Один я остался без силы 3 (СИ) - Орлов Сергей

— Доктор Шварц, — молодой лаборант неуверенно теребил планшет, — если позволите, я хотел бы взять дополнительные образцы для моего исследования.

— Что за исследование? — Шварц нахмурился.

— Моя диссертация. О влиянии межпространственных энергий на клеточную регенерацию. Объект… то есть, пациент — идеальный образец.

Я уловил в его взгляде что-то странное. На долю секунды его глаза встретились с моими, и в них промелькнуло нечто… странное.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Шварц покачал головой. — Генерал не одобряет дополнительные вмешательства в протокол «Феникс».

Лаборант мгновенно сник, но продолжал бросать на меня короткие взгляды, пока возился с аппаратурой. Что-то тут было не так.

Мои размышления прервал новый приступ боли, на этот раз более концентрированный — устройство начало физическую терапию нижних конечностей. Я чувствовал, как мои мышцы принудительно растягиваются и сокращаются, восстанавливая забытые семь лет назад движения. Хотя часть моего сознания регистрировала каждую волну агонии, другая часть — более отстраненная — отмечала, как быстро восстанавливается мое тело. Слишком быстро для обычного человека после семи лет комы. Даже для Супера.

— Поразительно, — пробормотал Шварц, проверяя показания. — Регенерация клеток почти на 300% выше ожидаемой. Его мускульная ткань реагирует так, словно была в гиперсомнии, а не в коме.

Я мысленно сделал пометку — скрывать скорость восстановления более тщательно. Что бы ни планировал Кривцов, мне нужно время. Время для наблюдения, анализа и сбора информации. А пока… пока пусть думают, что я лишь сломленная тень себя прежнего.

Следующие два дня слились в сплошную череду процедур, тестов и перемещений между различными отделениями центра «Гиперион». Каждое движение я использовал для сбора информации — запоминал коридоры, привычки персонала, режим смены охраны. Подсчитывал количество вооруженных солдат, фиксировал расположение камер наблюдения, замечал малейшие детали в планировке здания.

А еще я слушал. Разговоры охранников на пересменке, болтовню лаборантов во время обеденного перерыва, редкие переговоры по внутренней связи. Информация капала медленно, но я складывал осколки в единую картину.

Центр «Гиперион» располагался в горах, далеко от крупных населенных пунктов. Это была сверхсекретная правительственная лаборатория, где помимо меня содержались другие «объекты» — Суперы с редкими способностями, а также некоторые аномалии, изъятые из мест разломов.

Империя переживала не лучшие времена. После закрытия порталов семь лет назад остались тысячи «микроразломов» — небольших пространственных аномалий, которые продолжали возникать в разных частях страны. Кривцов использовал эту угрозу, чтобы укрепить свою власть, объявив военное положение, которое длилось уже седьмой год. Он сформировал особые подразделения для борьбы с аномалиями, набранные в основном из Суперов, лояльных режиму.

Но была и другая сторона — сопротивление, которое постепенно набирало силу. После моего исчезновения Краснова сумела объединить разрозненные группы повстанцев. У них были базы в труднодоступных горных районах, система тайников и сеть информаторов. Они совершали диверсии, саботировали военные объекты и, судя по обрывкам разговоров, были весьма эффективны.

— Еще одна атака в Восточном секторе, — тихо говорил один из охранников, когда меня перевозили в отделение для очередной процедуры. — Повстанцы взорвали исследовательскую станцию. Говорят, там хранилось какое-то суперсекретное оборудование.

— Снова эта Краснова, — второй сплюнул. — Дьявольская женщина. Уже седьмой год как проклятая в бегах, а поймать не могут.

— Еще бы, — хмыкнул первый. — У нее же этот здоровяк, как его… Валун. С таким телохранителем хрен подберешься.

Сердце дрогнуло. Валун жив! Я сдержал улыбку, продолжая изображать полубессознательное состояние, пока меня везли на каталке.

— Мне кузен рассказывал, он в патрульной службе Северного сектора, — продолжал охранник. — Говорит, с ними еще какие-то Суперы-подростки. Вроде как телепаты или что-то в этом роде.

