под подушкой, другая вытянута поперек кровати, словно даже во сне искала меня. Долгое мгновение я смотрел на нее, пытаясь примирить противоречивые чувства внутри.

Взглянув на часы, я тихо выскользнул из постели. Шесть тридцать, у меня осталось полтора часа до встречи с О’Мэлли у офиса. Элизабет слегка пошевелилась, но не проснулась, когда я собирал разбросанную по полу одежду.

Я уже почти закончил одеваться, когда услышал ее сонный голос:

— Сбегаешь на рассвете?

Повернувшись, я увидел, что она приподнялась на локте, наблюдая за мной. Рассветное солнце золотило ее плечи и растрепанные волосы.

— Утренняя встреча, — я наклонился и поцеловал ее. — Не хотел тебя будить.

Она обвила рукой мою шею, удерживая меня рядом еще несколько секунд.

— Я серьезно думаю о Париже, — сказала она, наконец отстраняясь. — Материалы, которые ты принес, там есть много чего интересного.

— Согласен, — кивнул я, застегивая жилет. — Поговорим об этом вечером? Я могу помочь с организацией поездки.

— Обещаешь заглянуть? — в ее голосе прозвучала непривычная нежность.

— Обещаю.

Она улыбнулась и откинулась на подушки:

— Иди, спасай мир финансов. И будь осторожен.

Я одарил ее последним поцелуем и тихо вышел из квартиры, тщательно заперев за собой дверь.

О’Мэлли ждал меня у входа в офисное здание «Харрисон и Партнеры» ровно в восемь. Его безупречно выглаженный костюм и свежевыбритое лицо контрастировали с моим слегка помятым видом.

— Доброе утро, босс, — поприветствовал он, изучающе глядя на меня. — Как прошла ваша встреча?

— Очень познавательно, — сдержанно ответил я. — Я узнал много полезных вещей.

— «Тот, кто создает искусные сети, сам зачастую в них попадает», — задумчиво произнес О’Мэлли.

Я удивленно посмотрел на него:

— Это из ирландских поэтов?

— Шеймас Макголдрик, — кивнул ирландец. — Моя бабушка любила его стихи.

— Ты давно не радовал меня поэзией, Патрик.

— Решил дать вам передышку, босс, — он слегка улыбнулся. — Но вижу, у вас сегодня поэтическое настроение.

Я лишь покачал головой, оценив его проницательность.

— У нас изменение планов. Вместо офиса едем на Мюррей-стрит, 142.

О’Мэлли мгновенно напрягся:

— Что-то срочное?

— Срочное и конфиденциальное, — я жестом подозвал такси. — По дороге расскажу.

Когда мы устроились на заднем сиденье, я вкратце обрисовал ситуацию, не вдаваясь в подробности о ночи с Элизабет, но объяснив, что моя стратегия с отвлечением ее внимания сработала.

Такси остановилось в квартале от нужного адреса, как я и просил. Мы вышли в солнечное, но прохладное утро.

— Подожди меня здесь, — сказал я О’Мэлли, когда мы подошли к неприметному зданию. — Если не выйду через час, то… Впрочем, я не знаю, как ты сможешь помочь. Просто жди меня.

О’Мэлли кивнул и занял позицию в тени соседнего здания, откуда хорошо просматривался вход. Я же направился к боковой двери в переулке.

Тот же протокол, коренастый охранник с шрамом, те же три коротких стука и один сильнее, та же процедура досмотра. Внутри меня снова провели в кабинет Кляйна.

— Доброе утро, мистер Стерлинг, — поприветствовал меня бухгалтер, поднимаясь из-за стола. — Раньше, чем мы договаривались. Что-то срочное?

— Прогресс в нескольких направлениях, — ответил я, опускаясь в кресло. — Хотел убедиться, что мы движемся синхронно.

Кляйн протянул руку к компактному шкафу:

— Кофе? Я получил настоящую бразильскую арабику от одного из наших контактов в порту.

Я кивнул, и он достал маленькую фарфоровую чашку, наполняя ее ароматным черным напитком.

— Итак, первый вопрос — операция против Сальтиса, — Кляйн раскрыл папку с отчетом. — Мы начали реализацию вашего плана экономического удушения. Во-первых, наши люди скупили семьдесят процентов закладных на недвижимость, связанную с его ломбардами в Бруклине.