Я напряг слух. Подростки? Мои дети? Неужели Глеб, Кирюша и остальные не только выжили, но и активно участвуют в сопротивлении?

— Тихо ты, — оборвал его напарник. — Болтать меньше надо. Особенно при перевозке этого, — он кивнул в мою сторону.

Я расслабил мышцы, демонстрируя полную апатию. Спектакль должен быть безупречным.

Вечерами, когда активность в центре стихала, я осторожно проверял свои способности. Результаты были… интересными. Моя сила Удлинения вернулась почти в полном объеме — я мог растягивать конечности почти так же, как до комы. Но что-то изменилось. Процесс стал более плавным, текучим, словно моя плоть на клеточном уровне научилась подчиняться воле с меньшим сопротивлением.

Копирование силы Валуна тоже функционировало, хотя и требовало больше концентрации. Я чувствовал, как мышцы наполняются плотностью и мощью, превращаясь в стальные канаты под кожей.

А вот Танец теней… с ним произошли самые странные метаморфозы. Я все еще мог растворяться в тенях, но теперь весь процесс ощущался иначе. Словно я не просто скользил по теням этого мира, а проваливался на долю секунды в какую-то промежуточную реальность. Ощущение было жутковатым, но открывало новые возможности — теперь я мог перемещаться даже там, где тени были слабыми и размытыми.

И еще было кое-что… странный «резонанс», который я ощущал, когда поблизости активировалась какая-либо электроника. Словно я мог почувствовать ее присутствие на каком-то глубинном уровне. Электронные замки, камеры наблюдения, медицинское оборудование — все они словно «шептали» мне, когда я концентрировался. Это была не полноценная новая сила, скорее побочный эффект от контакта с межпространственными энергиями. Но потенциально полезный.

К исходу третьего дня я уже мог самостоятельно садиться в постели и даже пытаться стоять, поддерживаемый медперсоналом. Доктор Шварц был весьма доволен прогрессом, хотя я целенаправленно демонстрировал лишь малую часть своих реальных возможностей.

— Потрясающе, просто потрясающе, — бормотал он, проверяя показания мониторов. — Если так пойдет дальше, мы сможем начать полевые испытания уже к концу недели!

Я изображал усталость и апатию, но на самом деле каждый нерв звенел от напряжения. Что за «полевые испытания» они готовили? И сколько у меня осталось времени до того, как мой спектакль будет раскрыт?

В ту ночь, когда коридоры Гипериона опустели, а дежурный персонал сократился до минимума, я ощутил это. Странное покалывание на коже, будто воздух насытился статическим электричеством. Мои новоприобретенные чувства улавливали тонкие колебания в структуре реальности. Что-то приближалось. Или кто-то.

Я закрыл глаза, притворяясь спящим, но все мышцы были напряжены в готовности.

Сначала появился свет — слабое фиолетовое сияние, просачивающееся сквозь стену напротив койки. Оно пульсировало, словно было живым, постепенно обретая форму. Силуэт, смутно напоминающий человеческий, проступил из свечения. Контуры уплотнились, обрастая деталями, и передо мной материализовалась она.

Алиса Кривцова.

Она выглядела почти как обычный человек — стройная девушка лет двадцати трех, со светлыми волосами, собранными в практичный хвост, и бледным лицом с тонкими чертами. Почти… если бы не глаза, в глубине которых плескалась бесконечная глубина космической пустоты, и не странная полупрозрачность кожи, через которую будто просвечивали созвездия далеких галактик.

— Так-так, наследник трона наконец проснулся, — произнесла она с легкой насмешкой в голосе. — Долго же ты заставил нас ждать.

— Алиса, — я не стал скрывать, что бодрствую. — Ты изменилась.

— Как и ты, — она сделала шаг к моей койке, плавно, словно парила над полом.

— Что тебе нужно? — я наблюдал за каждым ее движением, готовый среагировать при малейшей угрозе.

— Просто поговорить, — Алиса остановилась в паре шагов от койки. — Ты ведь не поверил ни единому слову моего отца, верно?